Проданная девочка

Глава 29

— Я в душ. Ночка сегодня была — огонь, — хрипит Суворов, стягивая через голову футболку, и, бросив ее кровать, оборачивается ко мне. — Тебе тоже полезно освежиться. Настрой воду похолоднее.

На автомате киваю, придерживаясь за стену — тело подводит.

Я не понимаю, что со мной творится. В голову лезут несвойственные мне мысли. Они такие разные, пошлые, и все о Мироне. О том, что я хочу его как мужчину. Неистово, дико окунуться в водоворот страсти.

Это желание возникло у меня еще в такси, и я думала, что отпустит, но этого не случилось.

Вторая ванная располагается на втором этаже виллы.

Я раздеваюсь догола и направляюсь к лестнице, однако на полпути передумываю и иду к Суворову. Открываю деверь, вхожу.

За стеклянными перегородками душевой шумит вода.

Закусив губу от волнения, я сдвигаю дверцу вбок и перешагиваю низкий бортик. Вода, под которой моется Суворов, очень прохладная, но из-за моего странного состояния все ощущения притупленные. Все, кроме возбуждения. Оно только усиливается, когда я вижу широкую спину Суворова и классную задницу под струями воды.

Мирон замирает, заметив меня.

Подойдя к нему вплотную, прижимаюсь щекой к спине и тянусь к его животу. Медленно поглаживаю, прощупывая пальцами твердые кубики на прессе.

— Что… ты… делаешь? — заминается Суворов.

— Тш-ш… — отвечаю я. — Тише.

Опускаю руки ниже, нащупывая его член.

Трогаю, ощущая, как с каждой секундой он становится тверже и больше. Ладонью плавно скольжу по всей его длине. Удивительно: на нас сверху течет прохладная вода, а Суворов не остывает, он все равно горячий. Везде.

— Рита, — кладет ладонь поверх моей руки. — Не надо.

— Почему? Ты же расслабляешься, когда кончаешь.

— Я сегодня много выпил. Мне будет сложно себя сдерживать. Выйди из кабины, — упирается кулаком в кафель.

— Нет, — упрямо мотаю головой, быстрыми движениями дрочу Суворову.

— Я тебя выебу, если ты не уйдешь.

— Не страшно…

— Да что же ты творишь! — рычит он. — Блядь… Ты правда этого хочешь?

— А ты?

— Безумно. Я давно тебя хочу, но…

— Так возьми.

Он обхватывает мое запястье, убирая от себя руку.

Вырубает душ.

— Лучше не шути так, Рита. Не сегодня.

— А я и не шучу.

Он поворачивается ко мне, его взгляд растерян. Приподнявшись на цыпочки, обвиваю руками его шею, тяну его на себя в подтверждение своим словам.

— Не здесь, — хрипит.

Он с такой легкостью подхватывает меня под бедра, словно я ничего не вешу. Поднимает на руки. Мое сердце ускоряет ритм. Обхватываю ногами торс Мирона, прижимаясь к нему влажной промежностью. Мирон несет в комнату. Боже… боже, боже! Что я делаю? На чем настаиваю?

Суворов опускает меня на кровать и, часто дыша, коленом разводит мои бедра шире. Вклинивается между них и накрывает меня собой. Упирается локтями по обе стороны от меня, чтобы не придавить всем весом.

— Нужно тебя подготовить, чтобы было не больно, — жарко шепчет мне в висок.

Я закусываю губу, замираю, подчиняясь жажде неизведанного. Он скользит рукой по моему лобку вниз, раздвигает складочки и медленно вводит в меня палец, массируя, растягивая изнутри. У меня поджимаются пальцы на ногах, и я, стиснув зубы, рвано втягиваю ноздрями воздух. Внизу живота печет от того, что Мирон со мной делает. Ощущения становятся теснее, когда Суворов осторожно добавляет еще один палец. Я слегка прогибаюсь в пояснице, стягиваю кулаками покрывало.

— Все будет хорошо, — успокаивающе шепчет Мирон. — Расслабься, малышка.

Беспорядочно осыпает поцелуями мое лицо, спускается ниже к шее, груди. Обводит языком сосок, захватывает его губами и втягивает в рот так влажно горячо и порочно, что я тихо постанываю. Пальцами продолжает медленно трахать и трется о меня набухшим от возбуждения членом.

Я словно горю изнутри, но страха нет, есть лишь волнение, ведь пока еще не представляю каково это — занимать сексом с мужчиной.

Оторвавшись от моей груди, Мирон отстраняется, убирает из меня пальцы.

На рефлексах хочу свести бедра, но лишь упираюсь ими в Суворова и, задержав дыхание, наблюдаю за ним.

Он обхватывает рукой член, проводит головкой по моей промежности, скользя по складкам. Ощущения совершенно отличаются от тех, что были, когда Мирон ласкал меня пальцами. Они новые, запретные и должны быть постыдными, но мне до одури приятно. Мирон поднимает на меня горящие огнем глаза, а потом снова опускает их, рассматривая меня между ног.

— Ты можешь не смотреть? — меня снова бросает в жар от его пристального интереса.

— Не могу. Твоя киска, Рита, слишком прекрасная, чтобы на нее не смотреть.

