Запретная страсть мажора

Глава 15. Оля

О нет!

Только не это!

Дикаев. И опять голый. Что ж ему футболки-то не носится?

Я внутренне застонала.

Блин, Ник же обсуждал с той Линой, что Дикий на тренировке. Как можно быть такой разиней и прохлопать этот момент?

Сделав вид, что я ничего не слышу, и вообще я никакая не Истомина, стряпаю независимый вид и между тренажёрами начинаю пробираться на выход.

Но куда там…

Пока я перешагиваю через валяющиеся гантели, кто-то со слишком длинными ногами меня настигает.

– А чего это мы тут делаем? Соскучилась уже? – Кир хватает меня за руку.

На нас уже оглядываются парни из числа играющих. Кто сказал, что парни не любопытны? Всем, блин, уже интересно. Мы сейчас сорвём тренировку.

– Ну уж не по тебе это точно! – шиплю я в ответ, пытаясь отобрать свою конечность.

– Ладно, можешь не стесняться. Ты вчера осталась без сладкого, я все понимаю. Но тебе так понравилось, что ты захотела продолжить, не стоит так откровенно себя предлагать. Так и быть я могу пойти тебе навстречу.

Смотрю на него глазами овальными по вертикали. Вот это самомнение!

– Мне просто нужно было отдать листовки, – медленно по слогам произношу я, но даже не надеюсь, что до него дойдет.

Так и есть.

– Какие еще листовки? – не верит мне Дикаев.

– Да что ты какой трудный, а? Приглашения в секцию! – я указываю взглядом на стопку, оставленную мной.

Не выпуская из хватки моей руки, он тащит меня к столу, берет один из глянцевых листов и читает. Лицо его вытягивается.

– Ты танцуешь? – смотрит на меня недоверчиво. – Какие-нибудь бальные танцы?

– Ну тебе-то какая разница? Отпусти уже, – ною я.

Но он сверлит меня взглядом, и я сдаюсь.

– Танцы живота, хотя я понятия не имею, зачем бы тебе это знать.

– Ну хорошо, – хмыкает Дикий. – Ты их принесла. Какого хрена ты стоишь и пялишься на парней?

Тут-то я и офигиваю по полной программе.

– Хотела и пялилась, – огрызаюсь я на него. – Имею право. Ты кто такой, чтобы спрашивать?

Глаза Кира сужаются, зелень в них становится ярче. А Дикаев склонившись к моему лицу выдает:

– Я твой хозяин, а ты мой подарок, и разворачивать другим я его не позволю!

– Слушай, отвали, а? – психую я. – Тебя я еще не спрашивала по этому вопросу!

Господи! Ну кто меня за язык тянул?

Надо было промолчать, но я понимаю это, только когда Дикаев привычным жестом закидывает меня на плечо и куда-то тащит, нагло похлопывая по пятой точке.

Я луплю его там, куда дотягиваюсь. Получается, что тоже по крепкой заднице.

– Да, Истомина, растешь. Это уже больше похоже на массаж. Хотя вчера мне понравилось больше.

– Извращенец!

Дикаев на глазах у всех под общий свист улюлюканье бессовестно заносит меня в тренерскую и сажает на стол.

Я смотрю на этого бабуина с голым торсом и понимаю, что он не Дикий. Он дикарь!

Кир держит меня за капюшон, и попытка свинтить, проваливается.

– Смелая. Да, Истомина? Вчера посмирнее была, – напоминает мне Дикий.

– Я терпела из последних сил, – выплёвываю я. – Думала, угомонишься.

– Терпела? – ревёт он так, что я закрываю ему рот ладонью. Мотнув головой, он стряхивает мою руку. – Что-то было не похоже, что ты страдала!

– Ты обещал не портить мне жизнь, если я буду слушаться, но после того, что ты выкинул только что, наша договорённость теряет силу. Она просто не имеет смысла.

– То есть целовалась ты со мной от острой необходимости? – язвительно уточняет Кир.

– Естественно! Молодец, Кэп! Поздравляю! До тебя наконец дошло.

В нашу высокоинтеллектуальную беседу врывается насмешливый голос тренера:

– Я вам не помешаю, – ехидно спрашивает он.

Я смотрю на него умоляющими глазами, но понимаю, что помощи от него не дождусь, пока не начну кричать, потому что в глазах его я успеваю увидеть одобрение.

Оборзевший Дикаев, оборачиваясь, рявкает:

– Помешаете!

Тренер, хмыкнув, закрывает дверь. Немыслимо!

Чертова мужская солидарность!

Значит, надо брать спасение в свои руки. У меня пара вот-вот начнётся! Мне вообще некогда тут с Киром разговоры разговаривать!

– В общем так, Истомина. Я тебе не верю. Ты наглая врушка, – не успокаивается Кир. – И я тебе это докажу.

– Не надо мне ничего доказывать! – ерзаю я, пытаясь слезть со стола. – И отцепись от моей кофты. Или ты рассчитываешь, что я тебе ее пожертвую? Так она тебе мала будет!

– Как это не надо? Надо, Истомина. Я тебя сейчас поцелую, и все сразу встанет на свои места! – прижимается он ко мне, внедряясь между моих колен.

– Я не буду с тобой целоваться! – возмущаюсь я.

Что у него за манечка такая? Чуть что, сразу целоваться! Он и с парнями так проблемы решает?

Я не знаю, куда деться, потому что левой рукой Кир притискивает меня к себе за талию, и я снова чувствую запах его кожи, который напоминает мне о вчерашнем беспределе на его кровати.

– А я буду, – ухмыляется Дикаев, и рожа у него довольная, как у кота перед банкой сметаны.

Я упираюсь ладонями в его голую грудь, стараясь оттолкнуть, но эта гранитная плита просто игнорирует мои усилия. Положив руку мне на затылок, Кирилл, не обращая внимания на мой протест, прижимается ко мне губами.

Разозлившись на подобную наглость, я кусаю его за нижнюю губу, и это становится моей роковой ошибкой.

Его язык врывается в мой рот, и во всей вселенной снова гасят свет.

Всего пара секунд проходит до полного отключения мозга. Все, что я успеваю подумать, что с каждым разом все приятнее, а потом мыслей не остается. Только ощущения.

Острая необходимость, чтобы поцелуй никогда не заканчивался.

И в ту секунду, когда мне кажется, что сейчас Дикаев перестанет меня целовать, я беру инициативу в свои руки. Запускаю пальцы в волосы, целую, исследую его рот и чувствую такой отклик, что все становится неважным.

То, что мы в тренерской, а за дверью куча людей, что у меня однозначно будут проблемы. Сейчас это пустяк.

Это что-то запредельное, запретное, такое просто не должно существовать. Разгон от тлеющего уголька до степного пожара в ветреную погоду. Скорость поражения ошеломляющая.

Разорвав поцелуй, мы тяжело дышим, уткнувшись друг в друга лбами.

Ошарашенный взгляд Дикаева говорит мне о том, что не только я, но и он не ожидал подобной реакции.

Нам нельзя целоваться. Каждый следующий поцелуй все сокрушительнее.

Легкое покашливание привлекает наше внимание, и мы оборачиваемся к двери, только там вовсе не тренер, возмущенный нашей наглостью.

Та самая Лина.

Она переводит свой взгляд с Дикаева на меня, и он полон пренебрежения.

– Милый, ты скоро? Я тебя жду.