Живущие во льдах

Возможно, медведи, особенно самцы, иногда гибнут от ран, нанесенных им соперниками в брачный сезон или медведицами, защищающими медвежат. Нередко у добытых зверей обнаруживают трещины и переломы ребер, костей конечностей или черепа. Скорее всего эти повреждения они получают во время подвижек и торошению льда. Удар льдины может даже убить медведя. Какие-либо заболевания, свойственные только белому медведю, неизвестны. Звери страдают воспалением суставов и при ходьбе в таком случае заметно хромают. Очень старые животные с гнилыми и разрушенными зубами, несомненно, знакомы с зубной болью.

Белые медведи, как и тюлени, песцы, ездовые собаки, болеют трихинеллезом. Это заболевание вызывается паразитами, живущими в мышцах животных, а также человека. Существует предположение, что в Арктике оно появилось или во всяком случае получило широкое распространение недавно и, быть может, было завезено сюда с домашними свиньями. Известны места, где трихинеллезом поражена сейчас почти половина белых медведей. Как и домашние животные, они, видимо, тяжело переносят болезнь и нередко гибнут от нее. Наконец, есть подозрения, что звери подвержены в природе не менее опасному для них заболеванию — туберкулезу.

Однако главная причина гибели белых медведей — истребление их человеком. Звери не отличаются большой осторожностью, а подчас и вовсе не боятся людей, поэтому охота на них, тем более с применением современного оружия, проста и добычлива.

До тех пор пока на них охотились лишь немногочисленные коренные жители Крайнего Севера, вооруженные копьем и луком, урон в медвежьем поголовье, конечно, был невелик. Однако уже в XVII–XVIII веках в арктические моря начали регулярно заходить зверобойные суда, и промысел белых медведей с этого времени стал быстро расширяться. Резко возрос он в середине прошлого столетия, когда запасы гренландских китов в Арктике истощились и внимание зверобоев переключилось на более мелкую добычу — тюленей, моржей, медведей. Но особенно широкая охота на медведей началась во второй четверти нашего века, что было связано с общим хозяйственным освоением арктических земель и вод, увеличением населения на Севере и ростом цен на медвежьи шкуры. Известно, что только на Шпицбергене с 1920 по 1930 год было добыто более четырех тысяч зверей; норвежские охотники добыли в 1924 году 714 медведей, а с 1945 по 1963 год — около шести тысяч медведей. По самым скромным подсчетам, только на севере Европы с начала VIII века было добыто свыше ста пятидесяти тысяч белых медведей.

Шкуры белых медведей всегда использовались на Севере местным населением. Их употребляли вместо постели, из них шили одежду и обувь. Сейчас еще эскимосы северо-западной Гренландии ходят зимой в штанах из медвежьего меха. Ненцы, обитатели севера Европейской части СССР и Западной Сибири, надевали в сильные морозы поверх обычной обуви медвежьи «галоши» — тобоки. И ненцы, и чукчи, и эскимосы обычно брали с собой в дорогу кусок медвежьей шкуры: шерсть на ней не намокает и ею удобно «войдать» сани (наращивать на полозьях слой льда). Благодаря водонепроницаемости и большой плавучести шерсть медведя считалась хорошим материалом для поплавков к рыболовным сетям.

Конечно, большая часть медвежьих шкур вывозилась за пределы Арктики. Пройдя долгий и сложный путь от охотника до магазина, они превращались в конце концов в дорогое и нарядное украшение городских квартир — медвежьи ковры. На севере Канады и Аляски сто лет назад скупщик пушнины выменивал шкуру белого медведя у эскимосов за пачку табаку или несколько зарядов пороха и свинца. В конце прошлого столетия за лучшие медвежьи шкуры эскимосы получали от пяти до пятнадцати долларов. В 50-е годы XX века цена шкуры поднялась здесь до сорока, в 60-е — до двухсот, а в конце 70-х годов — даже до тысячи долларов. Естественно, готовые ковры на последнем этапе их пути от охотника к покупателю стоили и стоят во много раз дороже.

Использовалось и мясо белых медведей, хотя медвежий жир, которому присущ заметный запах ворвани, не каждому по вкусу. Несъедобна лишь печень. Разделывая туши, и эскимосы, и чукчи, и ненцы обычно бросали ее в море или зарывали в землю. Они не только не ели печень сами, но и опасались, чтобы она не досталась собакам. Новички в Арктике, которым случалось отведать медвежьей печени, расплачивались за оплошность головной болью, рвотой, расстройством зрения, иногда даже смертью. Теперь установлено: все дело в том, что печень белого медведя содержит колоссальное количество витамина А. Несколько граммов ее восполняют годовую потребность человека в этом витамине, а съеденная в большом количестве печень вызывает острое заболевание, похожее на отравление.

В прошлом белых медведей добывали не столько из-за шкур, сколько из-за мяса. Охотники питались им сами и кормили медвежатиной собак. В век санных и пеших путешествий в Арктике белый медведь не без основания считался «резервным депо продовольствия» и тем самым немало способствовал изучению и освоению этой части земного шара. Некоторые экспедиции даже заранее планировали жизнь в высоких широтах за счет местных ресурсов и добывали продовольствие, главным образом охотясь на медведей. Подвернувшийся кстати медведь вообще нередко выручал терпящих бедствие полярников, спасал их от голодной смерти.

