Санта–Барбара II. Книга 3

— И что бы тогда произошло?

— Тогда бы, — рассмеялся Лагранж, — ваш муж танцевал бы с вами, а я, стоя рядом с его телохранителем, наблюдал бы за танцем.

— Это невозможно, — Шейла улыбнулась, — Дэвид никогда не станет миллионером, он не рожден для этого.

— А вы можете стать женой миллионера?

— Не поняла? — насторожилась Шейла.

— Ну, это так, абстрактные рассуждения. Но я бы, между прочим, не отказался от такой жены, как вы, — прошептал ей на ухо Лагранж.

— И это невозможно — я люблю своего мужа, если это вы имели в виду.

— Называйте меня Самуэль, — попросил Лагранж, — а я буду называть тебя Шейла, ведь это нас ни к чему не обязывает.

— Главное, чтобы это меня ни к чему не обязывало, — возразила Шейла, — и тогда я буду называть тебя Самуэлем.

— Согласен. А ты уверена, что любишь своего мужа?

— Это тоже абстрактные рассуждения?

— Нет, это конкретный вопрос.

— Тогда я отвечу «Да».

— А я хотел услышать «Нет».

— Сочувствую и ничем не могу помочь.

— А ты, Шейла, уверена, что он достоин твоей любви?

— Это вопрос, на который я не могу ответить, потому что невозможно быть достойным или недостойным любви.

— Давай представим себе следующую ситуацию: Дэвид убийца — ты бы тоже его любила?

— Смотря кого он убил… — задумалась Шейла.

— Вот если бы он умышленно убил хорошего человека, — предположил Самуэль Лагранж.

— Это глупость, Дэвид на такое не способен.

— Но ведь можно убить по–разному. Не обязательно убивать физически, можно убить и морально.

— Извините, мистер Лагранж, — официально произнесла Шейла, — по–моему, наш разговор зашел слишком далеко.

— Я так не считаю, мы просто пытаемся говорить откровенно.

— Это слишком уж откровенно, — Шейла даже покраснела, — и мне такой разговор неприятен.

— Извини меня, Шейла, но то, что неприятно сегодня, может стать приятным завтра, не так ли?

— Не так. И отведите меня, пожалуйста, к моему мужу.

Самуэль Лагранж виновато улыбнулся.

— Что ж, желание дамы, такой красивой дамы, для меня закон.

Он взял Шейлу под руку и медленно, через весь зал, подвел к Дэвиду.

— Дэвид, я ужасно устала, и у меня болит голова.

Дэвид понял, что между Шейлой и Лагранжем произошел неприятный разговор. Он коротко кивнул, взял жену под руку, и они заспешили к выходу.

Лагранж остался стоять рядом с Бобом Саймаком.

Вечеринка продолжалась по своим законам: кто‑то танцевал, кто‑то пил, кто‑то спорил, мужчины играли в карты и в бильярд. Музыканты продолжали играть для редких пар, у которых еще были силы танцевать.

— Послушай, Боб.

— Слушаю.

— Ты, насколько я знаю, неплохо разбираешься в людях.

Боб Саймак самодовольно улыбнулся, щеточка его усов шевельнулась.

— Я хочу попросить у тебя совета.

— Да, я слушаю, — Боб Саймак напрягся.

— Тебе нравится эта женщина?

Хотя Шейлы уже давно не было в зале, Боб Саймак понял, о ком говорит хозяин.

— Ничего себе, приятная дама.

— Приятная это не то слово, она, по–моему, просто очаровательна.

Боб Саймак пожал своими крутыми плечами.

— Как ты думаешь, я могу добиться ее расположения?

— Не понял, сэр? — Боб Саймак посмотрел на своего хозяина. — Я не совсем вас понял?

— Ну, что здесь долго говорить, я могу добиться того, чтобы она влюбилась в меня по уши?

— Вы задали мне очень сложный вопрос, я в подобных делах не специалист. Если бы спросили меня, как убрать того или иного человека, чтобы он исчез бесследно, я бы дал довольно приличную консультацию. А в таких делах… я не специалист, — Боб Саймак виновато улыбнулся в седые усы.

— А мне кажется, что ты разбираешься в людях лучше меня.

