1905 год. Репетиция катастрофы

Социал-демократическая рабочая партия. Ее руководящие органы считают, что при сохранении капиталистической системы обобществление земли, на котором настаивают социалисты-революционеры (эсеры), в принципе неосуществимо. Необходимо бороться за полную ликвидацию капиталистической системы общественного производства, а аграрный вопрос следует решать в соответствии с планом, предложенным Марксом и Каутским.

Толстовцы (это движение не оформилось в политическую партию). Представители этого течения считают, что государство как таковое основано на насилии, и по этой причине оно является бесполезным, вредным и аморальным. Представительная власть, как и любая другая, является лишь одной из форм организованного насилия, и, следовательно, она тоже вредна. Бог даровал человеку свободу, и никакое правительство не может ни отнять ее, ни расширить. Земля должна стать всеобщим достоянием, так же как вода и воздух. В основе философской доктрины толстовцев лежит следующее положение: природа человеческая совершенна, но всякие бесполезные и вредные изобретения, такие как государство, суды, армии, достижения науки, предметы роскоши, словом, все плоды современной цивилизации, извратили божественную природу человека. Необходимо стать ближе к природе, не сопротивляться злу, но и не служить ему, опираться лишь на силу милосердия и моральное совершенство и через это прийти к миру и истине. Сопротивление злу должно быть пассивным с опорой на слово Божье, и тогда добро восторжествует.

Анархисты, как и толстовцы, указывают на аморальность общественных институтов, но выбирают собственные пути достижения идеального общественного устройства. Они призывают к решительному разрушению всех государств и построению на их обломках общественной организации нового типа…

В общем, достижение только им ведомого идеала возможно лишь путем предварительного разрушения всего и вся!

Я обсудил текущую политическую ситуацию с самыми разными людьми. Все они, и самые мудрые, и самые бесшабашные, убеждены в том, что впереди Россию ожидают яростные битвы, причем битв такого накала, каких еще не случалось ни в одной стране мира. Связано это с двойственным характером русской революции: третье сословие и пролетариат вместе вступили на путь борьбы за свои права, и каждая из этих сил выдвигает собственные требования, которые зачастую противоречат друг другу. Все считают, что в перспективе драка между ними практически неизбежна. Следует ли из этого, что мы должны пожалеть русский народ, которому предстоит единым махом разрешить все накопившиеся в обществе проблемы? Многие так не считают.

Обстановка остается крайне напряженной, но пока все ограничивается словесными перепалками. Однако не стоит самообольщаться. Самые отчаянные битвы еще впереди.

Было бы наивно в такой момент призывать к проявлению сдержанности и мудрости.

Чтобы реализовать конечную цель, потребуется сделать столь мощный рывок, что даже те, кто выйдут за рамки дозволенного, вряд ли покажутся преступниками перед лицом истории.

…………………………………………………………………………………………………………

Этой зимой самодержавие приказало долго жить. Его тень, как и тень Петра Великого, все еще продолжает нависать над городом. Но я утверждаю, что отныне это не больше чем тень, не больше чем вздернутый на дыбы кусок антикварной бронзы, зацепившийся за обломок гранитной скалы.

Май 1906 г.

Приложение84

Открытое письмо П.Б. Струве Николаю II

В начале 1895 года в Зимний дворец прибыли делегации от разных губерний, чтобы поздравить Николая II с восшествием на престол. Торжественная встреча закончилась скандалом. Царь пренебрежительно отозвался о надеждах людей, стремившихся увеличить роль общества в государственном управлении:

«Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твёрдо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный, покойный родитель».

Фраза Николая II вызвала массовую критику, в которой участвовал и Петр Струве. В январе того же года он написал и распространил открытое письмо Николаю II, в котором выступал против «ненужного охранения самодержавия» и «ревниво оберегающей свое могущество бюрократии». Письмо напечатали в виде анонимных листовок. Автора вычислить не удалось, поэтому Струве избежал наказания.

Текст письма:

«Вы сказали свое слово, и оно разнесется теперь по всей России, по всему свободному миру.

До сих пор Вы были никому неизвестны, со вчерашнего дня Вы стали определенной величиной, относительно которой нет больше места «бессмысленным мечтаниям». Мы не знаем, понимаете ли Вы то положение, которое Вы создали своим твердым словом. Но мы думаем, что люди, стоящие не так высоко и не так далеко от жизни, как Вы, и потому могущие видеть то, что происходит теперь в России, легко разберутся и в Вашем и в своем положении.

Прежде всего Вы плохо осведомлены о тех течениях, против которых Вы решились выступить с Вашей речью. Ни в одном земском собрании не слышалось ни одного голоса против самодержавной власти, и никто из земцев не ставил вопроса так, как его поставили Вы. Наиболее передовые земства и земцы настаивали, или, вернее, просили лишь о единении Царя с народом, о непосредственном доступе голоса земства к Престолу, о гласности, о том, чтобы закон всегда стоял выше административного произвола. Словом, речь шла лишь о том, чтобы пала бюрократическая придворная стена, отделяющая Царя от России. Вот те стремления русских людей, которые Вы, только что вступив на Престол, неопытный и несведущий, решились заклеймить названием «бессмысленных мечтаний».

