Запретная страсть мажора

Глава 48. Оля

Голос смутно знакомый и ассоциирующийся у меня с чем-то неприятным.

Оглядываюсь на хама и понимаю, что я этого парня не знаю.

– Вы меня с кем-то перепутали, – бросаю я и хочу от него отвернуться, но он дергает меня на себя.

Чувак однозначно перебрал.

– Да ладно, – ухмыляясь, мерзко тянет он. – А что еще нищета могла тут забыть кроме спонсора?

И я его вспоминаю. Точнее, эту похабную интонацию.

Это один из тех, кто напал на меня в ночном клубе и подарил Дикаеву.

А с виду и не скажешь, что такая мразь. Его можно назвать симпатичным, если бы не выражение лица.

Разом всплывают в памяти все ужасные ощущения, что я тогда испытала: и страх, и неопределенность, и беспомощность.

Это выбивает меня из колеи, и я на секунду теряюсь, даже перестаю дрожать от холода на ветру.

Пьяный козел расценивает мой ступор как согласие и распускает руки.

– Ты больной, что ли? – сопротивляюсь я, оживая.

Серьезно, ему мозги еще в детстве, наверно, отшибло!

Где он так нажрался?

Пытается заломить мне руку, но я со всей дури наступаю ему на ногу и вырываюсь.

Пока этот хрен матерится, я успеваю толкнуть дверь и выскочить с балкона, но, похоже, своим сопротивлением я лишь еще больше его разозлила. Недоумок бросается за мной.

Жаль не додумалась запереть его на балконе, пока была такая возможность.

Умом я понимаю, что стоит закричать, и кто-нибудь придет на помощь, но скажите мне, где прямо сейчас вся доблестная охрана Ахметова?

Я ссыпаюсь по ступенькам на второй этаж, как назло, в коридоре пусто.

Надо вниз к гостям, там ублюдок от меня точно отстанет.

Увы, я не успеваю добежать до спуска на первый этаж, меня перехватывают и, зажав рот ладонью, втаскивают за первую попавшуюся дверь.

Брыкаюсь изо всех сил, но я слабее.

Навалившись, меня забрасывают животом на подлокотник кресла. Придавив меня весом тела, скот другой рукой шарит по мне, стараясь задрать платье.

Слезы брызгают от обиды и омерзения.

Изловчившись, кусаю за воняющую сигаретами руку, которая зажимает рот.

– Ах ты сучка! Сейчас я преподам тебе урок хороших манер, – отморозок больно дергает меня за волосы, от чего слезы катятся градом.

– Отвали от нее! – разносится по комнате незнакомый голос.

В надежде вскидываю глаза.

Это говорит кто-то, стоящий у окна, кого, видимо, не заметил мой мучитель, ввалившись сюда.

– Не лезь не в свое дело, – рявкает все еще удерживающий меня урод.

– Это ты мне? – изумляется тот, кто ему помешал.

И в одну секунду оказывается рядом с нами.

Я не вижу, что там происходит, но судя по звуку, скотине вломили. Мне становится легче дышать, мерзкая туша с меня слезает, и я отпрыгиваю в сторону, оставляя кресло между нами как барьер.

– Ты охуел? – ревет, держась за челюсть, несостоявшийся насильник. – Из-за какой-то прошманды…

– Конев, ты, блядь, с каждым годом все глубже пробиваешь дно, – с отвращением цедит мой спаситель. – Весь в папашу. Отцу скажу, что вас к нам в дом пускать нельзя. За сестер страшно.

– Ты ничего не попутал? – продолжает выеживаться тот, кого назвали Коневым.

– Ты забыл, где находишься? Давай проверим, что будет, если она сейчас тебя сдаст? – ледяной тон незнакомца немного остужает пыл Конева.

Тот бросает на меня взгляд, полной злобы, но местный Супермэн не дает ему пообещать мне расправу.

– Еще раз к ней сунешься, пожалеешь, что на свет родился, – предупреждает он.

Не уверена, что в голове идиота это отложится надолго, но сейчас побуравив взглядом парня, он выходит, громко хлопнув дверью.

– Ты почему орать не начала? – строго спрашивают меня.

– Он мне рот заткнул, – буркаю я и спохватываюсь: – Спасибо, что помог…

– Дима, – представляется он. – Дима Дикаев.

И вздрагиваю.

Моя реакция не укрывается от Димы, но он только приподнимает бровь.

– Кирилл – твой брат? – сглотнув спрашиваю я на всякий случай. Так-то фамилия не распространенная. Да и в чертах лица я выхватываю что-то общее. Явно родственники.

– Двоюродный, – морщится Дима.

– Все равно, спасибо, – выдавливаю я, вызывая у него смешок.

– Не за что. Но звать на помощь надо было сразу. Конев – отморозок, игры в Зою Космодемьянскую тебе только навредят.

– Мне в голову не могло прийти, что все зайдет далеко. Мы в гостях, кругом люди… Не знаю, чего он ко мне прицепился… – тру я лицо, с запозданием вспоминая, что накрашена.

– Судя по твоему вопросу, ты знакомая Кира. Конев ему завидует. В друзья набивался, но не прокатило. Даже Кир не хочет иметь с ним ничего общего.

Даже Кир.

Это многое объясняет.

Двоюродный брат о нем не очень высокого мнения. Только я, дурища, купилась на красивые зеленые глаза.

Дима собирается выйти из комнаты, и мне тут же становится страшно, что Конев вернется.

– Ты не мог бы… проводить меня к родителям? – прошу я.

Он кивает.

– Не хочешь привести себя в порядок?

– Да, пожалуй…

Дикаев сначала провожает меня к той комнате, где я отсиживалась до всех событий, терпеливо ждет за дверью, а когда я возвращаюсь, идет со мной вниз.

Кажется, светское общество не для меня. Ноги моей больше не будет на подобных сходках. И я вечером расскажу отчиму, что произошло. Молчать не стану.

А сейчас просто попрощаюсь и вызову такси. С меня хватит.

Не отцепляюсь от Димы, пока мы не доходим до моей мамы.

Я снова чувствую на себе пристальный взгляд. После столкновения с Коневым я уже не игнорирую собственные ощущения и оглядываюсь весьма внимательно.

Только вот поверх плеча Дикаева я вижу Ника, удивленно смотрящего прямо на меня. Он приподнимает брови, когда замечает мою руку, лежащую на предплечье Димы.

Ник же у нас сплетница, да?

Ну и пусть он передаст Киру, что я по нему не плачу.

Видеть не хочу Дикаева. Он меня тоже.

Проклятый универ.

Ну ничего, сегодня во мне как никогда полно решимости настоять на своем переводе.