У многих народов Крайнего Севера с добычей белого медведя был связан даже особый ритуал. Например, аляскинские эскимосы отмечали это событие исполнением «танца белого медведя». Жены и матери гренландских эскимосов, убивших медведя, с гордостью носили обувь, отороченную медвежьей «гривой» — частью шкуры, снятой с тыльной стороны его передних лап. На северо-востоке Сибири эскимос, убивший медведя, должен был умилостивить «дух» зверя; при разделке туши охотник извлекал сердце и, разрезав его на куски, бросал через плечо. В честь охоты устраивал-

развязно, били стекла в окнах, требовали от людей подачек, а однажды сильно помяли одного из полярников (хотя, может быть, он сам был виноват). Одного из медведей пришлось застрелить, а другого посадили в прочный ящик и отправили в зоопарк.

По единодушному мнению полярных исследователей и охотников, белый медведь в общем не опасен для человека. Но там, где встречи с этим зверем возможны, нелишне все-таки иметь при себе винтовку, ружье, ракетницу или брать в спутники злобную собаку.

Нападает белый медведь на людей крайне редко. Например, на Новой Земле за последнее столетие это случалось дважды или трижды. На острове Врангеля, где в свое время добывалось много медведей, от них тем не менее не пострадал ни один человек. При этом, если быть объективным, не менее чем в половине случаев виноваты были сами пострадавшие. И тем не менее опасаться этого зверя нужно. Некоторые натуралисты, движимые самыми добрыми чувствами к белому медведю, пытаются показать его полным «вегетарианцем» и абсолютно безопасным для человека животным. Увы, это не совсем так, и авторы подобных книг, статей, кинофильмов оказывают по сути дела «медвежью услугу» как медведям, так и полярникам.

Чаще всего даже раненый медведь, даже медведица с медвежатами стремятся лишь уйти от преследования, хотя и из этого правила возможны исключения. Не спешит скрыться зверь, встретившийся с людьми впервые в жизни. Иногда в медведе пробуждается любопытство, впрочем не имеющее ничего общего с агрессивными намерениями, и он, не таясь, идет к человеку. Отогнать такого зверя обычно удается окриком, брошенным в его сторону камнем, выстрелом в воздух. Самое опасное — пытаться убежать от медведя. При всем своем добродушии он остается хищником и невольно, в силу свойственного ему инстинкта, устремляется в погоню. Зверь в этом случае очень напоминает котенка, который с азартом догоняет бумажку, хотя вовсе и не считает ее лакомством. Медлительность его обманчива, и в беге, особенно на короткой дистанции, он имеет явные преимущества перед человеком. По-видимому, при таких обстоятельствах чаще всего и происходят несчастные случаи.

Подавляющее большинство белых медведей в наши дни избегают встреч с человеком, с подозрением относятся они и к человеческому запаху, запахам бензина, керосина, пороховой гари. Зверь, который видит людей впервые, либо вовсе не обращает на них внимания — ищет поблизости корм, спит, занимается другими своими делами, либо, наоборот, «горит желанием» с ними познакомиться.

Вспоминается мне такой случай. Дело происходило на Новосибирских островах летом, во время одного из маршрутов. Мы сидели у жарко горящего костра. Накануне похолодало, выпавший снег покрыл землю хотя неглубоким, но сплошным слоем, и теперь отдых в тепле был особенно приятен.

Невдалеке, на прибрежной косе, которую мы недавно пересекли, показался медведь. В этом не было ничего необычного — в то лето мы видели их много. Однако вел он себя странно. Зверь приближался, идя по нашей тропе, как-то жадно обнюхивал и осматривал каждый отпечаток резиновых сапог. Четвероногий «следопыт» настолько увлекся, что подошел совсем вплотную к костру. Чтобы прогнать не в меру любопытного зверя, кто-то кинул в него головешкой. Но и это его не испугало. Он даже понюхал головешку, потрогал ее лапой. Медведь явно был молод и скорее всего впервые повстречался с людьми. Его, несомненно, удивил вид, а тем более запах наших следов (сапоги на всех были новые и очень «духовитые»), но особенно — мы сами. «Следопыт» обошел вокруг нашего временного лагеря, лег метрах в двадцати с подветренной стороны и долго изучал незнакомые запахи, затем вновь направился к костру. Но на этот раз, из педагогических соображений, мы прогнали его выстрелом в воздух.

Впрочем, в той или иной мере любопытство свойственно всем категориям белых медведей, причем более смелы и потому более опасны для человека старые крупные самцы.

С ростом населения в Арктике, с восстановлением в самые последние годы численности белых медведей и изменением отношения к ним со стороны людей зверям и людям все чаще приходится сталкиваться «нос к носу», и все чаще возникают между ними конфликты, которых можно было бы избежать.

Особенно опасны попытки «завязать дружбу» с медведями, желание их подкормить. Привыкнув к подачкам либо к добыче корма на помойках вблизи поселков и потеряв осторожность, такие звери ведут себя развязно. От них можно ждать любых неприятностей. Необходимо помнить, конечно, что хотя и крайне редко, но медведи действительно иногда охотятся на человека, причем ведут себя подчас крайне нагло, не обращают внимания ни на какие угрозы, даже на выстрелы. Как правило, так ведут себя истощенные и старые особи, уже неспособные к добыванию привычного корма.

Человек давно знаком с белым медведем. Обитатели Крайнего Севера добывают его с незапамятных времен. Древним римлянам эти звери были известны по крайней мере в первом веке нашей эры. В Японию и Маньчжурию, как о том свидетельствуют материалы японских императорских архивов, живые белые медведи и их шкуры попадали уже в VII веке. Впрочем, население этих стран могло познакомиться с животными и раньше, так как медведи изредка достигали берегов Японии вместе с плавучими льдами. Древнейший письменный источник, содержащий сведения о белых медведях и относящийся к северу Европы, датируется примерно 880 годом; в нем сообщается о том, что два медвежонка были привезены в Норвегию из Исландии. Позже живые звери и их шкуры начинают довольно часто попадать к европейским правителям.