Санта–Барбара II. Книга 3

Шейла скрестила на груди руки и осторожно погладила свои плечи.

«Вот если бы нашлась женщина, способная полюбить его искренне, не за деньги, то возможно, его взгляд перестал бы быть грустным, и он сам изменился бы. Но как отличить подделку от настоящего?»

Шейла вздрогнула, услышав за спиной негромкие шаги мужа.

— Что ты такое интересное увидела в зеркале?

Шейла слегка улыбнулась.

— Я рассматриваю саму себя и думаю.

— О чем?

— Не слишком ли я постарела?

— Мы с гобой, Шейла, будем стареть вместе, и никто из нас этого не заметит.

— Но заметят же другие, — возразила женщина.

— А мне на это наплевать, — беспечно заметил Дэвид. — Меня не интересует мнение других.

Через четверть часа Дэвид и Шейла выходили из номера.

— Может, мы все‑таки поторопились, — предположила женщина, — может, стоило заказать завтрак в номер?

— Во–первых, я не привык к такому, — признался Дэвид, — а во–вторых, лучше всего позавтракать на террасе. Пара сэндвичей и кофе, к чему нам роскошь?

— Наверное, ты прав, — сказала Шейла.

Дэвид и Шейла шли по коридору. Внезапно дорогу им преградил служащий отеля.

— Извините, господа, но вам лучше пройти другой дорогой.

— А в чем дело? — поинтересовался Дэвид, его насторожило взволнованное выражение на лице служащего.

— Мне очень неприятно об этом говорить, — признался тот, — но в одном из номеров наш постоялец покончил жизнь самоубийством.

— Какой ужас! — воскликнула Шейла и заглянула за угол через плечо служащего.

Тот не сильно противился этому. Шейла увидела полицейских, служащих отеля, суетившихся у распахнутых дверей номера. Потом из номера появились двое людей в синих униформах, они несли носилки с телом, накрытым простыней.

Внезапно из‑под материи выскользнула бледная рука, и сверкнул перстень на безымянном пальце.

— Это мужчина или женщина? — поинтересовалась Шейла.

— Да, это женщина, — вздохнул служащий, — к тому же довольно молодая и привлекательная.

Взглянув на Шейлу, он хотел добавить «такая же, как вы», но осекся.

Дэвид хотел было увлечь Шейлу в другую сторону, ему не хотелось находиться рядом с тем местом, где кто‑то кончил жизнь самоубийством.

Но Шейла не спешила уходить.

— Вы сказали, она покончила жизнь самоубийством?

— Да, приняла слишком много снотворного. И самое странное, — служащий понизил голос, — она оставила дверь в номер приоткрытой, словно надеялась, что кто‑нибудь ночью зайдет к ней и спасет.

— Это ужасно! — повторила Шейла.

— И еще, она заказала ночью завтрак к себе в номер и даже назначила точное время, когда его должны принести. Мой напарник принес ей в номер завтрак и увидел, что женщина спит. Но ему что‑то странное показалось в позе спящей, и он окликнул ее, а потом понял, что она мертва. Полицию вызывал уже я. Вот видите, что делает с человеком игра, — вздохнул служащий.

— При чем здесь игра? — спросил Дэвид.

— Она в прошлый свой приезд выиграла большую сумму, а сейчас все проиграла.

— Неужели, из‑за этого стоит умирать? — вздохнула Шейла.

— Как жаль, что люди не умеют дожидаться утра, — задумчиво произнес служащий, — все самоубийства происходят только ночью до рассвета, когда человек остается один.

Створки грузового лифта закрылись, офицер полиции подошел к служащему и отозвал его в сторону.

Шейла и Дэвид стояли в растерянности. Наконец, служащий подошел к ним и произнес:

— Дорога свободна, можете проходить, извините, пожалуйста, что я вас задержал.

Шейла и Дэвид медленно двинулись по коридору.

— Я не хочу ехать в лифте, — сказала Шейла.

— Ну, что ж, тогда мы спустимся по лестнице.

Пока они спускались по широкой, выложенной мрамором лестнице, Дэвид пристально смотрел на Шейлу.

