Санта–Барбара II. Книга 3

ГЛАВА 8

Два точных удара кием. Магическая сила больших денег. Дискуссия о стоимости любви. Можно ли любить убийцу? Старый гангстерский способ обращаться с деньгами. Душ смывает все сомнения.

Когда танец окончился, Шейла и Дэвид остановились в нерешительности. Они не знали, чем заняться теперь. Хотя искушений было предостаточно. Можно было еще потанцевать, пройти к столу, просто выпить и послушать музыку.

Но принять окончательное решение им вновь не дал Самуэль Лагранж.

Он подошел к супругам и произнес:

— Не сочтите меня навязчивым, но я вижу, вы немного скучаете.

— Нет, что вы, нам хорошо, — возразила Шейла

— Нет–нет, — не возражайте, — не уступал Самуэль, — я вижу по вашим глазам, что вам грустно.

— Иногда бывает такое настроение, — ответила Шейла, — что хочется немного погрустить, вспомнить что‑нибудь не очень веселое. От этого на душе становится легче.

— Я собрался предложить вам сыграть партию в бильярд. Мы можем поиграть втроем, ведь эта игра, которая ни к чему нас не обязывает. Вы согласны?

Шейла вопросительно посмотрела на Дэвида. Тот кивнул. В бильярд он умел играть неплохо. У него появился шанс хоть как‑то доказать свое превосходство над Самуэлем Лагранжем.

— Вы знаете, мистер Лагранж, я не умею играть в бильярд, но с удовольствием посмотрю, как это делаете вы.

Дэвид взял Шейлу под руку, и они вместе с Самуэлем Лагранжем перешли в бильярдную. Здесь царил полумрак, лишь над столом, затянутым зеленым сукном, ярко горела лампа в темном абажуре. Шары были выложены на середине стола.

Самуэль Лагранж предложил Дэвиду первым выбрать кий. Тот перебрал их несколько, взвешивал их в руке и, наконец, остановил свой выбор.

— Я предлагаю вам разбить, — сказал Самуэль Лагранж.

Дэвид Лоран старательно прицелился и несильно ударил в шар кончиком кия. Раздался глухой звук слоновой кости, и шары раскатились по зеленому сукну.

— Ну, что ж, у меня позиция неплохая, — сказал Лагранж, осмотрев положение шаров.

В дверях, выходящих в зал для танцев, застыл спиной к играющим Боб Саймак. Он, не вынимая изо рта сигарету, наблюдал за гостями. Даже неискушенному взгляду Шейлы открылось то, что Боб Саймак разглядывает гостей так пристально, как будто ощупывает каждого из них.

— Кто этот человек? — поинтересовалась Шейла у Лагранжа.

Тот улыбнулся.

— Знаете, когда‑то он убил человека, а я его спас.

— Убил человека? — изумилась Шейла, — и вам не страшно, мистер Лагранж?

— Почему мне должно быть страшно?

— Но ведь он убил человека. Он преступник.

— Что поделать. Зачастую приходится работать с преступниками. К тому же он далеко не худший из них. Я купил его, и он предан мне.

— Предан за деньги? — снова изумилась Шейла.

— Возможно, и не только за деньги. А может быть, я только льщу себя надеждой, что можно купить и преданность. Вы это хотели сказать, миссис Лоран?

Дэвид Лоран в этот момент прицеливался, чтобы нанести следующий удар.

— Вы промахнетесь, — заметил Самуэль Лагранж.

Дэвид ничего не ответил. Шар покатился по зеленому сукну. Мужчины и женщина пристально следили за его перемещением. Наконец, он ударился о борт и медленно упал в лузу.

Шейла не скрывала своей радости.

— Что ж, неплохой удар, — признал Самуэль Лагранж, — хоть поначалу мне показалось, что вы промахнетесь. Постараюсь ответить ударом не хуже.

И он склонился над столом, прищурив один глаз. Его удар был коротким и точным. Два шара раскатились в стороны, и один из них тоже оказался в лузе.

— Мистер Лоран, а кем вы представляете себя лет через десять? Ведь помните, мы говорили о точной цели, по–моему, она у вас все‑таки есть.

Лоран широко улыбнулся.

