И только пепел внутри…

Глава 7

Что-то настойчиво лезло мне в лицо и сквозь сон казалось, что немного жужжало или вибрировало.

И, вполне может статься, что это что-то может навалить, если не отреагировать на его манипуляции как можно оперативнее.

Лениво махнул рукой, желая хоть на короткую секунду избавиться от назойливой шерстяной морды. Но неожиданно рука коснулась не того, что я ожидал почувствовать.

С громким жужжанием что-то проехалось по моему подбородку, и в этот же момент над головой послышалось приглушенное «ой!».

Распахнул глаза и увидел испуганную Катю с глазами в пол лица. В её руке вибрировал триммер, которым я уже давно не пользовался и даже забыл о его наличии.

– Ты что сделала? – спросил осипшим голосом и провел ладонью по лицу. Плешь на подбородке оказалась весьма ощутимой. – Катя?

– Я хотела чуть-чуть. С краю, – попыталась она оправдаться и выключили триммер, пряча его за спину. – Прости.

– Ты решила послушаться Жильцову? – опустил ноги с постели. Подавляя злобу, потер лицо шершавыми ладонями и снова взглянул на Катю. – Спустя неделю?

– Я только попробовала, – опустила дочка виновато взгляд.

Рядом с ней сидел пёс, который хоть взгляд и не опустил, но тоже выглядел виноватым.

– И что мне теперь делать? – ткнул пальцем в лысеющий островок на подбородке. В отражении шкафа-купе увидел, что ничего, кроме как полной ликвидации бороды тут не сделаешь.

– На, – Катя протянула мне бритву, при этом боясь заглянуть в глаза.

Успокаивающе вдохнул и шумно выдохнул. Начинать день со скандала не хотелось, хотя возникшее в комнате напряжение очень напрашивалось на то, чтобы сорваться и накричать на дочь, а заодно и щенка.

– Больше так не делай, – бросил ей сухо и забрал из руки триммер, который тут же швырнул на комод в прихожей, выйдя из комнаты.

Сначала нужно успокоиться. Виски нещадно давило после бессонной ночи. Очередной бессонной ночи. И какой черт меня дернул начать разбираться в бумагах, которые я наворотил за один только этот учебный год?

Глубоко вдохнул горький дым, чувствуя, как заполняются легкие и на мгновение опустошается голова. На ощупь взял с холодильника старую стеклянную пепельницу и поставил ее на подоконник, приоткрыв верхнее деление окна.

Судя по тому, что голые ветки деревьев затянуло инеем, на улице приморозило. А я всё еще хожу в осенних туфлях, даже и не пытаясь найти свободное время для покупки тех, что будут по сезону.

На часах восьмой час. Скоро на работу, Кате в школу, а псу скучать до вечера. Хотя, я бы на его месте… остался бы на его месте. Сидеть дома, оторванным от социума – нельзя назвать наказанием. Это даже приятно.

Опёрся локтями о подоконник и зажал сигарет уголком губ, снова пройдясь пальцами по подбородку.

Твою-то мать! Плешь в пол бороды.

Запустил пальцы в волосы и помассировал затылок, который тоже начинало ломить. То ли от табачного дыма, то ли от свежего воздуха, ворвавшегося в кухню из приоткрытого окна.

Выдохнул сизый столб и ленивым взглядом обвел площадку близ дома. На секунду подумал, что нужно спросить у Кати, гуляла ли она с псом, но опыт прошлых дней показал, что она ходила с ним гулять без напоминаний. От меня требовалось только покупать корм, когда мне будет сказано, что он подходит к концу.

Взгляд зацепился за яркую красную шапку. Она выступала сочным контрастом с серой землей, объятой морозным инеем. Я знаю, кто в ней ходит. И от этого знания мне стало легче, потому что встречаться с Катиной подругой мне всё еще не хотелось. Разговоры у нас не клеились, а деньги за одежду и обувь, которую они напокупали для Кати, я отдал.

