Тетрада Величко

Кузьма бросил сумку и первым делом залез в ванную, прям с удовольствием отмок, понимая, что при таком столпотворении в квартире неясно когда еще подобный шанс снова подвернется. Наслаждался тишиной и отсутствием расписания, режима — что хочешь, то и твори. Сам себе хозяин. Выкурил сигарету на балконе. Отмылся до скрипа. Переоделся в чистые штаны и футболку, и пошел разбираться с обедом.

Тут родные и правда расстарались. Чисто банкет. Ощущение, будто десять человек из армии ждали, а не его одного: и котлеты, и отбивные, и жаркое с мясом, даже редиску где-то достали, но хоть на салат еще не покрошили. Блины с чем-то стояли горкой, даже миски не хватило, чтобы их накрыть толком — это точно малая, у нее лет с десяти все с тестом ладилось и получалось лучше, чем у обоих матерей. На нижней полке обнаружились «заварнушечки» — пирожные с кремом из сгущенки и масла, которые тоже только у Кристи и получалось сотворить. Офигеть, сколько ж они денег на продукты потратили? А времени? Два дня готовили, что ли? Или сегодня всю ночь? Они хоть спали?

Покачав головой, немного оторопев от размаха, Кузьма с подозрением заглянул в морозилку: если уж малая на пирожные замахнулась, то и … Точно, в морозилке, на картонных листах, которые его женщины берегли, как зеницу ока, один на другом, ровными рядами лежали домашние пельмени, притрушенные мукой.

Расплывшись в улыбке, Кузьма полез по ящикам в поисках кастрюли. Пельмени он особо уважал. Особенно домашние, которые Кристина лепила. Понятия не имел, чего она в них добавляет, вроде ничего особенного же, но ни у кого больше таких не пробовал. По пути цапнул одну котлету, быстро сжевал, ожидая, пока вода начнет кипеть, достал тарелку…

И тут услышал, как провернулся замок и распахнулась дверь. Странно, еще и двенадцати нет, для всех рано..

— Кузьма? — с порога позвала Кристина с такими нетерпеливыми нотками в голосе, что заставила его расплыться в улыбке. — Вернулся?

Послышался грохот, с которым малая бросила сумку с учебниками на пол, и возня, пока она снимала обувь.

— На кухне, малая, — отозвался он.

И уже двинулся в сторону выхода, чтобы как следует обнять малышку, когда Кристина влетела в кухню просто, и сама застыла в дверях, восторженно уставившись на него.

— Кузьма! — со звенящей радостью воскликнула она, даже в ладоши прихлопнув.

А у него вот дар речи отняло полностью. И даже захотелось на секунду зажмуриться. А еще — заглянуть за спину этой девушке, разыскивая свою малявку с тупым вопросом «ты кто?». Потому что эта Кристина, которая завороженно смотрела сейчас на него — вообще новой была. Совершенно другой. Кузьма ошалел, по-дурному застыв у холодильника с открытым ртом и пялясь на нее.

«Малой» как не бывало. Вместо нее перед Кузьмой стояла потрясающе красивая девушка, у которой от той, «старой» Кристи, были только блестящие восторгом глаза.

— Кузьма! Вернулся! — еще раз воскликнула эта девушка, и бросилась к нему.

А он стоял и не мог челюсть с пола подобрать. Но руки как-то сами собой схлопнулись на тонкой талии, крепко прижав Кристину к своему телу, когда она повисла на его шее. И в голову шибануло так, что в глазах поплыло. Как-то вообще не к месту вроде, вспомнилось, как давно у него девки не было. Все тело напряглось, словно закаменело. И захотел бы, не смог ее сейчас выпустить. А не хотелось ни капли. Понимал как будто, что не в ту степь его несет, а не мог остановиться. Опустил голову, зарылся лицом в ее волосы, кажется впервые заметив, какие они у нее гладкие и блестящие, чуть отдающие красными всполохами на солнце, хоть и темные. Струятся по его пальцам, когда Кузьма в ее косу ладонью погрузился, растрепывая прическу. Блин, и не понял же когда… И пахнут травой, свежестью такой! А сама вся Кристина — тонкая, гибкая, крепкая, словно молодое деревце. Держит в руках — и веса не чувствует. Точнее, чувствует как раз, ощущает все, но от этого так хорошо, что отпускать не хочется. В платье такого сочно-зеленого цвета, что аж глаза резало, словно те самые листья, на которые он всю дорогу из поезда любовался. Точно, его мать шила, у нее в этом деле талант имелся… И такие изгибы под этим платьем чувствуются, что «мама не горюй»! Дыхание распирает грудную клетку, воздуха мало, словно сто кругов по плацу в солнцепек отмотал. И вены рвет вдруг проснувшимся желанием, такой дикой потребностью, которую и в страшных снах не думал к Кристине испытать. Словно впервые женщину обнял в жизни вообще. Всего трясет.

А она, будто не видя, не замечая этого всего, продолжает висеть на нем. Прижалась лицом к его шее, трется щекой об его подбородок, а он же не побрился еще, блин! Поцарапается точно. У нее кожа такая нежная, что прям облизнуть хочется, такой сладкой кажется, как тот дурацкий крем, который она в свои «заварнушки» кладет. А Кристине хоть бы хны — смеется и тискает его.

— Кузьма! Я так соскучилась! Ты себе представить не можешь! Сегодня вообще не спала, думала, с ума сойду, пока тебя дождусь! — делилась с ним своими переживаниями, тарахтя над самым ухом.

Хорошо, кстати, а то бы его совсем накрыло, сорвался бы точно и набросился бы на ее губы, такие улыбчивые, такие манящие и сладкие по виду… Японский бог! Он как какой-то придурочный, честное слово…

Черт знает, где нашел силы, отцепил ее от себя и отодвинул, только спустя минуты три поняв, что держит Кристину на вытянутых руках над полом немного даже. И все еще пялится на нее.

