Проданная девочка

Глава 2

Автомобиль проезжает оживленные многоэтажки и быстро движется к охраняемой территории частного сектора.

Особняк, перед которым останавливается автомобиль, пугает меня. Он самый большой, огорожен высоким кирпичным забором, словно его владельцу есть что скрывать.

— Рита, теперь это твой новый дом, — будничным тоном говорит Мирон.

А я чуть ли не задыхаюсь от переизбытка чувств. Меня пугает и в то же время будоражит неизвестность. А еще хочется сбежать.

Только куда?

Путь домой в коммуналку теперь закрыт, крестная переехала в другой город, друзей у меня нет — в классе я была изгоем и девочкой для битья, потому что мои родители бедные, у меня не было красивых нарядов и модных гаджетов.

Со мной даже за одной партой сидеть брезговали, хотя я не замарашка, пусть и одевалась скромно. А в вуз я поступила совсем недавно и еще ни с кем не успела так близко познакомиться, чтобы напроситься на постой, хоть на временный.

Мне некуда идти совсем. Этот особняк передо мной — единственное место, где меня ждут.

От безысходности на глаза наворачиваются слезы, скатываются по щекам.

— Тебе здесь понравится, малышка, — ласково говорит Мирон и нежно пальцем стирает слезинку с моей щеки.

— Не мне объяснять вам, куда благими намерениями вымощена дорога, — шепчу.

Высокие стальные ворота плавно и бесшумно открываются.

Въезжаем во двор.

Водитель первым выходит из «Мерседеса», открывает дверцу хозяину. Потом распахивает мою.

Сижу как приклеенная, не шелохнувшись.

— Рита, не бойся, — подходит Мирон и, облокотившись на крышу, заглядывает ко мне. — Здесь лучше, чем в коммуналке с алкашами.

— Было бы лучше, — возражаю, — если бы вы не купили меня, чтобы изнасиловать.

— Я разве похож на насильника? — недоумевающе вздергивает бровь.

— А как это называется? Вы же купили мою девственность не для того, чтобы сберечь ее для моего будущего мужа! А спать с вами добровольно я не стану!

Мужчина только тяжело выдыхает в ответ и подает мне руку:

— Ты все равно не можешь бесконечно сидеть в машине.

Разумеется, ведь премиальное авто принадлежит ему, как и каждая травинка на этой территории.

Я все-таки выхожу из машины, но сама — на любезный жест не отвечаю.

Двор огромный. Есть сад, летом, наверное, цветущий.

Мирон на правах владельца идет впереди. Немного отстав, трусливо семеню за ним. За мной идет водитель. Похоже, он еще и исполнитель разных противозаконных поручений Мирона.

— Дом новый, здесь еще многое нужно разобрать, — поясняет Мирон, открывая парадную дверь.

Оглядываю просторный этаж — тут можно смело в футбол играть.

Потолки очень высокие, с переливающимися хрустальным светом дворцовыми люстрами. Есть камин, диваны и кресла закрыты от пыли чехлами. Немного пахнет краской.

— То есть я должна с вами переспать и еще по хозяйству похлопотать? — ахаю.

— Почему бы и нет? У нас взаимовыгодные отношения. Ты получишь крышу над головой, забудешь о нужде, а я буду иногда тебя навещать.

Я перевариваю услышанное.

— Вы хотите платить мне за мое тело?

Душу я этому мерзавцу не продам.

— Это слишком грубо, — цокает языком досадливо Мирон, подходит сзади и кладет ладони мне на плечи.

В эту же секунду по моему телу будто пробегают заряды тока, а в солнечном сплетении закручивается жаркая воронка, и сердце учащает ритм. Когда он стоит так близко, меня словно парализует. Даже пальцем пошевелить трудно.

— Зато честно...

— Ты девочка не искушенная и многого в жизни не видела, — медленно скользит рукой к моей шее и обнимает крепче. — Я помогу исполнить твои мечты, но взамен буду тебя трахать.

Его теплая сухая ладонь удавкой ложится на мое горло.

