Влюбиться на максимум

Глава 17

Понятно, почему Линка не пошла с нами в парк. Весь день марафет наводила. Обтягивающее чёрное платье до колен, туфли на каблуках, макияж и русые волосы в высокий хвост. Красотка!

— Слюни подотри, — шепчу Лаврову, когда он с Фроловым встречает нас у клуба.

Мне соблазнять некого, поэтому на мне рваные джинсы и короткая широкая кроп-топ кофта, не прикрывающая обнаженный живот.

Без проблем проходим в клуб, напрасно Линка тряслась. Да и пить нам нельзя, с завтрашнего дня начинаются тренировки. Тренер — зверь, сам не пьёт и нам не разрешает. Коктейли только безалкогольные.

— Макс, пойдем, потанцуем, — тянет меня на танцпол Лина, спустя полчаса.

— Нет, Лаврова бери, он прямо рвётся побулкотрясить, — отказываюсь.

Кирюха протягивает ей руку, она кривит лицо, изображая недовольство, но соглашается.

— Как на море отдохнула, Макс? — спрашивает Егор, когда влюбленная парочка исчезает в толпе.

— Не очень… Надоедливые комары и там достали, — понимай, как хочешь.

Фролов в отличие от Кирюхи чувствует тонкости намёков.

Он смеётся. Понял. Рассказывает, как съездил с родителями в Турцию. В какой-то момент чувствую его лёгкое прикосновение к моему плечу, вытянул руку вдоль спинки.

— Фрол, руку убери, или я тебе пальцы сломаю, — угрожаю, глядя с вызовом прямо в глаза.

Он убирает, но с большим нежеланием. Линка мне писала, что он постоянно обо мне говорит, а это, как она выразилась — признак влюблённости.

Только этого мне не хватало!

— Ребят, вы видели? — задыхаясь, показывает в массу танцующих Линка, возвращаясь к нам.

На танцполе Гордей танцует с какой-то девушкой с длинными волосами и в коротком платье. У неё грудь из него вот-вот выпрыгнет.

— Да он пьяный в хламину, — хихикает Кир. — А наш историк, оказывается, ещё тот ходок.

Кобель он! Наверное, мать была права.

Вечер был испорчен, всё время только и делала, что наблюдала, как какая-то швабра трётся об Гордея.

Интересно, у неё волосы свои или наращенные? Желание проверить разрывает изнутри. Представила себя с пучком её волос в руках.

— Ты из-за Калинина расстроилась? — спросила Макарова, когда вышли в туалет.

— Вот ещё! — фыркнула, брызгая водой в лицо.

— У вас же в лагере с ним что-то было. И ты его вот так просто отпустишь?

— Ничего у нас не было! Один поцелуй ничего не значит, — ну, не один, ладно. Линке знать не нужно. — И не собираюсь я за ним бегать! — злюсь. — У него теперь с подушками безопасности есть, — показываю большие сиськи новой пассии Гордея.

— Брось! С такими всегда несерьёзно, — пытается меня переубедить.

— Лин, успокойся! Нам с ним не по пути. Если ты забыла — он наш учитель, — напоминаю ей. — Узнают — по головке не погладят. Вышибут с работы за аморалку и фамилию не спросят.

— Ты совершеннолетняя.

— Но ещё учусь. Да если бы и не училась… Мы с ним разные.

— А почему вы должны быть одинаковые? Скучно же. Даже у магнитов противоположные стороны притягиваются!

— Лина, всё! Нет! И оставим этот разговор. Вы с Лавровым вроде двух голубков всё лето ворковали, а по итогу узнаю — ты его продинамила, — меняю тему. — Правильно сделала, конечно, но я думала — у вас любовь-страсть.

— Я испугалась… Честно. Одно дело поцелуи, другое… ЭТО. У меня не было ещё ни с кем. Вот и труханула, — выкладывает, как на духу.

— Не парься! Всё нормально. Может башкой своей тупой будет лучше думать в следующий раз. Только не вздумай его жалеть и передумывать. Пускай мучается — дороже ценить станет. Видела, как слюни распустил бульдог, когда тебя увидел?

— А может и тебе платье… — намекает Макарова.

— Отвянь! Не буду я ради парня в юбку рядиться.

— Напрасно, у тебя ноги красивые, — хитренько улыбается.

— Началось… Сейчас! — кричу в ответ на стук в запертую дверь.

— Воспользуйся Фроловым, поиграй на ревности, — очередное предложение от Линки.

Охренеть предложение! Ты в своём уме, Макарова?

— Ты издеваешься? Он и так мне по плечу поглаживал, пока вы дэнсили. Да и не по-людски как-то пользоваться человеком. Он не вещь, у него чувства есть…

— Значит, я не ошиблась, — довольная. — Он в тебя вкрашился! Пока ты на море отдыхала, он только про тебя говорил.

— Не трави душу. Егор для меня всегда был другом и им останется. Я на него по-другому не смотрела никогда. Использовать его, чтобы позлить Калинина — не буду. И вообще, я же сказала — у нас с ним дорожки разные.

Опять настойчивый стук в дверь. Уписались там что ли?

Открываю дверь и офигеваю — на пороге "глазастая".

— У вас что понос? Сидите тут, — дерзит.

— Представь себе! Во второю кабинку не заходи, там всё засрано, — отвожу её рукой в сторону и выхожу из туалета, за мной, задрав нос, вышла Линка.

— Это же… — поворачивается на ходу подруга и показывает в сторону бабы с буферами.

— Она самая.

Пройдя "аппендицит", в котором находились уборные, попали в коридор, где толкаются люди на перекуре. Сигаретный дым сразу ударяет в нос и глаза. А кумар такой, что можно топор вешать.

Небольшие компании по четыре-пять человек травятся никотином. И в этой сборище глаза выхватывают одного, того, кто стоит, опираясь одной рукой о стену, и разговаривает со своим братом.

Господи, только бы не заметил! Как бы прошмыгнуть мимо и не попасться ему на глаза?

Поздно… Он медленно, словно slow motion, поворачивает голову в нашу сторону, скользит незаинтересованным взглядом по Макаровой, а потом перехватывает мой. Губы слегка приподнимаются в наглой ухмылке, а в глазах читается что-то непонятное.

Пьяный взгляд излучает похоть. Животную, плотоядную… Он выдыхает сигаретный дым и всё так же не отрывает глаза. Не помню за ним такой привычки, ни разу не видела курящим. Это продолжается с десяток секунд, может чуть больше, но, кажется, что длится бесконечно.

Горящий взгляд, пробирающий до костей, заставляющий затрепетать внутри дохлую бабочку. Хочется сжаться в комок и спрятаться подальше от него, пусть не смотрит, забудет и уйдёт из моей жизни. К чёрту такие страсти! Жила без них и дальше хочу.

"А сможешь?" — давит внутренний голос.

Смогу! До встречи с ним как-то же справлялась. Не было терзаний совести и душевных переживаний. Делала, что хотела и не думала ни о чём. Мнение других меня мало волновало. А сейчас я постоянно анализирую каждый поступок. И это влияние Калинина. После встречи с ним такая непонятная хрень со мной творится.

Сотрите его к чертовой матери из моей жизни…