— Кузьма? — с вопросом протянула Кристина, наверное, удивленная его видом, но ничуть не возражающая такому странному поведению.

И вырваться вообще не пыталась. Крепко держалась за его плечи, глядя сверху вниз ему в глаза. А у самой глазища такие счастливые! И зеленые такие же, как это платье ее. Всегда же такими были, а он сейчас уставился, словно не замечал никогда…

— Охре**ть… — медленно, сквозь зубы выдохнул Кузьма, понимая, что не просто смотрит — любуется малышкой. Поедает глазами. И есть уже не хочет. Не еду, так точно. И руки от нее не отцепить. — Мавка, блин… — почему-то вспомнилось то немногое, что на литературе вообще читал.

Точно что — фея лесная, очаровывающая, с ума сводящая парней. Такая в лес уведет на два счета, и не одумаешься. Заблудит так, что спасения даже искать не будешь. Угробит в чаще, а ты еще и «спасибо» скажешь, лишь бы не исчезла… И ведь в мае же они чаще всего и встречаются, хрен с тем, что в лесах, а не в городах! У них вон, огромный парк неподалеку…

Кристина моргнула пару раз с недоумением. Кажется, сумел ее удивить еще больше. А потом запрокинула голову и рассмеялась с удовольствием, открыто. Глянула на него сквозь ресницы. Довольная, как чертик. Лукавая…

— Ты когда такой стать успела, малыш? — сипло пробормотал, понимая, что снова к себе прижал.

Опустил на пол по своему телу, позволив встать. А Кристина и не думает от него отступать, ухватилась опять за шею и обнимает.

— Пока тебя ждала…

Шепчет. Доверчиво и с восторгом глядя в его лицо. С такой же жадностью, как и он смотрел, наверное, словно насмотреться не может.

— Я так соскучилась, Кузьма, — у нее тоже голос сел, хрипло вдруг зашептала. Торопливо, прикусив губу. — Я с двух последних уроков убежала, чтобы к тебе… Чтобы скорее увидеть… Не говори никому, ладно? — попросила его и глянула из-под ресниц снова, смущенно и так трогательно, что у него в груди сердце колом стало.

Молча кивнул, обхватив одну ее щеку ладонью, не позволяя отвернуться. Словно заново знакомился, эту новую и неизвестную еще ему Кристину — узнавал.

Скучала…

И он скучал, вдруг осознал. Так дико скучал, что словами не рассказать. Просто не понимал, что именно заставляло каждое ее письмо десятки раз перечитывать, истрепывая бумагу. Что мучило желанием отомстить тем, кто ее напугал и обидел…

Сестра, блин. Как же… Идиот он, вот кто. Но сейчас не это важно. А то, что в его руках, что так обнимает. И что ждала его так, что сейчас такими глазами смотрит, околдовывая его все больше. Точно мавка, как есть…

— Ой, ты еще не ел? — Кристина заглянула ему за спину, где закипела вода в кастрюле, про которую он уже забыл. — А зачем воду кипятишь? Полно же готового, чтоб тебе не думать ни о чем…

— Не успел… — Провел рукой по ее волосам, приглаживая пряди, впитывая это новое ощущение их текстуры и мягкости.

Главное, что его цапнуло — так и стоит в его объятиях, не вырывается, не пытается отступить. А Кузьма же конкретно держал, крепко. Как свое. Ничем «братским» в этом захвате и не пахло. Но Кристина, выходит, не возражала.

— Пельменей захотел, — ответил он, в уме уговаривая самого себя сбавить напор и отступить.

И только сейчас как-то вспомнил, что Кристине еще шестнадцати нет, а он ее так конкретно и по-взрослому обжимает. Ех***й бабай, как один из его сослуживцев говорил.

— Так кидать тогда пора, — переполошилась малышка, впервые попытавшись отступить. — Давай, я сварю сейчас. Ты же голодный!

Дернулась к холодильнику и он позволил отойти.

— Голодный, — сел на подоконник и открыл створку окна, достал из кармана штанов сигареты, потянулся за спичками.

— Кузьма! — малышка оглянулась через плечо. — Ты снова? Хоть знаешь, как это вредно?

Но несмотря на ворчание, проворно бросала пельмени в кипящую воду. Хотел сказать, что лучше бы переоделась, но промолчал. Ему нравилось смотреть на нее в этом платье. Правда и в чем угодно, наверное, не хуже было бы.

— Я — опять, — хмыкнул, прикуривая.

Затушил спичку. В армии, честно говоря, привык курить много. Там все шмалили по-черному. А теперь призадумался — в квартире особо курить не хотелось, никто кроме него не дымил, а провоняется. Можно будет и поменьше курить. Да и сигареты поэкономить.

Думал, а глаза сами по себе каждое движение, каждый жест впитывали. И все нравилось, ничего лишнего, все в меру… Так, как он сам для себя даже идеальней не смог бы придумать.

Но, блин, пятнадцать…

— Так что, ма…лышка, как дела? — язык не поворачивался уже ее «малой» называть.

Кузьма откинулся спиной на раму, стряхивая пепел в блюдце, которое она тут же ему подсунула.

Кристина стрельнула в него глазами из-под ресниц. Так… интересно. Будто тоже многое поняла… Не помнил он что-то таких взглядов раньше.

— Нормально, — улыбнулась она с загадкой.

Как-то так, что его прям подмывало уточнить, что именно «нормально»? Кузьма аж напрягся. Прищурился, присматриваясь к этой ее полуулыбке через плечо. Вот дико захотелось потребовать подробностей! Что это за ответ, спрашивается, если они не виделись столько?