— Я представляю себя миллионером, таким же, как и вы.

— О–о, похвальное желание, — засмеялся мистер Лагранж, — но ведь деньги ничего не меняют в человеческой судьбе. А если кроме денег, кем вы себя представляете?

— А разве вы, мистер Лагранж, не удовлетворены своим положением? Ведь все о вас только и говорят: миллионер, удачливый человек.

— Я, конечно, удовлетворен, но поэтому и спрашиваю, потому что счастливым себя не считаю. Да и вряд ли кто‑нибудь из людей считает себя счастливым. Куда приятнее казаться несчастным, тогда можно рассчитывать на жалость.

Самуэль Лагранж пристально посмотрел на Шейлу.

— Знаете, а я считаю себя счастливой, и ничья жалость мне не нужна.

— А что же вам нужно? — спросил мистер Лагранж.

— Абсолютно ничего, — твердо ответила Шейла, — у меня все есть.

— Она это серьезно? — удивился Самуэль, обращаясь к Дэвиду.

Тот пожал плечами.

— Думаю, что да. Во всяком случае, она у меня ничего не просит, кроме того, что я могу ей дать.

— Ну, что ж, — Самуэль задумался, — можно посчитать. Вы проиграли часть своих денег в Лас–Вегасе. А я и сам заметил, что деньги ничего не меняют в жизни. Так что пока что ноль. У вас, наверное, есть дом?

Дэвид Лоран кивнул.

— Этот плюс. Вы женаты и любите друг друга, это еще два плюса. У вас двоих есть кое‑что, чего нет у меня. Но заметьте, мистер Лоран, только у вас двоих, но ни у кого в отдельности, и поэтому мне хотелось бы вернуться к тому разговору, который мы вели за столом.

— Неужели, мистер Лагранж, вы собираетесь дискутировать насчет того, что все в жизни можно купить? — спросил Дэвид.

— А почему бы и нет?! Я имею деньги и могу позволить себе многое.

— Но жизнь — это не магазин, — возразила Шейла, — тут нет даже ценников. И мне кажется, что людей купить невозможно.

— Я покупаю их каждый день. Вот вам пример, — Самуэль указал рукой на своего телохранителя, — я купил Боба Саймака. Скорее всего, я правильно сделал, что купил его прежде, чем он задумал убить меня.

— Но мистер Лагранж, ваши рассуждения касаются бизнеса, работы. А когда в дело вступают чувства. Чувства невозможно купить, невозможно за деньги ощутить холод или жару. Вас могут обманывать, уверяя в любви, в расположении, но за словами не будет никаких чувств. А зачем вам покупать фальшивые вещи?

— Любовь нельзя купить! — воскликнул Самуэль Лагранж, — это слишком банальная фраза, чтобы я мог услышать ее из ваших уст. Так говорят все те, кто никогда не пробовал это сделать. Любовь — это одна из самых дешевых вещей.

— Любовь это чудо, — возразила ему Шейла, — а чудеса не покупаются.

— Я и не спорю, что любовь это чудо. Но это не значит, что ее нельзя купить. Деньги тоже чудо, они не материальны. Большие деньги обладают магической силой и притягательностью.

— Конечно, — сказала Шейла, — я не могу доказать вам обратного, мистер Лагранж, ведь у меня никогда не было больших денег, поэтому, возможно, я и ошибаюсь.

Дэвида возмутила та поспешность, с которой Шейла сдалась, и ему захотелось сказать мистеру Лагранжу что‑нибудь резкое.

Но тот как будто почувствовал напряженность, возникшую в разговоре, и тут же улыбнулся обезоруживающей улыбкой.

— По–моему, этот спор лучше закончить. Мы все убеждены в собственной правоте. Может быть, для вас и невозможно купить любовь, а для меня это вполне доступно.

— Нет, мистер Лагранж, моя жена, по–моему, имела в виду то, что любовь невозможно продать.

— Хорошо, пусть будет так. Давайте закончим с этим разговором. Гости недоумевают, где хозяин и где героиня этого вечера. И еще я хочу попросить разрешения потанцевать с вашей женой.

— Спросите об этом ее, — ответил Дэвид.