— Ты смотришь на меня так, словно хочешь что‑то спросить, но не решаешься.

— А ты бы смогла покончить жизнь самоубийством?

— За проигрыш — навряд ли, а так… — Шейла задумалась, — один раз я уже пробовала, но неудачно. Говорят, человек, который один раз это попробовал, второй раз уже не решится лишить себя жизни.

— Это ерунда, я слышал другую теорию: человек не выберет тот же способ ухода из жизни, но сама мысль о смерти делается для него привлекательной. Но еще я знаю и другое…

— Что? — Шейла остановилась и посмотрела на Дэвида.

— У нас в колледже один ученик совершил попытку самоубийства, но его спасли. А через две недели он вновь совершил попытку, но на этот раз никого рядом не оказалось, и утром его нашли мертвым.

— Ты хочешь сказать, Дэвид, что если человек однажды попытался умереть, то он попытается сделать это и во второй раз?

— Ну, общем, да, хотя не знаю, существует ли на этот счет какая‑нибудь теория. Этот парень был моим приятелем, и у него в жизни все было замечательно, вроде бы. Он сам из богатой семьи, никаких проблем у него не существовало. И вот он в первый раз попытался покончить самоубийством, и во второй раз… Хотя никто не мог понять, зачем он это сделал. Нас долго расспрашивали, пытаясь хотя бы что‑то узнать, чтобы хоть как‑то мотивировать этот непонятный поступок.

— Дэвид, а может, была любовь? Ведь жизнь кончают часто из‑за любви.

— Да нет, вроде и любви у него не было, я его знал и довольно неплохо.

— А что тогда? — Шейла пристально посмотрела на мужа и взяла его под руку.

— Не знаю, — Дэвид пожал плечами, — скорее всего, он был не удовлетворен жизнью, скорее всего, он хотел от нее чего‑то совершенно иного.

— Но ведь ты говоришь, что у него все было.

— Все? А может, и не все у него было. Потом приезжал его отец, очень богатый адвокат, разговаривал со мной, с моими приятелями. Он все время хотел понять, что же заставило его сына совершить этот шаг.

— И что вы ему сказали?

— А что мы могли сказать? Ведь мы были такими же, как он. Вообще‑то, в юности часто приходят подобные мысли. Мне самому пару раз хотелось все это бросить: бросить эту жизнь, свести с ней счеты.

— Но ведь ты же, Дэвид, этого не сделал?

— Я не сделал, а вот он решился. Смерть, Шейла, всегда полна загадок.

— Да, — задумалась Шейла, — смерть манит к себе, все‑таки. Я вспомнила один случай, когда стояла на железнодорожном мосту и смотрела на реку. Я тогда была совсем еще маленькой девочкой и не заметила, как приблизился поезд. Времени убегать уже не было, и я прижалась к металлическим конструкциям моста, а поезд проносился совсем рядом от меня. И я почувствовала, как меня тянет под колеса, словно какая‑то неведомая сила пытается туда меня толкнуть. Я даже с ужасом заметила, как мои руки, не подчиняясь моей воле, разжимаются. Но, слава богу, поезд успел промчаться.

— Да, — задумчиво проговорил Дэвид, — у каждого в жизни бывают такие моменты, но лучше о них не думать.

— Нет, ты неправ, Дэвид, лучше всегда помнить о них, и тогда ты будешь готов к их приходу.

У двери ресторана они остановились и посмотрели друг на друга.

— Не знаю, как у тебя, Дэвид, но у меня совершенно пропал аппетит.

— Ничего, Шейла, мы просто посидим на террасе, выпьем кофе, покурим, немного подумаем. Ведь все равно у нас еще много времени.

Дэвид и Шейла устроились за столиком возле самого парапета.

По улице проносились автомобили, спешили люди. Но в это время дня Лас–Вегас казался пустынным. Настоящая жизнь в нем начиналась с наступлением сумерек.

На белом пластике стола дымились две чашки кофе. Шейла так и не притронулась к напитку, а Дэвид нервно отпивал глоток за глотком.

— Простите, — раздалось за спиной у Шейлы.

