Проданная девочка

Глава 36

— Вам уже лучше? — вернувшись в особняк, спрашиваю женщину, застав ее за нарезкой салата.

— Да, — кивает она, обернувшись.

— Вы еще бледная. Может быть, к врачу запишитесь?

— За меня не беспокойся, деточка. Лучше расскажи, как с подружкой своей встретилась? Удачно?

— А вы в курсе?

— Звонила Мирону Олеговичу, когда не нашла тебя.

— Удачно. Очень удачно.

Кто бы сомневался, что верная прислужница Тома при любой непонятной ситуации тут же побежит докладывать хозяину. Но не в этот раз, Тамарочка. Кончились те деньки, когда вы всем квартетом, включая самого Суворова, Антона и этого фанерного таксиста, сплотились против меня.

Взяв из холодильника бутылочку воды, я поднимаюсь в комнату. Переодевшись в майку и фланелевые штанишки, сажусь на софу.

Сжимая в руке телефон, вбиваю в поисковую строку «Мирон Суворов». Подруге я не говорила его фамилию, да она и не спрашивала.

Я быстро вычисляю его профиль по аватарке. Какой же Мирон здесь статусный, деловой. В костюме сидит за рулем «Майбаха» и как будто снисходительно улыбается.

Профиль открыт. Я захожу в него и волнуюсь, словно подглядываю в замочную скважину за чужой личной жизнью. Даже ладошки потеют.

Влажным пальцем листаю ленту вниз. Снимки в основном с презентаций, офиса и деловых встреч. Я никогда не была на работе у Суворова. Не приглашал он меня. Хотя бы в интернете посмотрю…

Публикации подкреплены заумными постами об инвестициях, бизнесе и финансовой грамотности, что для меня скучно и непонятно…

Я уже было хотела выйти из профиля, однако мой взгляд намертво цепляется за одно фото, отличавшееся от всех остальных. Оно яркое и неформальное. Вокруг зелень, будто снимок сделан на чьей-то даче.

Мирон сидит в плетеном подвесном кресле, а на его коленях Виталина.

Мое сердце больно покалывает, когда я сморю на их счастливые лица. Суворов на снимке одет в футболку и шорты. Так по-домашнему, прямо как на отдыхе со мной… Держит руку на бедре холеной блондинки, а она вся из себя льнет к Мирону…

Скрипя зубами от ревности, я замечаю, что единственная публикация на страничке Суворова, где они вместе, была сделана три года назад. Это обстоятельство меня совсем не радует, а навеивает грустные мысли, что Лактионова не просто мимо проходящая прихоть. Они встречались давно и, возможно, за это время у них наладилась тесная связь.

От себя Мирон ничего не написал под снимком, зато здесь столько комментариев от подписчиков… несколько тысяч. Боже. Пост давний, а обсуждения не утихают и по сей день: «какая красивая пара», «ми-ми-ми зайки», «вам очень повезло найти друг друга».

Чем дольше читаю, тем хуже мне становится, и снова хочется заплакать…

— Малышка? — голос Мирона звучит как гром среди ясного неба.

Я не ждала его так рано. Охнув, подскакиваю с софы. Взмахиваю руками и роняю телефон. Суворов опускает взгляд, замечая на экране тот самый проклятый пост. Шмыгнув носом, я наклоняюсь и подбираю телефон.

— Привет… — шепнув, отворачиваюсь и иду к кровати.

Суворов, шумно выдохнув, проходит за мной.

— Проверяешь мою страницу? Зачем?

— Захотелось. Страница общедоступна. Особенно мне понравился ваш снимок с Виталиной. Вы там «такие милые зайки». Почему ты сделал мне предложение, но до сих пор не удалил пост с той женщиной?

Мирон подсаживается ко мне на кровать и делает попытку обнять, а я отдаляюсь.

— Рит, это бизнес-аккаунт. Я не сижу в нем постоянно. У меня есть целая команда, которая подготавливает посты и публикует их за меня.

— Так скажи им, пусть снесут этот пост. Если я твоя невеста, не логичнее ли делать снимки со мной?

— Я не против совместных фото, но чтобы познакомить тебя со своей аудиторией, ты должна собой хотя бы что-то представлять. Интернет отличается от реальной жизни, малышка. Тем более с учетом моей сферы деятельности.

Воздух застревает в легких. Ошарашенно оглядываюсь на Мирона.

— То есть?

— Виталина — публичный человек, занимается благотворительностью, пусть и не от чистого сердца. Она многого добилась своим умом, знает, как себя подать людям. Поэтому ее любят.

Сейчас, наверное, прозвучит грубо, но я в таком шоке от ответа Суворова. Из-за того, что он восхваляет девицу, бесстыдно глядя мне прямо в глаза.

— Значит, твоя Виталиночка умница, а я что насрано?! — не сдерживаюсь. — У меня нет достоинств, и тебе стыдно? Что во мне не так?

Мирон хочет погладить меня по щеке, но я отстраняюсь еще дальше к изголовью кровати.

— Не принимай близко к сердцу, малышка. Ничего личного, просто бизнес. Я обязательно опубликую с тобой снимки, если ты этого так хочешь, но сначала нам нужно заявить о тебе обществу. Пойми меня правильно, я не простой человек, и отношения со мной подразумевают некоторые нюансы.

— И как заявить? — смахиваю слезинку, скатившуюся по щеке.

— Найдем твои лучшие стороны, создадим PR-проект. Нужно время, чтобы это воплотить.

— Знаменитостью хочешь меня сделать?

— В узких кругах.

— А если я не соглашусь? Может быть, мне будет некомфортно выворачивать всю свою жизнь на публику.

— Тогда и не требуй, — хмурится Суворов.