Она держала щенка на длинном поводке, позволяя тому отходить на почтительное расстояние, но оставаться в зоне видимости. Я же отпускал Мульта с поводка, надеясь на то, что он однажды сбежит, и мне не придется поутру обнаруживать кучу дерьма под ногами.

У меня не было цели смотреть или каким-то образом разглядывать эту девушку, но глаз сам собой задержался на ней, словно на ярком поплавке во время рыбалки. И, так же как и во время рыбалки, в голове не было ни одной мысли. Просто вакуум.

Вакуум, который внезапно разорвал женский крик.

Я не сразу сообразил, что это кричит обладательница красной шапки. Быстро проморгавшись и сконцентрировав на ней взгляд, понял, что она стоит, подняв своего пса над головой, в окружении стаи бродячих разъяренных собак.

– Кто-нибудь! – кричала она, отбрыкиваясь от тех собак, что были особенно настойчивы.

– Блять! – выругался и смазано затушил сигарету в пепельнице.

В два шага оказался в прихожей, где, не шнуруя, надел кроссовки и схватил с вешалки куртку.

Не взвешивая собственных решений и не имея плана действий, перепрыгивал через ступеньки, рискую подвернуть ноги. На ходу засунул руки в рукава черной куртки и с силой навалился на подъездную дверь, которая ударилась о стену, вызывая в ушах шум.

Новый крик и сердце ощутимо ударяет о грудную клетку.

Взглядом ищу красную шапку и бегу туда, где слышен лай и сдавленный, молящий крик.

– Пошли вон! – прорычал и громко хлопнул в ладоши. Замахнулся ногой и попал по ребрам одной из самых борзых, что вот-вот достала бы в прыжке до головы девушки.

Самые трусливые из собак разбежались сразу. Остались двое, которым наличие мелкого пса не давало покоя.

Вплотную подбежал к девушке, на ходу шлепнул по морде оскалившуюся псину, которая заскулив, поспешила последовать примеру тех своих сородичей, которые уже убежали.

Остался один пёс: самый борзый, самый злой и самый нетерпеливый. Он рычал и брызгал вспененной слюной из зубастой пасти. Рвал когтями землю. Затаился и приготовился к прыжку.

Дело шло на доли секунды, во время которых я успел схватить девушку за талию и отгородить от пса спиной. Выставил руку, надеясь, что попаду псу по носу и тот, так же как его собрат, убежит прочь, визжа от боли.

Но пёс оказался проворней и успел впиться зубами в кисть, посылая импульсы боли в мою больную голову.

– Сука! – рыкнул я и резко пнул пса куда придется, с облегчением заметив, что тот разжал пасть и выпустил мою руку.

В этот раз язык ударов он понял сполна и убежал в том же направлении, что другие собаки.

Сжал зубы и тряхнул раненной рукой, из следов укуса которой капала кровь, окрашивая иней алым.

Не сразу осознал, что до сих пор удерживаю за талию девушку, хрупкое тельце которой било крупной дрожью. До уха донеслись рваные всхлипы.

Твою мать!

Бросил хмурый взгляд в не менее хмурое небо. Не хотя, опустил голову и попытался заглянуть в ее глаза. Но девушка лишь продолжала трястись в моих руках, прижимая к груди не менее напуганного пса.

– Эй, – позвал её сорванным голосом и шевельнул рукой на талии. – Соня.

– Я… – она попыталась что-то сказать, но вышло паршиво. Речь оборвалась на вдохе.

– Они ушли, – слабо похлопал по узкой спине скрытой бесформенной спортивной курткой.

Эффекта это никакого не возымело: она как рыдала мне в ключицу так и продолжала рыдать.

С раненной руки, которая плетью висела вдоль тела, капала теплая кровь. Место укуса пульсировало тупой болью в такт бешено бьющемуся сердцу. Во мне всё еще кипел адреналин, позволяющий не чувствовать всю боль сполна. Но это дело времени. Совсем скоро, когда шум крови в ушах стихнет и пульс придет в норму, я почувствую весь её спектр.

