Запретная страсть мажора

Глава 51. Оля

Отведя взгляд от удивленно приподнявшего брови Ника, я хочу поблагодарить своего спасителя и отпустить его с миром, но он не торопится покидать мое общество. Ручкается с отчимом, но косится куда-то в сторону.

Проследив за направлением его взгляда, я вижу спускающуюся со второго этажа Лину.

Змеища рыщет по толпе гостей глазами. Мало ей Ахметова всандалила. Ей пошли бы пара проплешин. Бальзамом на мое самолюбие становится перекошенное лицо сучки, когда она замечает, что я держу под руку Диму.

Понятно, почему у нее взгляд голодной гиены.

Аппетиты у Лины ого-го! Кирилл, Саша, Дима…

Дима, кстати, делает физиономию кирпичом и отворачивается.

Почему-то я уверена, что стоит он рядом со мной, что-то показывая Лине. И вот сто пудов, это не варик Беснова, когда он терся вокруг меня, чтоб Ахметову побесить и заставить ревновать. И ведь Зарина ревновала, и еще как! Огонь-девица. Не хотела бы я ей дорогу перейти.

А тут, похоже, наоборот. Дима вывешивает знак «Стоп».

Лина кривится, но что она может сделать? Закатить безобразную сцену?

Поэтому ей ничего не остается, кроме как раствориться в толпе гостей. Небось теперь Кира ищет. Я вот даже взглядом не ищу. Чувствую, что его тут нет.

И хорошо.

Видеть его не хочу. Ненавижу, придурка.

Ненавижу Дикаева!

Кирилла Дикаева, если быть точнее. Другой Дикаев, разговаривающий с отчимом, меня не бесит.

Ловлю на себе вопросительный взгляд мамы. О, я его знаю. Именно так она смотрит на меня каждый раз, когда видит рядом со мной мальчика. Прямо начиная с седьмого класса, когда у меня выросла грудь.

Делаю ей глаза: «Нет, это не то, что ты думаешь».

Мама строит расстроенную рожицу, мол, зря, парень хорош.

Ой нет. Хватит с меня Дикаевых. Тот тоже умеет прикидываться нормальным, а на самом деле мерзавец и гад. Какие гарантии, что Дима не такой?

– Мам, я домой, – стучу ноготком по циферблату ручных часиков, показывая, что время повинности истекло.

– Ладно, – сдается она. – Но к дому сейчас такси, наверное, не прорвется…

О нет! Она это говорит для Димы, и тот послушно отзывается:

– Я на машине. Отвезу, – и представляется маме. – Дмитрий Дикаев.

По маминым глазам вижу, что она все про него у отчима выведает.

Демонстративно отпираться глупо, да и вроде как родители знают, с кем я уехала.

Пока мы забираем свою одежду, сверлю Диму взглядом.

– Что? – не выдерживает он.

– Не пойми меня неправильно, – завожу я, – я тебе очень благодарна, но что это за аттракцион невиданной щедрости и частного извоза?

– Свалить хочу, – хмыкает он. – Вечер испорчен, а это отличный предлог. Или предпочитаешь моему обществу мерзнуть в одиночестве на углу, ожидая такси?

– Нет. Просто уточнила. Ты же… ну… не имеешь никаких видов…

– На тебя?

– Ну да.

– Нет, просто отвезу домой. Я даже не знаю, как тебя зовут.

Упс. Не очень вежливо с моей стороны.

– Оля.

– Поехали, Оля. Тут кое-кто прожжет сейчас мне спину взглядом, – командует Дима и, не давая мне повертеть головой, ведет меня к машине.

И все равно, меня напрягает этот Дикаев.

Вот Кир, когда меня забрал у придурков в ночном клубе, тоже строил из себя, что я ему не интересна, а целоваться полез, поэтому я всю дорогу до дома жду от Димы подвоха.

Однако он мирно подвозит меня, не посягая ни на что.

– Спасибо, – благодарю я. – Оказывается, у вас в семье есть адекваты.

– Это смотря с кем ты меня сравниваешь, – ухмыляется он.

– С Кириллом, – поморщившись, я подтверждаю то, о чем Дима и так догадался.

– А он стал неадекватным? – удивляется Дима.

– А был другим? – отвечаю я вопросом на вопрос. – Припадочный.

– Ну он замороженный, холодный, расчетливый говнюк, – дал свою характеристику брату Дима.

– Как-то не вяжется твое описание с человеком, которого я знаю. Как сюда вписывается преследование и драка? Я бы назвала его самовлюбленным вспыльчивым ослом! – вырывается у меня.

Я догадываюсь, что по этой тираде Диме становится ясно, что я к Киру неравнодушна, и затыкаюсь.

Дима же смотрит на меня недоуменно, а потом начинает смеяться.

– Чего? – насупливаюсь я.

– Да ничего. Вот и на моей улице наступил праздник. Теперь я оторвусь, – непонятно объясняет Дима.

– В смысле? – мне требуются уточнения.

– Кир всегда меня бесил надменной рожей. А теперь его колбасит и плющит от того, над чем он столько смеялся. Страсти у вас нешуточные…

А вот теперь мне хочется треснуть и этого Дикаева.

Его послушать, так мы тут в детской песочнице ведерко не поделили! Он же не знает, что произошло!

– Какие такие страсти? – огрызаюсь я. – Глупости не говори! Он бесчувственная скотина!

– Запретные, – продолжает ржать Дима. – Те самые, что он себе запретил, чтобы, цитирую, «не выглядеть как уебищный идиот с розовыми соплями вместо мозгов».

– Придурок, – бурчу я.

– Кир? – на всякий случай уточняет Дима.

Очень хочется ответить, что они оба. Два брата-акробата. Яблочко от вишенки, и все такое. Но сдерживаюсь. Обзываться на спасителей нехорошо.

У меня начинает разрываться телефон.

Чуть не ответила на автомате.

Это Дикаев. Ишь ты, теперь он поговорить хочет! Не все еще высказал?

Я переименовываю контакт в «Мерзавец».

– Не хочешь ответить? – насмешливо спрашивает Дима, пока я роюсь в сумке в поисках ключей под аккомпанемент заново трезвонящего рингтона.

– Нет, – отрезаю я, и чтобы не оставить сомнений в моей решительности, вырубаю телефон. – Спасибо тебе за все. И за помощь. И что подвез…

– Пока-пока, Оля. Увидимся.

Уже выйдя из салона, на последнюю фразу я оборачиваюсь.

– Вряд ли. Счастливой дороги.

– Поверь мне.

Захлопываю дверцу.

Угу. Больше я никому не поверю. Козлы вы все.