И только пепел внутри…

Глава 12

Чайник щелкнул в тишине квартиры, оповещая о том, что справился с возложенной на него задачей. Прозрачный, бурлящий кипяток упал на дно белой кружки и растворил сухой черный кофе. Темная жидкость вспенилась и затихла, когда чайник вернулся на своё место.

Взяв кружку, подошел к кухонному окну, подул на поднимающийся пар и пригляделся к происходящему во дворе. Но из-за того, что свет в кухне был включен, ничего не было видно. Разве что блики одиноких фонарей бледно освещали небольшой круг близ своих бетонных ног.

Ударил по выключателю и покинул кухню, чтобы снова вернуться в комнату и продолжить работу над кипой бумаг, конца которой ещё не было видно из-за сухого песка в глазах, в том числе. Пять-шесть часов работы в неправильной позе и плохом освещении наложили свой отпечаток на боль в спине и шее, и рези в глазах.

Дверь в комнату дочери была приоткрыта. Тусклый свет, вероятно, настольной лампы отбрасывал тень её силуэта на деревянное полотно. Костяшкой указательного пальца тихо постучал по косяку и приоткрыл дверь. Катя, сидевшая за своим рабочим столом, плавно обернулась и встретила меня ленивой улыбкой.

– Тоже работы накопилось? – просунул голову в комнату и слабо улыбнулся.

– Уроков много на выходные задали, – выдохнула дочка и снова подперла ладонью подбородок, уронив взгляд в тетрадь.

– Помочь?

– Да, – перелистнула страницу назад. – Как пишется: «двадцать семь помидор» или «помидоров»?

– Помидоров.

– Спасибо, – ручкой вывела слово и захлопнула тетрадь, положив её на край стола.

– Голодная?

– Давай пиццу закажем? – вопросительно заглянула в глаза.

– Пиццу? А я макароны сварил.

– А они отлипнут от кастрюли? – подавила Катя хитрую улыбку.

Да, мои кулинарные способности оставляют желать лучшего.

– Ну, если у нас получится выдернуть из них ложку, то можно попробовать поесть макароны как чупа-чупс. От ложки они тоже вряд ли отлипнут.

– Фу! – поморщилась Катя.

– Ладно. Макароны оставим Мультику. Где он, кстати?

– Вот, – дочка отъехала на компьютерном стуле немного назад и указала подбородком под стол. – Я на него ноги складываю, а он всё равно не уходит. Спит и иногда тявкает, когда что-то снится.

– Мульт! – позвал я и голова пса лениво поднялась. Туманным взглядом оглядел мои руки и, не заметив в них поводка или намёка на что-то съестное, потерял интерес, снова уснув.

– Ладно, тогда я заказываю пиццу. Тебе какую?

– В которой много сыра.

– Я заказываю, а ты пока заканчивай с уроками. Впереди два выходных, ещё успеешь сделать.

– Хорошо, – согласилась Катя и склонилась, чтобы погладить пса, который поспешил подставить ей пузо.

Звонок в дверь ударил по затылку глухой тревогой. Бросил взгляд на часы. Семь вечера.

– Ты кого-то ждешь? – спросил у Кати и направился к выходу из комнаты.

– Если только пиццу, но ты её ещё не заказал.

– Странно, – нахмурился и вышел в коридор. Кружку с горячим кофе оставил на комоде и подошел к входной двери, несмело её открыв.

– Привет, Паша, – робко улыбнулся Гена.

– Привет, – вторил ему Андрей, стоящий немного в стороне.

– Привет, – повел бровью и открыл дверь шире. Молча уставился на мужиков, ожидая объяснения их внезапного появления на пороге моей квартиры.

– Мы… это… – вздохнул Генка и вскинул руку, прочесав пятерней колючий затылок. – Мудаки, короче.

Поднял теперь оби брови, но помогать им с дальнейшим построением объяснений не стал. Хорошо, в общем-то, начали.