Самуэль Лагранж приблизился к Шейле, та подала ему руку, и они вместе вышли из бильярдной. Боб Саймак проводил их недовольным взглядом.

Окончив танец, Самуэль Лагранж подвел Шейлу к Дэвиду.

— Во время танца, мистер Лоран, мне пришла в голову другая идея.

— Какая же?

— Идея, способная примирить наши взгляды на жизнь.

— Интересно, в чем она заключается?

— Возможно, вы и правы в том, что любовь невозможно купить. Но ее можно выиграть. Согласитесь, интересная мысль?

Самуэль Лагранж пристально смотрел на Дэвида.

— Я не совсем понимаю вас.

— А это и не обязательно. Главное, что вы сразу же не ответили мне «Нет». Значит, какой‑то смысл в моей идее есть, и ответ прячется в вашей душе. Только вы должны до него докопаться сами.

— Но ведь можно и проиграть, — возразила Шейла.

— Миссис Лоран, существуют игры, в которые невозможно проиграть — можно только выиграть или остаться при своих.

— Любовь — игра? — Шейла пожала плечами. — Вот и вы, миссис Лоран, не говорите мне сразу нет, значит, и вы сомневаетесь.

— Нет, я не сомневаюсь, ведь смогла же я сразу выиграть миллион, а это настолько же нереально, как выиграть любовь, — рассмеялась Шейла.

— Вот хоть в чем‑то мы сошлись, — обрадовался Лагранж и добавил с сожалением, — я с удовольствием сыграл бы в эту игру.

— Что же вас удерживает? — спросил Дэвид.

— Не с кем, мистер Лоран, не с кем.

Шейла внезапно почувствовала себя страшно усталой. И действительно, за последнее время ей пришлось пережить несколько нервных потрясений. Она посмотрела на Дэвида и сказала:

— Дэвид, тебе не кажется, что нам пора идти?

— Но куда же вы? — попытался остановить их Лагранж, — еще так рано!

— Мы завтра собираемся уезжать, — вставила Шейла.

— Останьтесь, я приглашаю вас завтра к себе на яхту.

— На яхту? — задумалась Шейла. — Но у нас дела. Вы уедете, даже если я очень попрошу вас погостить у меня на яхте? Ведь это всего лишь один день, он ничего не решит в вашей жизни.

Дэвид посмотрел на Шейлу, та пожала плечами.

— Но нам ведь, в самом деле, нужно ехать домой.

— Для вас этот день ничего не значит, — повторил Лагранж, — а для меня он может решить многое.

Шейла хоть и не поняла, что имел в виду миллионер, но насторожилась.

— Хорошо, — сказал Дэвид, — мы согласны. Жена с удивлением посмотрела на мужа. Она не

понимала, почему он с такой легкостью отказался от своих прежних планов.

— И на прощание, я хотел бы пригласить вас, миссис Лоран, еще на один танец. Еще одна маленькая услуга, один подарок для меня. Мистер Лоран, надеюсь, вы не против?

Дэвиду ничего не оставалось, как согласиться. Уж очень по–приятельски прозвучала эта просьба. Да он и чувствовал себя чем‑то обязанным Самуэлю Лагранжу. Чем именно? Дэвид не смог бы и сам сформулировать, но почему‑то все предложения Самуэля Лагранжа казались ему резонными, и в них он усматривал определенный смысл.

Шейла покорно подала свою руку миллионеру, и они вышли на середину зала. Вновь зазвучала музыка, певица запела грустную песню.

Дэвид Лоран стоял рядом с Бобом Саймаком, и они вместе следили за танцующими.

— У вас очень красивая жена, — каким‑то бесстрастным голосом проговорил Боб Саймак.

— Я знаю.

Самуэль Лагранж кружил Шейлу в медленном танце.

— Я давно не видел такой прекрасной женщины, как вы, — сказал он.

— Это комплимент?

— Это правда.

— Правда тоже может быть комплиментом.

— Тогда расценивайте это, как хотите. Я сказал то, что мне хотелось сказать, то, что вы должны были услышать.

— Ну, вот, я это и услышала. И что дальше? — Шейла лукаво улыбнулась.

— Я очень сожалею, что не встретил вас раньше.