Проданная девочка

Глава 10

Рита

Утром я открываю глаза и обнаруживаю рядом Мирона. Это кажется странным, потому что мужчина обычно просыпался раньше меня.

Осторожно встаю на четвереньки и подкрадываюсь к мужчине. Прислушиваюсь — дышит.

Одеяло поднялось вместе со мной, и я невольно опускаю взгляд от лица мужчины на его грудь, живот и… ниже. Мне видно, что под боксерами стоит колом член. Надеюсь, Мирон не настолько извращенец, чтобы хотеть секса даже во сне? Скорее всего, это утренняя эрекция.

Окунаюсь в облако горячих воспоминаний о том, как Мирон ласкал меня языком. Сейчас те редкие минуты, когда мужчина спит и не контролирует ситуацию.

Поддавшись, определенно, научному любопытству, от напряжения закусываю нижнюю губу и осторожно кончиком указательного пальца трогаю член. Один разочек. Да. Я же будущий ветеринар, а этот мужчина с замашками царя зверей сойдет за подопытного пациента. Простой интерес!

Член твердый и теплый. Похож на кожаную дубину.

Мирон выдыхает слишком шумно для человека, видящего сны. Перевожу внимание на его лицо, и мы встречаемся взглядами. Меня с ног до головы захлестывает обжигающей волной стыда. Кажется, я вспыхиваю от корней волос до самых пяток.

Мирон все видел… Вот зачем?! Зачем я к нему полезла? Я даже себе этого объяснить не могу, а уж тем более оправдаться перед Суворовым! Любопытной Варваре вообще-то… И что это за научный интерес такой?!

— Доброе утро, малышка, — еще хриплым после сна голосом говорит Мирон.

Спасибо ему за то, что ни о чем не спросил.

— Доброе утро и до свидания!

Выпалив это, я неловко ползу задом вперед. Не рассчитав, падаю на пол. Удар о твердую поверхность немного приводит меня в чувства. Я тут же вскакиваю, а Мирон, приподнявшись на локте, недоуменно наблюдает за мной.

Господи, какой же стыд! Фееричный позор! Мало того, что его член потрогала, так еще и грохнулась! Это самый ужасный конфуз, который только мог со мной случиться. Я себе этого никогда не прощу. День с самого утра не заладился.

Я подлетаю к шкафу и, без разбора похватав одежду, ретируюсь в ванную. Бросив шмотки на пол, включаю воду в раковине. Умываюсь ледяной водой и шлепаю себя ладошками по щекам, чтобы запомнить, как нельзя больше делать.

Дура, дура! Та самая девушка с красным флагом, возглавляющая колонию дур!

Сдался мне вообще Мирон с его дубинкой? К чему мне разглядывать его?

Неужели я стала к нему привыкать? Нет. Только не это! Давай еще оправдывать его начни.

Ищи плюсы! Ты же всегда хотела научиться смотреть на мир через радужную призму. Откопай усопшее благородство в его душе и сделай ему искусственное дыхание!

Тряхнув головой, чтобы избавиться от мыслей, я надеваю старые черные брюки и темно-серую кофту оверсайз. Но выходить из ванной не спешу. Не представляю, как буду смотреть в глаза Мирону. Если бы не учеба, так бы и просидела на кафеле до самого вечера…

Выждав время, которое уже поджимало, я все-таки насмеливаюсь приоткрыть дверь. Суворова в комнате нет. Выдохнув, я забираю рюкзак и спускаюсь на первый этаж. Внизу улавливаю аппетитный запах. Поддавшись ему, заглядываю в кухню.

Тамара — полноватая женщина лет пятидесяти, в коричневом закрытом платье и темными волосами с редкой проседью, собранными в гладкую шишку — стоит у плиты, орудуя деревянной лопаткой по скворчащей сковороде.

— Доброе утро, Тамара! — я прохожу в кухню. — А где?..

Не успеваю договорить — женщина будто угадывает мои мысли.

