Запретная страсть мажора

Глава 13. Оля

С утра я радуюсь, как никогда, что в универе очень мало студентов нуждаются в общаге. Особенности запредельных цен за обучение дают о себе знать. У кого хватает денег его оплатить, те в случае необходимости в состоянии снять себе квартиру.

После вчерашнего у меня тоже возникает стойкое желание поселиться отдельно. Отчим предлагал, но я отказалась из гордости. Мне же ничего не надо от него! А сейчас я подозреваю, что зря встала в позу. Он, кстати, спокойнее мамы отнёсся к моему желанию съехать. Явно давно уже мечтал от меня избавиться.

Демарши Дикаева накануне, и в универе, и в общаге, заставляют меня ждать шепотков и косых взглядов, но то ли и впрямь Танька разнесла, что я не представляю опасности поклонницам Дикого, то ли ещё что-то, однако, девчонки обсасывают что-то другое, а не меня.

В итоге я так расслабляюсь, что прохлопывают момент и сдуру позволяю себя припрячь к общественно полезной деятельности. Просто рука-лицо.

Руководство универа всеми силами старается производить впечатление, что у нас тут богатенькие буратины не только мотают срок до того, как можно будет сесть в тёпленькое кресло, приготовленное родителями, но и по-настоящему ключом бьёт нормальная студенческая жизнь. Ну да, ну да.

Вот они и решили создать кружки и секции, которые нафиг здешним студентам не сдались.

В общем, если меня и еще одну девочку припахали раздать листовки с приглашениями в танцевальную секцию. У нас обеих в анкетах при поступлении было указано, что мы занимались танцами, поэтому мы и попадаем под раздачу. Судя по выражению лица подруги по несчастью, она понимает, что успех предприятия стремится к нулю.

На мой робкий намёк, что лучше сделать объявление на сайте, в отделе внеучебной работы мне честно говорят, что студенты плевать хотят на объявления от администрации. А так посмотрят на стройняшку и авось подтянутся. Плюнув, я смиряюсь.

И вот на большой перемене я стою, как прокажённая, с этими листовками. Чтобы не светиться у главного входа, я, поразмыслив, выбираю место возле женского туалета. Вряд ли здесь я встречу Дикаева, да и процент девочек тут повыше. Опять же, в туалете есть, куда листовку выбросить, и они не будут валяться по всем коридорам.

Стою и считаю минуты, постоянно поглядывая на часы.

Честно говоря, тянет зайти в туалет и сунуть всю оставшуюся пачку в мусорку, но я оставляю этот вариант на крайний случай. Дело не в том, что я такая правильная. Как раз наоборот. Но я сама танцы люблю, и вдруг кому-то из девочек действительно захочется пойти.

Спать хочется неимоверно. Всю ночь я ворочалась и не могла уснуть, переживая произошедшее дома у Дикаева снова и снова. На первой паре я еще бодрилась, а сейчас совсем спекаюсь. Минут за пять до звонка, когда я, не выдержав, прислоняюсь к стене и прикрываю глаза, меня окликают.

– Подарочек…

Надо сказать, сразу бодрит, потому что так меня могут назвать только двое, и одного из них я видеть не желаю совсем.

Мне везет, и это не Дикий.

Рамзаев и какая-то брюнетка. Девчонка такая яркая и красивая, что я мгновенно испытываю зависть. Везет же некоторым! И тут же выкапываю из памяти его слова: «А ты не такая уж и страшная». И теперь они не кажутся мне комплиментом. На фоне этой я простушка.

– Ник, подержишь? – девушка протягивает ему сумочку, демонстративно не обращая на меня внимания. – Если я прямо сейчас не помою руки, я умру. Я же вызывала комфорт, почему они не моют машины?

Если бы спросили меня, я бы сказала, что потому что осень, и к обеду любая машина, даже помытая, покрывается пылью. Но спрашивают не меня.

– Садись за руль и мой свою тачку, – хмыкает Рамзаев.

– Я привыкла, что меня возят, – поводит она плечиком. – Подождешь же меня?

И эта фраза не звучит, как вопрос. Это полная уверенность, что Рамзаев будет ждать. Почему меня бесит эта стерва? Если его все устраивает, то мое какое дело?

– Пожалуй, подожду. Поболтаю с подарочком, – тянет Ник.

Ник – это от Николая или от Никиты? Ладно. Мне все равно. Лишь бы ушли быстрее.

Девица, бросив на меня цепкий взгляд, скрывается за дверью, а Рамзаев шокирует меня:

– Как вчера все прошло?

И я покрываюсь мурашками. Что? Он в курсе? Обо всем? Или только, что я была у Дикаева? Он не выглядит как сплетник, но что я знаю о трепачах? И Таня говорила, что Рамзаев себе на уме.

