Проданная девочка

Глава 25

Неделю спустя

Рита

Частная взлетно-посадочная полоса пустынна. Меня трусило всю дорогу, а теперь вообще трясет. Я никогда не летала на самолетах, и при виде большого бизнес-джета на меня лавиной обрушивается страх.

— Ты замерзла? — спрашивает Мирон. — Руки у тебя ледяные.

— Я волнуюсь. Первый раз лечу.

Он крепче сжимает мою ладонь, пытаясь ее согреть. То и дело озирается по сторонам, как будто следит, чтобы за нами не было хвоста.

Последние дни Мирон был мрачным и крайне задумчивым.

Я никогда не видела его в таком настроении.

Он редко появлялся в особняке, а когда приезжал, то не домогался меня и не приставал с поучениями. Суворов запирался в кабинете и подолгу решал какие-то серьезные вопросы, еще больше нагнетая обстановку.

Я спрашивала у него, что случилось, но в суть он меня не посвящал.

Но я догадываюсь: это из-за меня.

А позавчера он кинул на кровать два билета в Эмираты. На его и мое имя.

Я сначала отнекивалась, ведь мне нужно ходить на учебу, но Суворов заверил, что обо всем уже договорился. Он не дал мне возможности отказаться.

Пока Антон выгружает наши чемоданы из багажника, мы поднимаемся на борт.

Ух ты… Здесь комфортабельные кресла, в которых можно с удовольствием развалиться, и столики. Чуть ли не как в элитном ресторане. Кроме нас пассажиров больше не будет.

Я занимаю приглянувшееся местечко.

Мирон садится рядом. Он все еще выглядит напряженным. К тому же его телефон уже в который раз вибрирует.

Мирон раздраженно сопит, достает смартфон из брючного кармана.

Краем глаза успеваю прочесть «Вита».

Странное имя. Кто такой этот Вита? Фин, что ли?

Мирону часто звонят разные люди, но сегодня он не отвечает.

Сбросив звонок, переводит телефон в режим полета.

Лишь когда капитан по громкой связи приветствует нас, и борт, разгоняясь по полосе, постепенно набирает высоту, Суворов облегченно откидывается на спинку и расслабленно прикрывает глаза.

А вот мне не до отдыха. Сердце подпрыгивает до самого горла от одного только взгляда на землю. Боже мой… как высоко… Еще и… Морщусь.

— Что с тобой малышка?

— Уши заложило. Просто жесть как.

— Скоро пройдет. Это нормально.

— Ох, мне кажется, в них стреляет, — трясу головой.

Впервые за несколько дней я вижу улыбку на лице мужчины.

Разворачивается ко мне вполоборота, погружает руку мне в волосы, берет за затылок и… целует меня. Медленно, взасос, играя с моим языком, лаская губы. Мое дыхание учащается, и, странным образом, заложенность в ушах пропадает.

— Легче? — спрашивает, оторвавшись от моих губ.

— Да, гораздо, — киваю, но снова морщусь. Пока мы целуемся, заложенность пропадает, но когда перестаем, она возвращается. — Опять.

Суворов вновь своими губами увлекает меня в поток блаженства. И целует до момента, пока самолет не набирает нужную высоту.

Я минут тридцать еще бодрюсь, но потом глаза слипаются, и меня клонит в сон. А просыпаюсь снова от того, что уши заложило. Ой, прильнула к плечу Мирона как к родному.

— Мы снижаемся, — поясняет Суворов. — Целоваться будем? — ослепляет белоснежной улыбкой.

— Я уже поняла, что с моими ушами ничего не случится, — деликатно отказываю.

— Жаль.

Я очень удивляюсь перемене его настроения и поведения. Даже лицо Мирона будто стало милее. Суворову чертовски идет улыбка и доброе расположение духа.

На мгновение мне мерещится, что мы и правда влюбленная пара, отправившаяся в романтический отпуск.

Будто Суворов не покупал меня, чтобы потрахаться, а действительно в меня влюбился и теперь его интересует не только моя девственная вагина, а как минимум тонкая душевная организация.

А все потому, что он перестал быть подозрительным, повеселел. Такими темпами еще шутить начнет. Я тогда, наверное, вообще от удивления выпаду в осадок…

Новая страна встречает жаркой волной ветра прямо в лицо.

Вот это пекло! И фантастика! Каких-то несколько часов, и я из промозглой осени снова возвратилась в лето. Хорошо, когда есть деньги. Можно хоть каждый квартал летать греться.

В джинсах и футболке душновато, но нас встречает приветливый араб, услужливо открывает дверь в премиальное авто, а затем идет забирать наши чемоданы — вспотеть не успеваю, салоне работает кондиционер.

— И куда мы теперь? — сгорая от любопытства, спрашиваю Мирона.

Новая страна, другая культура очень будоражат. Раньше в соседний город поехать было мечтой, а тут целые Эмираты…

— На берегу залива у меня вилла. Остановимся там.