Я открываю рот, как выброшенная на берег рыбка, когда Мирон слегка сжимает пальцы. Меня никто и никогда в жизни еще так не хватал. Стук сердца пульсирует где-то в ушах, равно дышу.

Владелец роскошного особняка ведет носом по моему виску.

— Как же ты вкусно пахнешь, Рита… Невинностью, чистотой…

Он отпускает мое горло, и лишь тогда я могу свободно глотнуть воздух.

Мелко дрожу в его сильных руках, особенно когда прикосновения медленно стекают по изгибам тела к бедрам. Мирон обнимает, а у меня колени едва не подгибаются от волнения и странности ощущений.

— Вы так сказали, будто спать с мужчиной за деньги — предел мечтаний каждой женщины, — шепотом пытаюсь возразить.

— А разве нет? Те женщины, кого я знаю, согласились бы без раздумий.

— Я не они.

— Ты просто еще до конца не понимаешь смысл моего предложения.

— А если я хочу отдаться своему первому мужчине по любви?

Мирон крепче стискивает мои бедра, впаивая пальцы в кожу. Мои легкие шортики почти не ощущаются и, кажется, что он трогает меня голую...

Резким движением заставляет повернуться к нему лицом.

— Я не запрещаю меня любить.

Оказавшись так близко лицом к лицу с ним, я снова пугаюсь.

Ни с одним мужчиной я еще не обнималась вот так, чтобы его руки были на моих ягодицах, чтобы его глаза неотрывно смотрели в мои. Эта сумасшедшая близость сжигает душу заживо.

Он позволил себя любить. Ах, как благородно! Мне даже ответить нечего. Да и нужно ли это? Ведь Мирон уже все для себя решил.

— Хочешь, покажу тебе дом?

— Да, — я тут же соглашаюсь, понимая, что это отличный предлог, чтобы он меня отпустил.

Парадоксальнее всего, что его прикосновения, запах и голос не вызывают у меня отвращения. Наоборот, он весь — воплощение мужественности: крупный, спортивный, уверенный в себе и успешный. Просто тестостероновая бомба.

Наверное, о таком мужчине можно мечтать. Но рамки, в которые он меня загнал, и его развратное предложение спать за деньги ввергают меня в ужас и тоску.

По широкой мраморной лестнице с золотистыми перилами он ведет меня на второй этаж особняка.

— Сюда, — Мирон толкает одну из дверей. — Я попадаю в светлую спальню, поражающую помпезным интерьером. — Смелее.

Интерьер в дворцовом стиле, в теплых песчаных тонах, и его задает большая кровать на пузатых ножках, с красивым резным изголовьем.

— Тебе нравится? — спрашивает Мирон.

— Очень красиво, — бесцветно говорю правду.

Такое я могла видеть только на фото в интернете, а сейчас осторожно провожу кончиками пальцев по шероховатой стене, словно хочу убедиться, что все это происходит со мной в реальности.

— Не хочешь посмотреть, что там? — Мирон кивает на шкаф.

Я послушно открываю дверцы.

Взгляд зацепляется за вешалки, на которых изящные комплекты нижнего белья разных оттенков и фасонов. Есть кружевные и экстремально-открытые. Чулки и подвязки к ним.

— Мне это все нужно будет надевать? — растерянно спрашиваю.

— Да, ты будешь надевать это для меня, — голос звучит так близко, что я беззвучно охаю и спешу закрыть шкаф.

Мирон поднимает руку, чтобы снова потрогать меня, но трель смартфона его останавливает. Он отвлекается на звонок, а я с облегчением выдыхаю.

— Да! — раздраженно и даже нервно отвечает мужчина. — Как приехала? Я же сказал тебе быть за границей до конца недели, — из динамика кто-то жужжит, но слов не разобрать. — К черту такие сюрпризы! — рявкает он.

Я и не заметила, как вся вытянулась перед Мироном по стойке смирно, слыша, как он ругается.

— Напугал тебя? — замечает он мой ступор, закончив разговор.

— Кажется, кто-то сильно вас разозлил…

— Да, — цедит он. — Я должен уехать ненадолго. Справишься здесь без меня?

