Полнолуние (рассказы)
- Автор: Андрей Блинов
- Жанр: Современная проза
- Дата выхода: 1978
Читать книгу "Полнолуние (рассказы)"
3
С утра нет краски, и я не нахожу себе места. Самое спорое время для работы, когда все делается играючи, с удовольствием, пропало.
С трудом разыскиваю Норкина по телефону. Он долго не может, вернее, не хочет понять, кто звонит. Он просто меня разыгрывает.
— Ну что вы, оглохли, товарищ Степан Степанович? — Я задыхаюсь от обиды. — Это я, Рита.
И вдруг очень ясно слышу его голос:
— Ах, птаха-голуба, что за шум? Краска послана на школу.
Меня это уж совсем бесит:
— Вы, вы… забыли? Я же не на школе.
— Не забыл, Рита. Школа — суперобъект, значит, первоочередное снабжение и прочее. И что ты кричишь без толку, у тебя же сегодня по наряду шпаклевка.
Телефонная трубка готова хрустнуть в моей ладони: так я возмущена! Наряды на шпаклевку мы закрыли еще вчера. Неужто он не знает этого? Но я уже не могу выговорить ни слова: слезы комком стоят в горле.
— Ладно, — слышится спокойный, чересчур спокойный голос Норкина. — Не будем, Рита, мелочными. Краску получишь, сейчас распоряжусь. А лучше позвони сама в приготовительный цех, есть ли она там в наличности.
Я звоню в цех. Краску никто и не заказывал… Вот и поработали, называется…
Не хочу возвращаться в бригаду. Как я посмотрю в глаза девчатам? Выходит, зря я подозревала Норкина в предвзятом отношении к Анне. Все дело в ранге объекта. Кто расписывает эти проклятые ранги? Наверно, Горев.
— Ну вот, все пошло через пень колоду! — зло говорит Дуся, выслушав меня. — Эх, сукин сын этот Норкин. Сейчас ходит ручки в брючки. А увидит, что план горит, — начнет стрекотать, как ученая сорока: «Поднажмите, девочки!»
— И он всегда прав, — говорит Таня Ловчина. — Сколько он нашей кровушки пьет?!
— Пойду подхалтурю, — Дуся начинает рыться в кистях, склонившись над ведром. — Кухоньку подновить просили. Тут рядышком.
— Кухоньку? Левачить? Как не стыдно, Дуся! — возмущаюсь я.
— A-а… Все равно загораем. Глядишь, помогу человеку, добром вспомнит. Жди от Норкина благодарности.
— И зашибешь десятку, — съязвила Таня.
— И зашибу… А что? Нам с Васей деньги нужны вот так! Домик у нас едва живой. Как в нем зимовать? А квартиру когда еще дадут. Жди! Ну что вы на меня уставились? Преступница я? Вася только с флота, ничего у него нет: бушлат да ленты от бескозырки, а жить-то надо. И мебели нет… На свадьбу у соседей брали, сами видели. Сейчас не купим, а когда дети пойдут, тогда не до мебели будет.
Я не знаю, что ответить. Странно, непривычно, непонятно то, что можно забыть свою честь ради домика. Да пропади он пропадом, тот домик, если поперек совести стоит.
Мы все живем в общежитии, живем одинаково. Все у нас ясно и просто: как у тебя, так и у всех; как у всех, так и у тебя. А вышла Дуся замуж, и сразу что-то отделило ее от нас. У нее теперь свои заботы, непонятные нам. Теперь и простои, оказывается, сильнее всего бьют по Дусе.
У меня часто так бывает: думаю, мучаюсь и вдруг придумаю. И смешно потом: чего кровь себе портила, когда так просто?
— Девочки, — говорю я, — девочки, мы отремонтируем Дусе дом. Что это нам стоит? Поработаем выходной, и все.
Какой гвалт поднимается: как раньше не могли додуматься. Вынудили Дусю на халтуру. Дуся растрогалась до слез. Часы простоя показались нам не такими уж длинными.
Вечером Дуся подходит ко мне, потупившись, спрашивает:
— Как же мне, Рита, быть? Я ведь обещала…
— Ты о чем?
— Да о той кухне…
— Разве ты не поняла? Ведь договорились же!
— Договорились. — Дуся мнется. — Но я обещала!
— Обещала! Ну, ладно, раз обещала, то сходи, только не бери деньги.
— Меня примут за ненормальную. Или за вымогательницу. Ну что мы боимся денег? Они нам нужны! Вам легко… А у меня семья…
— Да соберем мы, дадим тебе. Сколько надо? Неужели ты нам перестала верить?
— Нет, я так не могу. Я лучше уйду из бригады.
— Сумасшедшая. Ну, разве ты не сумасшедшая?
У меня не нашлось других слов ответить Дусе.
Дуся моя подруга. Давно… Нас в один день привезли в детский дом. Незадолго до этого у меня умерла мама, а отца я не помнила. Говорили, он скитается по сибирским стройкам. У Дуси, которая сразу же показалась мне какой-то взрослой, понимающей, было все наоборот: она не помнила мамы, а жила с отцом, водолазом. Он утонул. Так мы оказались вместе. Кровати наши стояли рядом, учились мы в одном классе. И дружили — водой не разольешь. Но не сразу я поняла, какие мы разные. Она скучала по отцу и во всех мужчинах хотела увидеть его, а я скучала по маме. С отцом она привыкла быть хозяйкой, была сообразительна, запаслива, недоверчива, умела таиться. Я же во все, о чем мне говорили учителя, верила, признавала только учебу, не задумывалась над тем, что происходит вокруг, и всякий свободный час тратила на работу акварельными красками.
И когда мы ушли в самостоятельную жизнь, противоположность наших характеров сделалась еще заметней.