– Не понимаю, о чем ты, – отвечаю сквозь зубы и отворачиваюсь, будто мы с ним вообще не знакомы.

– Оля, Оля… – посмеивается Ник. – Я уверен, что Кир вчера вломился в общагу с бешеными глазами. И мне интересно, вы успели дойти куда-то еще или зажгли прямо там?

– Каждый думает в меру своей испорченности, – огрызаюсь я, хотя гадкий Рамзаев попадает не в бровь, а в глаз. Мои слова отдают начальной школой, и от этого я краснею. Блин. Еще б сказала: «Бе-бе-бе»!

– Да ну? – удивляется Ник. – На Дикаева напал приступ платонизма, и вы весь вечер держались за ручки?

Ох, за что вчера только не подержался Кирилл, но Рамзаеву я об этом рассказывать не собираюсь совершенно точно.

– А тебе-то что?

Ник окидывает меня насмешливым взглядом:

– Да вот, хотел поинтересоваться, может, привет ему от тебя передать? Мы как раз к нему на тренировку.

И вот чувствую, что он меня подкалывает, но все равно вспыхиваю:

– Не стоит. Мы вчера все друг другу сказали!

– Ну-ну, я бы не заблуждался… – задумчиво произносит он, явно не придав моим словам никакого веса. – Я думаю, Оля, Кир еще нарисуется.

Это сказано даже не для меня, Ник размышляет вслух.

– Где нарисуется Кир? – прерывает нашу беседу капризный голос вернувшейся брюнетки. – Я думала, он ждет меня в спортзале.

– Лин, я не в курсе, чего вы там вчера перетерли с ним. Может, и ждет. Речь о его подарке.

– Подарке? – переспрашивает она, все еще игнорируя меня, будто я пустое место. Бесячая какая! – Она – подарок Кира?

И звучит это так, словно ему подарили чемодан без ручки. И смотрит свысока, чуть ли не брезгливо морщится.

Да иди ты в жопу! Сама небось уже кремом от морщин начала пользоваться, и губы уже так полгода никто не красит!

– Пойдем, – смеется Рамзаев и тащит эту Лину-говнину за собой, как на буксире. А она все пытается притормозить, чтобы во мне что-то разглядеть.

Иди-иди! Вы два сапога пара! Самое-то для Кира, который тебя ждет. Придурок.

Они скрываются за углом под прозвеневший звонок.

Я выдыхаю, что мое мучение закончилось, и мне совсем в другую сторону.

Но не все коту масленица.

В отделе внеучебной работы, куда приношу оставшиеся листовки, узнав, что у меня сейчас окно, просят занести еще несколько в спортзал. Мол, у нас и брейк заявлен, и крамп, а там парни спортивные в секцию баскетбола ходят. С физкультурником договорились. Закинь, будь ласка, а то мы и завтра тебя заставим раздавать.

Делать нечего. Я плетусь на четвертый этаж, ворча, что лучше бы отдали в актовый зал на третьем. По мне эффект был бы ощутимее.

У дверей спортзала я замираю, слышны вопли и тяжелые удары мяча. Не очень хочется словить тяжелым баскетбольным…

Осторожно приоткрыв дверь, я юркаю внутрь и по стеночке двигаюсь в сторону молодого тренера, которого я вычисляю по висящему на груди свистку. У нас физрук – пожилой дядька. А этот, как мужская модель нижнего белья. Наверняка такой же бабник, как и Дикаев.

– Здравствуйте, меня просили занести листовки… – пытаюсь одновременно и говорить вежливо, и переорать грохот игровой площадки.

Тренер отрывается от матча и переводит на меня взгляд.

– Бедняга, отмазаться не смогла, – сразу просекает он, и мне остается только скорчить несчастную рожицу. – Пигалицу прислали, надо было кого-то посолиднее. Ладно, я сам скажу парням. Положи в силовой зоне свои фантики.

Он указывает мне на стол, расположенный в дальней части зала, где установлены какие-то пугающие агрегаты для будущих терминаторов. Кивнув, я так же приставным шагом вдоль стены добираюсь до пункта назначения и с облегчением кладу листовки среди разноцветных пластиковых бутылок с водой.

Тренер, определенно, душка. Мне и ждать не придется, пока парни закончат, чтобы совать им бумажки и что-то объяснять. Теперь я успею сбегать в кофейню напротив и слопать круассан с шоколадом. Я заслужила. Даже настроение поднимается.

Но ненадолго.

Не успеваю я отойти от стола и на шаг, как меня тормозит до боли знакомый голос.

Из распахнувшейся двери раздевалки доносится:

– На ловца и зверь бежит. Да, Истомина?