Опустил голову еще немного и случайно коснулся носом её виска. Уловил запах волос, который, как выяснилось, носил в голове с нашей первой странной встречи на моей кухне. Легкий, почти невесомый, но такой цепкий, что не отделаться.

Мягко погладил её в том месте, где еще минуту назад хлопал. Надеясь на то, что поглаживания окажут гораздо более успокоительное действие на ее трясущееся тело, смотрел туда, где её тонкая шея пряталась в объёмном шарфе.

– Тише, – шепнул в ухо, скрытое шапкой.

Её плечи замерли, всхлипы прекратились, дыхание судорожно вырвалось из груди, словно это был последний отголосок страха, что, наконец, её покинул.

Голова в красной шапке медленно поползла вверх. Острая скула коснулась плешивой бороды. Пришлось отклониться, чтобы хоть немного соблюсти границы приличия. Личные границы, прежде всего.

– Паша, – выдохнула она и утерла нос рукой. Щеки блестели от потоков слёз. Глаза цвета охры казались такими огромными, что напоминали горящие планеты. – Спасибо.

– Не за что, – нахмурился, напустив на себя суровый вид.

Плавно расслабил руку на ее талии и выпустил из объятий теплое хрупкое тельце, чувствуя, что начинаю мерзнуть.

Всё-таки, куртка не застегнута…

Раненную руку пронзило нахлынувшей волной боли. С шипением тряхнул ею и повертел перед глазами, насчитав четыре рваные дыры с обеих сторон ладони.

– Тебя укусили! – всполошилась Соня и мягко обвила прохладными пальцами моё запястье. – Нужно срочно обработать и сделать укол от столбняка или от бешенства. Или от чего там колят?

– Не знаю, – высвободил руку и опустил вниз. – Чем-нибудь обработаю.

Отступил на шаг и повернулся, чтобы уйти и вернуться домой – докурить сигарету.

– Ты куда? – донеслось мне в спину и в следующий момент Соня встала на моем пути. – Пойдем ко мне, я обработаю рану.

– Не нужно. Я и сам могу бинт намотать.

– Паша! – выплюнула она моё имя. Затем глубоко вдохнула, медленно моргнула и почти умоляюще добавила. – Пожалуйста. Дай тебе помочь.

Просьба прозвучала так, словно речь шла совсем не об укусе. Словно в этих словах было сокрыто что-то еще, над чем мне еще предстоит подумать и разглядеть те подводные камни, которые в них таятся.

Либо это моё больное сознание вдруг решило отыскать в этих словах потаенный смысл?

Как обещание скорого секса во фразе «Пригласишь меня на чашечку кофе?».

– Хорошо, – нехотя кивнул и снова развернулся на сто восемьдесят градусов.

Рядом слышались неторопливые шаги. Боковым зрением уловил, что она всё еще держит своего пса на руках, не рискую того отпускать. Оно и понятно – отголоски лая той стаи всё еще доносились до нас.

Соня прибавила шаг, приложила магнитный ключ к замку и открыла для меня дверь, боясь, что я могу что-то задеть или перетрудить раненную руку.

На второй этаж поднялись без лифта и всё в том же странном молчании. Внутри квартиры под номером восемь было тихо. Пахло какой-то выпечкой и кофе.

Сомневаясь, замер у порога, наблюдая краем глаза за тем, как Соня торопливо скинула куртку, ботинки и лихорадочно всё это запрятала в шкаф в прихожей.

– Проходи в кухню, – махнула рукой, указав нужное направление. – Я Фантику лапы помою и приду.

Стянул один кроссовок, другой. Понял, что без носков. Негоже, наверное, в таком виде являться в гости. Хотя… я и не планировал куда-то идти и с кем-то попивать чай за пустой болтовнёй о погоде и политике.

Стянул с плеч куртку и повесил её на одинокий гвоздь, торчащий из стены. Не знаю, каково было его истинное предназначение, но несколько минут он послужит вешалкой моей куртке. Дольше я здесь задерживаться не собираюсь.

Прошел в кухню. Здесь светло, пахнет аппетитно. Чисто. Всё, что я могу выделить.