— В женщинах вообще трудно разобраться, а если женщина красива и знает себе цену, то…

— А как ты думаешь, Шейла Лоран знает себе цену?

— Да, сэр, — коротко ответил Боб.

— И какова же она, по–твоему? Миллион, два, пять?

Боб Саймак задумался.

— Нет, по–моему, за деньги ее не купишь.

— Но ты говорил, что она знает себе цену, значит, цена существует.

— Ну, знаете, сэр, цена женщины, тем более ее чувств не всегда измеряется деньгами. Мне приходилось видеть женщин, которые любили людей, совершенно того не стоящих.

— Вот это серьезный аргумент. Так ты уверен, что она не сможет полюбить меня?

— Почему же, скорее всего, сможет. Но для этого нужно себя соответственно вести.

— Послушай, Боб, а что ты называешь «вести себя соответственно»?

— Мне кажется, сэр, надо устранить одно препятствие на вашем пути.

— Какое?

— Мне кажется, что на вашем пути стоит ее муж.

— Что, ты предлагаешь его убрать, убить?

— Нет, сэр, его не надо убивать. Он не слишком сильный человек, он сам погибнет. Если вы мне позволите, сэр, то я возьму на себя смелость сказать, что миссис Лоран любит своего мужа таким, каков он есть.

— Это несомненно, — заметил Самуэль Лагранж.

— Я сказал, сэр, таким, каков он есть и, если мы не можем изменить саму миссис Лоран, то следует попытаться изменить ее мужа.

Самуэль Лагранж задумался.

— Идея интересная. Но я плохо представляю себе, как ее реализовать.

— Главное, сэр, то, каким видит его Шейла. Сейчас он в ее глазах идеал, пусть не всегда последовательный, возможно, невезучий, но это лишь подогревает ее жалость. Всегда приятно ощущать себя сильной, способной принести кому‑то счастье.

— Кажется, я начинаю понимать тебя, Боб, — Самуэль Лагранж криво улыбнулся, — ты хочешь сказать, что из Дэвида Лорана следует сделать окончательного неудачника.

— Нет, сэр, ни в коем случае. Тогда все еще больше усугубится, и жена будет любить его пуще прежнего. Нужно, чтобы Дэвид почувствовал свою силу, и тогда эта сила повернется против самой Шейлы.

— Я вновь тебя не понимаю, Боб.

— Знаете, сэр, я уже немолод и многое повидал в этой жизни. Людей губит не слабость, их губит сила, деньги, внимание, слава, от всего этого большинство людей становятся отпетыми мерзавцами.

— Ты хочешь сказать, что и я стал мерзавцем?

— Что вы, сэр, о вас я совсем другого мнения, иначе я бы не служил у вас.

— Так что ты предлагаешь, Боб?

— Нужно сделать из мистера Лорана мерзавца, и тогда жена сама отвернется от него, и любовь сразу погаснет, исчезнет, как будто ее и не было. Одно сильное чувство нужно заменить другим. И главное, сэр, не упустить этот момент и быть рядом с ней, чтобы она направила свою любовь, ведь женщина без любви не может существовать.

— Ну, что ж, Боб, ты действительно опытный человек. Но как ты предлагаешь реализовать свое предложение?

— Я плохо знаю Дэвида Лорана, точнее будет сказать, совсем не знаю. Но я представляю себе подобный тип людей. Я знаю, что может изменить его в худшую сторону — и к тому же очень быстро.

— Что же?

— Деньги.

— Только, Боб, нужно, чтобы Шейла ни о чем не догадалась.

— Сэр, я знаю один старый гангстерский фокус и думаю, он нам вполне пригодится.

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю способ, как дать деньги, сэр.

Обратная дорога показалась Шейле и Дэвиду куда длиннее.

— Шейла, — взяв за руку жену, спросил Дэвид, — что тебе сказал мистер Лагранж?

— Когда? — деланно удивилась Шейла.

— Во время танца, я видел, как вы шептались, и как изменилось твое лицо.

— Он сказал мне пару комплиментов.

— От комплиментов ты бы улыбнулась. Но наш уход был похож на бегство. Ты чего‑то испугалась, он угрожал? Приставал?