— Мирон Олегович только что уехал, — положив лопатку, Тамара берет тарелку, на которой красуются пышные сырники. — Позавтракай, Рита, — мягко улыбнувшись, ставит тарелку на стол. — Ты будешь кофе или чай?

— Вы приготовили завтрак мне? — уточняю. Даже не верится, если честно.

— Да. А что в этом такого удивительного?

— Просто я уже забыла, когда последний кто-то готовил для меня завтрак, — замявшись, растягиваю рукав кофты.

— А мама твоя разве не готовила?

— Ей… было не до этого…

Времени до пар остается в обрез, но я настолько поражена заботливому жесту Тамары, что послушно отодвигаю стул и сажусь. «Много ли для счастья надо?» — думаю, откусив сырник, который оказывается нежным и божественным. Сладкий, сливочный и пахнет ванилью.

— Возьми еще сметанки, деточка, — ставит пиалку Тамара и наливает мне кофе с молоком.

— Спасибо вам за заботу.

— Что ты, Рита, не нужно благодарить, я просто выполняю свою работу. Мирон Олегович предложил хорошие условия.

Когда я слышу о Суворове, удовольствие от сырников уходит на второй план.

— Тамара, а вы давно знаете Мирона Олеговича?

А в курсе ли вообще женщина, в качестве кого я нахожусь в этом роскошном особняке, ставшим для меня золотой клеткой?

— Мы познакомились четыре года назад в доме семьи, на которую я когда-то работала, — коротко отвечает женщина и замолкает.

— А вот я Мирона почти не знаю, — выдергиваю из подставки салфетку и сминаю в пальцах. — Вы могли бы мне помочь?

Женщина, стоя ко мне спиной, замирает.

— Я в курсе о твоем положении деточка. Но если ты ищешь во мне союзника, то не трудись. Я подчиняюсь только приказам Мирона Олеговича, — не оборачиваясь, говорит она. — Могу дать тебе совет. Мирон Олегович — гениальный человек, но очень сложный. Если тебе удастся найти к нему подход, то твое положение изменится.

Что-то у меня резко пропадает аппетит.

— Спасибо за совет, который я, наверное, никогда не пойму, — отодвинув тарелку, встаю из-за стола. — Мне пора бежать на учебу.

Жаль, что Тамара оказалась такой же марионеткой, как и все из окружения Суворова.

Настроение испортилось.

А выйдя на улицу, оно окончательно падает на самое дно, когда я замечаю прихвостня, разгуливающего по двору.

— Доброе утро, Антон! — не оставляю его без внимания. — Почему ты стоишь здесь? Тамара приготовила чудесный завтрак, который я не осилила. Может быть, доешь?

Антон стискивает челюсть. Сощурившись, пронзает меня колючим взглядом.

— Держи, — цедит сквозь зубы.

Он подает мне коробку с айфоном последней модели. Удивленно вскидываю брови:

— Флиртуешь, что ли? — скрещиваю руки на груди. — А Мирон в курсе таких подарков?

— Смартфон был куплен для тебя по приказу Суворова, — стоит с вытянутой рукой.

— Если бы Мирон захотел купить мне айфон, то почему не отдал лично?

Напряжение между нами возрастает. Прихвостню некомфортно стоять тут с коробкой и разговаривать, а может, он спешит, а я задерживаю его болтовней.

— Да кто ты такая, чтобы Мирон Олегович мотался ради тебя по всяким пустякам? Знай свое место, Рита.

— А ты, видимо, свое отлично знаешь, — качаю головой, глядя в холодные голубые глаза. Они такие светлые, как будто стеклянные и бездушные. — За деньги ты как пёс готов выполнять любые команды Суворова. Где твоя гордость, Антон?

Наверное, прихвостню есть что ответить, но почему-то он сдерживает свои эмоции. Только желваками дергает.

— Забирай ебучую трубку и проваливай, — резко всучивает мне коробку и раздраженно шагает к воротам.

Ох, еще немного, и из него точно посыплются молнии. Не перегнула ли я палку?