Та удивленно обернулась. Перед ней стоял немолодой мужчина в белом летнем костюме. Он приветливо улыбался. Шейла даже не сразу узнала его, зато Дэвид вспомнил, где уже видел эту услужливую улыбку.

— Извините, что вас беспокою, — произнес мужчина, — но я хотел бы узнать у вас, мэм, выиграли ли вы в тот вечер, ведь вы подбрасывали монетку, играть вам или нет. Вы уже вспомнили меня? Я официант из бистро.

Дэвид рассмеялся.

— Наверное, вы уже знаете о выигрыше моей жены, ведь иначе бы вы спрашивали у меня.

— Конечно, знаю — расплылся в улыбке официант, в казино только и разговоров, что об этом выигрыше.

— Присаживайтесь, — предложил Дэвид.

Мужчину не нужно было долю упрашивать. Он отодвинул стул и сел. Но все равно, во всей его позе чувствовалась напряженность человека, привыкшего не к тому, чтобы обслуживали его, а к тому, чтобы обслуживать других самому.

— И как вы думаете, — обратился Дэвид, — долго ли продержится эта новость среди первых, ведь, по–моему, произошло событие куда более занимательное и значительное, — Дэвид пристально посмотрел на своего соседа.

Официант как‑то криво улыбнулся.

— Я не совсем вас понимаю, что вы имеете в виду?

— Да я об этом самоубийстве, которое произошло ночью в отеле?

— Самоубийство?

— Да–да, самоубийство.

Шейла посмотрела вначале на Дэвида, потом на официанта.

— Какая‑то женщина, говорят, очень молодая и привлекательная, покончила с собой.

— Что ж, это бывает здесь и довольно часто, — официант пожал плечами и смахнул с плеча своего белого пиджака пылинку. — Бывает–бывает, поверьте мне, я здесь работаю уже восемь лет, и насмотрелся, и наслышался обо всем.

— Но понимаете, ведь она была молода, хороша собой и вдруг взяла и покончила самоубийством. Это очень странно…

— Как раз в этом ничего странного нет, вот в том, что вы выиграли миллион — это удивительно и странно. А в том, что человек покончил жизнь самоубийством, ничего удивительного нет. Я даже могу сказать, из‑за чего эта женщина умерла.

— Вы уже слышали об этом происшествии? — немного встревожилась Шейла.

— Нет, не слышал, вы первая, кто мне о нем рассказал, но я могу предположить. Вчера ночью она проигралась и решила свести счеты с жизнью.

— Но разве можно из‑за этого умирать?

— Вот именно из‑за этого и можно умирать. Но знаете, я работаю здесь довольно давно и могу сказать вам одному очень интересную вещь.

— Ну, что ж, скажите, — Дэвид поднял свою чашечку и сделал глоток.

— Самоубийств на почве проигрыша или несчастной любви бывает довольно много, но я никогда не слышал того, чтобы человек расстался с жизнью из‑за того, что выиграл слишком большую сумму.

— Логично, — заметил Дэвид.

— Но мне немного не нравится то, как все начинают убиваться из‑за того, что распрощался с жизнью молодой человек или женщина. Все почему‑то сразу начинают убиваться, жалеть его. А вот если умрет старик, такой, как я, — мужчина криво улыбнулся, — то все считают это в порядке вещей, как будто мне и не нужно жить.

— Да вы еще совсем не старый, — попробовала успокоить собеседника Шейла.

— Если вы, миссис, доживете до моих лет, то вряд ли будете считать себя молодой.

Дэвид рассмеялся.

— Извините, если заставил вас немного огорчиться.

— Да нет, это я так, к слову заметил. Ведь всем молодым нужно помнить о том, что когда‑нибудь и они постареют.

За столом воцарилось молчание. Дэвид чувствовал себя немного неловко в присутствии этого немолодого официанта. От того, как будто исходило какое‑то поле, заставлявшее задуматься о жизни. А Дэвид никогда не любил думать о том, правильно ли он поступает в жизни. Конечно, такие мысли его навещали, и не раз, но он старался их гнать от себя подальше. Вот Шейла — другое дело, она всегда десять раз думала и лишь потом исполняла задуманное.