— Конечно, — пожимаю плечами.

Он выходит из комнаты.

Еще какое-то время я продолжаю стоять, прислушиваясь к звуку его отдаляющихся шагов.

Когда становится совсем тихо, подхожу к окну и наблюдаю за вышедшим из особняка Мироном, которого снова сопровождает блондин.

Сегодня я услышала достаточно, чтобы понять, что мной хотят воспользоваться как безвольной куклой. Это не сон и не чья-то злая шутка.

Мирон думает, что если у него есть деньги, он может распоряжаться моей жизнью, как ему заблагорассудиться.

Но я не хочу спать с ним за деньги. Это просто дикость — отдаваться за деньги. Я не смогу так, даже лишенная крыши над головой.

Я много натерпелась, живя с пьющими родственниками, меня даже били, но я боялась кому-либо рассказать, чтобы меня не забрали в детский дом.

Но теперь я совершеннолетняя, и сейчас так кстати вспоминаю про реабилитационный центр для женщин, попавших в трудную ситуацию. Он бесплатный, существует на деньги неравнодушных благотворителей.

Когда-то слезно умоляла мать обратиться туда, чтобы избавиться от отчима, но она не согласилась.

А теперь можно мне пойти туда? Мне ведь сегодня исполнилось восемнадцать. Могу ли я считать себя уже взрослой женщиной, попавшей в трудную ситуацию?

Не знаю, осмелюсь ли я рассказать о Мироне правду, но, по крайней мере, там я найду защиту.

Когда мужчины скрываются за воротами, я со всех ног бегу на первый этаж. Парадная дверь не заперта, и я почти ликую.

Какая удача!

Не может же быть всегда плохо.

Из-за подскочившего в крови адреналина я даже осеннего холода на улице не чувствую. Лихорадочно осматриваю высоченные ворота, соображая, как их открыть. Слева замечаю кнопку, на свой риск жму ее и тут же пячусь — створки плавно разъезжаются.

— Рита! — громкий голос окрикивает меня.

С ужасом оборачиваюсь и вижу блондина, бегущего ко мне из беседки.

Он остался в особняке?! Только не это!

Но уже слишком поздно, чтобы сдавать назад. Не дождавшись, пока ворота полностью распахнутся, протискиваюсь в образовавшуюся щель.

Бегу по красивой улице с идеальными вымощенными тротуарами и газонами, заборами и коттеджами.

— Помогите! — кричу в надежде, что кто-то услышит.

Но прохожие мне не встречаются.

— Рита, остановись!

— Сам остановись! — выпаливаю я.

Стараюсь бежать изо всех сил, но шаги это прихвостня слышатся все ближе и ближе.

Отчаянно сворачиваю к первому попавшемуся коттеджу и стучу кулаками по воротам.

— Прошу, впустите! Меня украли! — кричу, а в ответ получаю только оглушающий собачий лай.

— Идиотка, — шипит прямо за моей спиной блондин и резко отдергивает от чужих ворот. — Что ты творишь?

— Я просто не согласна!

— А я думал, что ты умная девка!

Затащив меня обратно в особняк, он вынимает из кармана такой же ключ, как был у Мирона, и запирает дверь.

Отбегаю в гостиную. Забираюсь с ногами на диван и, притаившись, обнимаю колени.

— Я поражен твоим слабоумием и отвагой, Рита, — блондин входит ко мне. — И на что ты рассчитывала?

— Я бы обратилась в реабилитационный центр для женщин. Мне бы там помогли! — обиженно выплевываю гаду.

— А ты у нас уже женщина, да? — усмехается он. Мое лицо вспыхивает. Заметив румянец, блондин терпеливо выдыхает и поджимает губы. — Если ты имеешь в виду центр «Надежда», то окстись. Мирон Олегович давно сотрудничает с организацией и жертвует приличные суммы. Тебе бы там не помогли.

Я обреченно прикрываю глаза и утыкаюсь лбом в колени.

Очень сильно захотелось завыть, но я сдерживаюсь.