Простонав, откидываюсь головой на подушку. Ах, я вся пульсирую и сочусь только оттого, что Мирон меня разглядывает…

А потом…

Потом мое выпрыгивающее из груди сердце словно перестает биться, и я забываю дышать, когда Мирон, пальцами раздвинув мои складки, пристраивает головку члена ко входу во влагалище и осторожно толкается в него. Если пальцы почти свободно трахали меня, то размер его члена будто не помещается. Я что-то мычу, взгляд застилает дымкой.

— Расслабься, тебе понравится, — говорит Мирон.

И опять толкается в меня. Но это слишком туго. Внутри меня так узко, а у Мирона слишком большой член. И Суворова сейчас слишком много. Слишком, слишком… Он кладет свои сухие теплые ладони на мои колени и еще шире разводит мои согнутые ноги. Трахает меня короткими быстрыми толчками.

— Мне… мне… очень странно… — стону я.

И тогда Суворов, облизнув свои пальцы, дотрагивается ими до моего клитора и нежно растирает. Когда он так делает, я испытываю уже знакомые приятные ощущения. Они медленным жаром растекаются от клитора по всему телу, как подогретая на огне карамель. Мне становится сладко.

На несколько секунд я дезориентируюсь, пока Мирон продолжает растягивать меня членом. Кажется, по моим бедрам потекло что-то теплое. Или это иллюзия? Все словно в тумане. Через несколько минут ощущение тугой наполненности проходит, и я слышу порочные шлепки паха о мои ягодицы.

Мирон запрокидывает голову и что-то бессвязно рычит, а потом, убрав руки с моих коленок, опускается надо мной на локти.

— Закинь на меня ноги, так будет удобней, — севшим голосом подсказывает мне.

Теперь он трахает меня уже на всю длину — его пах и яйца ударяются о мою промежность. Но боли я не чувствую. Мне просто странно ощущать другого человека внутри себя.

Мы занимаемся сексом.

Настоящим.

И я… Я больше не девственница. Я отдалась Мирону сама, расплавилась в его руках, как льдинка. И теперь вся дрожу под ним от волнения. И это внезапное прояснившее мозги понимание запускает дрожь по телу, и я почему-то острее и ярче начинаю ощущать, что со мной происходит.

И это в сто раз лучше, чем когда Мирон делал это пальцами. Это какая-то высшая степень сближения, доверия, сплетение эмоций. У меня от осознания этого выступают на глаза слезы. И Мирон сразу реагирует на них:

— Тебе больно? — замирает, встревоженно глядя на меня.

И у самого в глазах боль от того, что причинил ее мне.

— Нет, — мотаю головой и обнимаю его за шею.

Потом провожу ладошками по плечам, а когда Мирон снова начинает неторопливо двигаться во мне, скольжу ниже к… его ягодицам. Мужчина надо мной стонет, утыкается губами мне в изгиб шеи и плеча и целует, а я, осмелев, крепче вцеплюсь пальцами в его половинки.

Мирон подсовывает руку под мою попку и толкает меня навстречу его движениям, которые становятся ритмичнее, сильнее, глубже, быстрее.

Во мне от груди в низ живота стекается жар, а следом за ним по коже ползут мурашки, и внутри все рвано вздрагивает.

Между ног тесно, горячо, и так приятно скручивается узлом все, что я ощущаю, что тело натягивается изнутри и выгибается, я стону от предвестников оргазма. И не сразу до меня доходит, что тяну на себя Мирона, заставляя двигаться еще резче и мощнее. Он не выходит из меня, не лупит членом, а лишь двигается бедрами, вжимаясь в меня плотнее — я чувствую, как под моими пальцами сокращаются его нижние ягодичные мышцы.

— А-а-ах… — вырывается из горла и обрывается, когда накатывает первая волна наслаждения.

И мой полустон-полувскрик будто срывает стоп-кран — Мирон почти полностью их меня выскальзывает, а потом засаживает член на всю длину, резко дернув меня себе навстречу.

Я вскрикиваю от второй, более сильной волны накатывающего горячего наслаждения, меня выкручивает в руках Мирона, я рвано дрожу, между ног пульсирует, я чувствую в себе член еще отчетливее — его будто распирает, он словно каменеет и высекает из меня искры.

Мирон отстраняется, опирается на вытянутые руки надо мной, давая свободу моему телу. Я смотрю в глаза Мирону, как будто цепляюсь за его взгляд как за якорь, потому что передо мной взрываются звезды, их осколки разлетаются и обжигают меня огнем, и я от каждого их фантомного прикосновения вздрагиваю и пульсирую, как их свет.

— Моя девочка, — слышу хриплый стон Мирона.

Он обнимает меня, целует мое лицо и двигается во мне медленно, неглубоко, будто покачивает, баюкает, окутывая невероятной нежностью. Она сквозит в каждом его движении, вздохе, прикосновении. Он целует меня в губы, но уже без языка, без жадности и пошлости. Этот поцелуй такой, что у меня щемит у груди от ответной нежности. И я обнимаю Мирона.

Мы лежим так какое-то время. Я осознаю, что только что произошло между нами.

Это было волшебно. И мне сейчас страшно. Страшно, потому что я не знаю, что надо делать после секса.

— Одновременный оргазм, — шепчет Мирон. — С первого раза. Это просто охренительно…