Затем встает и, стянув себя пиджак, бросает его на софу.

Я корчу рожи ему в спину, не найдя другой возможности выплеснуть недовольство.

— Удали, пожалуйста, этот пост, — говорю, когда Мирон расстегивает рубашку.

— Позже. Я хочу принять душ.

— Нет, сейчас. Удали его при мне!

Суворов бросает такой рассерженный взгляд, что я невольно съёживаюсь.

— Еще одно слово, и я разозлюсь. Даже не пытайся мной командовать. Я тебе сделал предложение, но жена, которая будет мной помыкать, мне не нужна. Чувствуй меру.

— Я чувствую только обиду!

— За пост многолетней давности? Как глупо.

— Может быть, для тебя он ничего не значит, но мне больно.

— Я же сказал удалю, — цедит Суворов и скрывается за дверью ванной.

***

Перед сном Мирон, как обычно, гладит меня по волосам. Перебирать мои длинные пряди, пропускать их между пальцев для Суворова что-то вроде медитации. Еще ему нравится трогать мои плечи и выводить на них кончиками пальцев невидимые узоры. Но сегодня я не отвечаю на его ласки. Лежу к нему спиной.

— Повернись ко мне… — жаром шепчет мне на ухо.

— Я уже собираюсь спать.

— Ты все еще обижена? За что? Неужели ты ревнуешь меня к Виталине?

Да, я ревную. Мне очень неприятно. Как будто я делю мужчину с ней. Мы ведь с Мироном не так долго, и железного доверия у меня к нему нет. Странно, что они расстались, а посты не удалили.

— Мне все это неприятно.

— Рита, — целует меня в плечо, — ложась со мной в постель, ты была девственницей, но я-то нет. Конечно, у меня были отношения до тебя.

В груди снова болезненно покалывает. Сердце будто сжимается в острый камешек.

Приподнявшись на локте, все же оглядываюсь на Суворова.

— Мирон, ты меня любишь?

Он сводит брови к переносице.

— Я поселил тебя в хорошем доме, кормлю, одеваю. Сплю с тобой. Если это не любовь, тогда что же?

— За любимого человека можно без раздумий жизнь отдать. Когда любишь, несложно даже звезду с неба достать.

— Такая любовь только в романтических фильмах.

Он отстраняется и выдвигает ящик в прикроватной тумбе. Слышу знакомый шелест — Мирон открывает презерватив. Лежа в той же позе, сжимаю краешек подушки, не шелохнувшись. Через минуту Суворов вновь возвращается, сбрасывает с меня одеяло.

— Хватит дуться, как маленькая девочка, — гладит по бедру, просовывает пальцы в пижамные шорты и стягивает их вместе с трусиками. — Я так соскучился по тебе за день. Поверь, все мои мысли занимаешь только ты.

Я напрягаю ягодицы, когда его твердый от возбуждения член упирается между моих половинок.

— Устала… — бормочу.

— Я тебя сейчас расслаблю.

Облизнув пальцы, увлажняет мою промежность. Подминает меня под себя и, приглушенно прорычав, толкается в меня членом. Прикусываю губу от тугого заполнения. Мирон присваивает меня медленно, входит на всю длину. Дышит учащенно мне в затылок, снова и снова нанизывая на себя. Я чувствую его власть надо мной и силу, настолько подавляющую, что все возражения застревают в горле. Перекинув через меня руку, нащупывает грудь и сжимает ее через тоненькую маечку. Между ног становится так мокро от сочащегося из меня порочного возбуждения.

— Трахни меня сверху, малышка, как вчера…

— Хорошо.

Откидывается на спину. Я сажусь на Мирона сверху, беру его член и направляю к входу во влагалище. Охнув, сама насаживаюсь, пока Суворов пожирает меня глазами. У него опять расширились зрачки, и взгляд кажется черным.

— Разденься полностью.

Послушно стягиваю через голову майку, бросаю ее в сторону и продолжаю удовлетворять его похоть.

— Сожми груди вместе, — просит Мирон, и я и это делаю, — а теперь поиграй большими пальцами с сосками.

— Нет… — мотаю головой.

— Да, сделай это для меня.

Мне немного неловко, ведь раньше Мирон ласкал мою грудь, а теперь хочет смотреть, как я трогаю себя. Это кажется мне слишком откровенным, но я пробую и замечаю на дне темных глаз вспыхнувший огонь.

— О да, девочка моя… какая же ты у меня горячая.

— Тебе настолько нравится смотреть?

— Безумно. Оближи свои пальчики.

Я трусливо подношу пальцы правой руки к губам и запускаю их в рот.

Суворов перехватывает мое запястье и опускает влажную от слюны ладонь на мой лобок.

— Ласкай себя для меня, — говорит сквозь сбившееся дыхание. И это звучит уже не как просьба — приказ. — Я хочу, чтобы ты кончила на мне. Давай же, девочка, порадуй меня.

Обвожу пальцами клитор по кругу.

Ох… это что-то новенькое.

Я чувствую себя очень плохой девочкой. Это настолько порочно и откровенно, что я бы никому в жизни не рассказала.

Я занимаюсь сексом и одновременно мастурбирую, сгорая под внимательным взглядом Суворова. Он получает огромное наслаждение, наблюдая, как я себя ублажаю. И как пульсирую на его члене от подступившего оргазма. Убираю от клитора руку и упираюсь ей в живот Мирона. Запрокидываю голову, стону и задыхаюсь от сладких ощущений.

Мирон кладет ладони на мои ягодицы и, приподняв, уже сам быстро, резко, яростно вколачивается в меня членом. Картинка перед глазами пляшет, дыхание снова сбивается, и я, уже не сдерживаясь, кричу.