Я по пути мало обращаю внимание на Суворова. Прилипнув к окну, внимательно разглядываю город, стараясь реже моргать, чтобы не пропустить ни кусочка восхитительного пейзажа.

Я словно попадаю в сказку наяву — настолько тут красиво.

Первый раз в жизни вижу такие высокие пальмы и причудливые ярко-розовые цветы на кустарниках — они здесь повсюду. Дух захватывает от сияющих на солнце небоскребов. Это самое первое путешествие в моей жизни!

Вилла Мирона в шаговой доступности от пляжа, она выделяется светлым пятном, окруженным зеленью. Она такая роскошная, словно из фильма. Даже из автомобиля я могу рассмотреть ее.

В отличие от особняка в городе, Суворов не пытается спрятать ее за высоким забором. Вся территория как на ладони, лишь витиеватый кованый забор разграничивает владения Мирона от общедоступной улицы.

Я выхожу из машины и жду, пока Суворов на английском языке говорит с человеком, привезшим нас сюда, но ничего не понимаю.

— Будь как дома, душа моя, — радостным тоном заявляет Мирон и обнимает меня за плечи. Я шокировано смотрю на него. — Что? — уточняет он и трунькает пальцем меня по кончику носа.

— Я не понимаю такой резкой смены твоего настроения и поведения.

Он поднимает лицо к небу и, прикрыв глаза, глубоко вдыхает.

— Чувствуешь запах?

Тоже принюхиваюсь.

— Пахнет морем.

— Нет, милая, так пахнет свобода. Let's go, — и, зашагав, увлекает меня на территорию.

Вилла очень просторная и светлая. Преимущественно в белых, бежевых и морских тонах. Здесь еще немного душно, но Мирон первым делом включает кондиционер.

— Как давно я тут не был.

Он приземляется на диван, стаскивает с себя туфли и расслабленно разваливается полулежа. Я кружусь по первому этажу.

Меня не покидает ощущение, что скоро должен зазвонить будильник, и я проснусь все в той же спальне. Потом под ворчание Тамары спешно позавтракаю, выйду во двор, и мы с Антоном, как обычно, перекинемся парой язвительных фразочек. Я сяду в такси к намозолившему глаза водителю и поеду в вуз. А Мирон…

Его в той реальности не будет.

Суворов встает раньше меня и не отчитывается, куда уезжает. Возвращается только вечером. Или вообще не приезжает. Он свободен в своих желаниях и действиях.

— Ты сильно устала? — спрашивает Мирон, возвращая меня из потока мыслей.

Все же не сон…

— Нет.

— Хочешь искупаться? Пляж, который ты видела, частный. Толпы туристов не будут докучать.

— Да, — пожимаю плечами. — Но у меня нет купальника.

— Давай купим? А потом отдыхать.

— Давай…

— Тогда я быстро в душ, — расстегивает рубашку.

— А я пока найду, во что переодеться.

Качу свой чемодан в спальню. Выгрузив вещи на кровать, напряженно расстегиваю потайной кармашек. Да, тетрадный листок здесь. Достаю его, бегло читаю строчки.

«…и вообще, пошел ты на хуй!» — это вместо слова «прощай».

Брр…

Еще пару месяцев назад я и не представляла, на какие мерзости способна моя фантазия.

Я такой оскорбительный, унизительный опус не написала бы даже отчиму. Я долго осмысливала каждую фразу, стараясь сделать ее более изощренной.

Нужно было завершить начатый Ариной ритуал, только обстоятельства его исполнения изменились. Ведь я выпила эту гребаную воду. Подруга сказала, для обнуления ее магии нужно написать письмо, а потом сжечь его на растущую луну.

Так что теперь надо отслеживать фазы… Ох!

Я просто хотела с помощью магии легко избавиться от проблем, а получилось как всегда. Я неудачница.

Кроме того, Арина добавила, что этот ритуал на Мирона никак не повлияет, поскольку я сама его испортила.

Мои старые шмотки остались в особняке.

По просьбе Суворова я взяла то, что он успел мне надарить. Легкое платье молочного цвета ложится на мое тело как нежная вуаль. Ткань тонкая, невесомая — как раз для жаркого климата, — но при этом не просвечивает. Расчесываюсь и собираю волосы в высокий хвост.

— Красотка, — о своем возвращении Мирон сообщает комплиментом.

— Да я особо и не старалась нарядиться.

— Тебе необязательно стараться. Ты прекрасна как есть.

Из виллы мы выходим, держась за руки.

На Мироне белая футболка и цветные пляжные шорты. Глаза он скрыл под солнцезащитными очками.

В дивной теплой стране у Суворова тоже имеется гараж, из которого мы выезжаем на ярком спортивном «Порше».

— Не боишься, что украдут такую крутую тачку? — интересуюсь.

— За виллой приглядывают.

По идеально ровному асфальту Мирон разгоняется до предела. Я визжу от сумасшедшей скорости и адреналина, но негатива не испытываю, а только кураж.

Оказывается, Мирон может быть безбашенным, легким на подъем. Сегодня он впервые открывает мне другие стороны своей личности.