Вы увлеклись так далеко в ненужном охранении того самодержавия, на которое ни один земский человек не думал посягать, что в участии представителей в делах внутреннего управления усмотрели опасность для самодержавия. Такой взгляд не соответствует тому положению, в которое Земство поставлено Вашим отцом, и при котором оно является необходимым участником и органом внутреннего управления. Но Ваше неудачное выражение не просто редакционный промах: в нем сказалась целая система. Русское общество прекрасно поймет, что 17 Января говорила Вашими устами вовсе не та идеальная самодержавная власть, носителем которой Вы себя считаете, а ревниво оберегающая свое могущество бюрократия. Этой бюрократии, начиная с кабинета министров и кончая последним урядником, ненавистно расширение общественной самодеятельности, даже на почве существующего самодержавного порядка.

Она держит самодержавного монарха вне свободного общения с представителями народа, и самодержцы оказываются лишенными всякой возможности видеть их иначе, как ряжеными с иконами, поздравлениями и подношениями. И речь Ваша еще раз доказала, что всякое желание представителей общества и сословий быть хоть чем-нибудь большим, всякая попытка высказаться перед Престолом, хотя бы в самой верноподданнической форме, о наиболее вопиющих нуждах русской земли – встречает лишь грубый окрик.

Русская общественная мысль напряженно работает над разрешением коренных вопросов народного быта, еще не сложившегося в определенные формы со времени великой освободительной эпохи, и недавно, в голодные годы, пережившего тяжелые потрясения. И вот в такое время, вместо слов, обещающих действительное и деятельное единение Царя с народом и признания с высоты престола гласности и законности, как основных начал государственной жизни, представители общества, собравшиеся со всех концов России и ожидавшие от Вас одобрения и помощи, услышали новое напоминание о Вашем всесилии и вынесли впечатление полного отчуждения Царя от народа.

Верьте, что и на самых смиренных людей такое обращение могло произвести удручающее и отталкивающее действие. День 17 Января уничтожил ореол, которым многие русские люди окружали Ваш неясный молодой облик. Вы сами положили руку на Вашу популярность.

Но дело идет не только о Вашей личной популярности. Если самодержавие на словах и на деле отожествляет себя со всемогуществом бюрократии, если оно возможно только при совершенной безгласности общества и при постоянном действии якобы временного положения об усиленной охране – дело его проиграно, – оно само себе роет могилу и, рано или поздно, но во всяком случае не в далеком будущем, – падет под напором живых общественных сил. Вы сами своими словами и своим поведением задали обществу такой вопрос, одна ясная и гласная постановка которого есть уже страшная угроза самодержавию. Вы бросили земским людям, и вместе всему русскому обществу, вызов, и им теперь не остается ничего другого, как сделать сознательно выбор между движением вперед и верностью самодержавию. – Правда, своею речью Вы усилили полицейское рвение тех, кто службу самодержавному Царю видит в подавлении общественной самодеятельности, гласности и законности. Вы вызвали восторги тех, кто готов служить всякой силе, нимало не думая об общем благе, и в безгласности и произволе находя лучшие условия торжества личных узко-сословных выгод. Но всю, мирно стремящуюся вперед, часть общества Вы оттолкнули.

А те деятельные силы, которые неспособны довольствоваться полной сделок и уступок трудной и медленной борьбой на почве существующего порядка, – куда пойдут они… После Вашего резкого ответа на самые скромные и законные пожелания русского общества, – чем, какими доводами удержит оно на законном пути и охранит от гибели самых чутких и даровитых, неудержимо рвущихся вперед детей своих…

Итак, какое действие произведет на русское общество первое непосредственное обращение Ваше к его представителям? Не говоря о ликующих, в ничтожестве и общественном бессилии которых Вы сами скоро убедитесь, Ваша речь в одних – вызвала чувство обиды и удрученности, от которых, однако, живые общественные силы быстро оправятся и перейдут к мирной, но упорной и сознательной борьбе за необходимый для них простор; у других – она обострит решимость бороться с ненавистным строем всякими средствами. Вы первый начали борьбу, и борьба не заставит себя ждать.»

В.И. Ленин о революции 1905 года

ПЛАН ПЕТЕРБУРГСКОГО СРАЖЕНИЯ

(газета «Вперед» №4, 18 января 1905 г.)

Странно, на первый взгляд, говорить о сражении, когда рабочие безоружные мирно шли подавать петицию. Это была бойня. Но правительство рассчитывало именно на сражение и действовало, несомненно, по вполне обдуманному плану. Оно с военной точки зрения обсуждало защиту Петербурга и Зимнего дворца. Оно приняло все военные меры. Оно убрало все гражданские власти и отдало полуторамиллионную столицу в полное распоряжение жаждущим народной крови генералам с великим князем Владимиром во главе.

ЧИСЛО УБИТЫХ И РАНЕНЫХ

Относительно числа убитых и раненых известия расходятся. Само собою разумеется, что о точном подсчете нет и речи, а судить на глаз очень трудно. Правительственное сообщение о 96 убитых и 330 раненых, очевидно, лживо, и ему никто не верит. По последним газетным известиям, журналисты 13-го января подали министру внутренних дел список 4600 убитых и раненых, список, составленный репортерами. Конечно, и эта цифра не может быть полной, потому что и днем (не говоря уже о ночи) невозможно было бы подсчитать всех убитых и раненых при всех стычках.