— Нет–нет, — поспешила с ответом Шейла, — все было вполне пристойно, мы говорили о тебе.

— Обо мне?

— Да, представляешь, мистер Лагранж сказал, что завидует тебе.

— Представляю, — вздохнул Дэвид, — он вскружил тебе голову, сказал, что ты самая красивая женщина на земле, и он завидует мужчине, которому ты отдала свою любовь.

— Да, в принципе, разговор шел в таком русле.

— И ты, Шейла, наверное, сожалеешь, что связала свою жизнь со мной, теперь у тебя появился выбор.

— Нет, Дэвид, выбора у меня нет. Я отчетливо представляю себе цену его слов. Он уже и думать забыл о своих предложениях.

— Так прозвучали еще и предложения? — насторожился мужчина.

— Обыкновенные комплименты.

Тут Шейла спохватилась — стеклянная перегородка между ними и водителем была опущена. Ей стало неудобно, ведь чужой человек слышал их разговор.

— Пожалуйста, передай мне что‑нибудь выпить, — попросила Шейла.

Дэвид открыл дверцу бара и предложил виски. Шейла отпила небольшой глоток и успокоилась.

Приехав к отелю, они поднялись в номер. Теперь он не казался им таким шикарным и огромным, ко всему со временем привыкаешь. У Дэвида и у Шейлы даже появилось ощущение, что они живут в нем уже довольно долго. Каким‑то далеким казался город Санта–Моника и нереальными казались все их прошлые заботы.

Шейла устало опустилась на диван.

— Дэвид, тебе не кажется, что мы тут зря теряем время, что лучше всего собраться и поехать домой?

— По–моему, ты времени зря не теряешь, — с некоторой злостью в голосе ответил Дэвид.

— Ты вновь злишься и вновь ревнуешь меня. Неужели я дала к этому повод?

— Если я ревную тебя, то значит, люблю, — улыбнулся Дэвид. — Давай завтра съездим на яхту к Самуэлю Лагранжу, отдохнем, развеемся, а потом вновь вернемся в Санта–Монику, займемся неотложными делами. Может быть, мы и сможем решить свои проблемы, а если нет, то зачем зря изводить себя.

Шейла пожала плечами.

— Может, ты и прав, и стоит жить одним сегодняшним днем.

Дэвид поцеловал в шею свою жену. Та блаженно прикрыла глаза и запрокинула голову.

— Мне с тобой очень хорошо и спокойно, — произнесла Шейла и поняла, что сказала неправду.

Ей хотелось побыть сейчас одной, попытаться разобраться в собственной душе, в собственных чувствах. Нет, она, конечно, не сомневалась в том, что любит Дэвида. Но странное дело, если раньше она не задумывалась о том, что говорит своему мужу, то теперь ей приходилось взвешивать каждое слово, выбирать, что ему сказать, а о чем лучше промолчать.

— Ты что‑то скрываешь от меня, — словно догадался Дэвид.

— С чего ты взял?

— Я вижу по твоим глазам.

— Но как ты можешь видеть по моим глазам, ведь они закрыты.

— Я чувствую, что ты что‑то не договариваешь — и очень важное.

— Нет, все нормально. Просто я чертовски устала и мне хочется отдохнуть. Я пойду, приму душ. А потом мы, может быть, и поговорим.

— Ну, что ж, — Дэвид обиженно отодвинулся в сторону.

Шейла привлекла его к себе и поцеловала в щеку.

— Только ты не обижайся.

— Все у нас будет хорошо, я в этом не сомневаюсь, — шепотом ответил Дэвид.

Шейла медленно, словно нехотя, поднялась и направилась в ванную комнату. Она мылась, не закрывая двери, чтобы Дэвид мог видеть ее.

И от вида обнаженного, привлекательного тела жены вся злость в его душе улеглась, и он успокоился.

А Шейла, стоя под упругими струями воды, потягивалась, подставляла лицо, блаженно прикрыв глаза. Казалось, что вода смывает с нее усталость, смывает мысли, и женщине понемногу становилось лучше. Она приходила в себя, возвращалось ее обычное уверенное душевное состояние. Все сомнения исчезли, она вновь была Шейлой Лоран, преданной своему мужу, любящей женой.