– Да, Паш, – подошел немного ближе Андрей. Переложил шуршащий пакет из руки в руку и, бегая взглядом от дверного звонка к моему лицу, несмело добавил. – Мы вели себя, как мудаки. Весь год мы поступали не так как друзья, а как…

Повисла пауза, во время которой Андрей поджал губы, силясь подобрать нужный эпитет.

Понимая, что ждать долго, подпёр плечом дверной косяк и скрестил руки на груди. Вопросительно посмотрел на обоих.

– Ссыкуны, – выдавил, наконец, Генка. – Мы зассали! Спрятались в свои ракушки и… – тяжело вздохнул, нервно провел широкой ладонью по лицу. – В общем, Паш! Давай, мы скажем тебе всё, как есть, а потом можешь нас хоть с лестницы спустить. Заслужили.

– Слушаю, – дернул я плечом и склонил голову набок, поочередно глядя на обоих.

– Давай, я всё скажу, потому что наш профессор, пока разомнет свои интеллигентные яйца – день кончится, – Генка привычно подколол Андрея и сделал шаг ко мне. Гримаса слетела с его лица и уступила место редкой для него абсолютной серьёзности. – Когда умерла Маша, я впал в ступор. Такого даже врагу не пожелаешь, а уж когда у лучшего друга умирает жена, то сфинктер схлопывается так, что аж парализует. И меня парализовало. Я не представляю, Паша, как ты всё это пережил и как держишься до сих пор. Но я испугался. Ты прости нас и, конкретно, меня, но я боялся… Каким-то своим задним сраным мозгом я боялся, что это может быть заразным. Что я так же могу потерять свою жену и, вообще, тронусь головой… – серые глаза друга заполнились непрошеной влагой. Кадык нервно дернулся, прокатился по жилистой шее и вернулся на место вместе с рваным вдохом. – Ты имел право бухать, злиться на нас и ненавидеть. Это мы не имели права избегать тебя, как прокаженного, и оставлять наедине со своим горем. Маша тоже была нам дорога, мы любили её, как подругу, друга, как младшую сестру… – стиснул зубы проглатывая очередной колючий ком. – Но, какого-то хрена, вместе с ней мы похоронили и тебя. Просто потому что не знали, как теперь с тобой общаться и каких тем стоит касаться в твоём присутствии, чтобы не ранить тебя снова, не задеть болезненные воспоминания и, чтобы ты не чувствовал себя уязвимым. Говорят, друг познается в беде. Так вот, Паша, мы провалили эту проверку по всем фронтам. Твои друзья – мудаки, но мудаки, осознавшие, что они мудаки.

Опустив голову, Гена резким движением руки смахнул сорвавшуюся слезу тыльной стороной ладони. Шумно впустил воздух в легкие через нос и поднял на меня взгляд покрасневших глаз.

– По морде дай хоть, – добавил он сипло.

Челюсти ныли, зубы готовы были раскрошиться от того, как сильно я их стиснул, чтобы сохранять каменное выражение лица. Но предательская слеза, выкатившаяся из уголка глаза, пустила трещину в напускном равнодушии.

– Проходите, – сказал я, с трудом разомкнув губы, и отошёл в сторону, чтобы пропустить мужиков в квартиру.

Но вместо того, чтобы пройти мимо, они сгребли меня в медвежьи объятия, вжав в дверь.

– Прости…

– Друг…

Три взрослых мужика, у которых за плечами имелся колоссальный жизненный опыт и тонна прожитых проблем, сдержанно плакали у порога распахнутой настежь квартиры.

Горло царапало острым камнем, грудную клетку сдавило не только объятиями друзей, но тугой веревкой, многочисленные узлы которой едва заметно распутывались и ослабляли давление, позволяя вдохнуть чуть свободнее. Каждый вдох всё ещё давался с трудом, но уже не с такой болью как ранее.

– Вы чё делаете? – оборвала наш спонтанный «девичник» Катя.

– Ого! – первым опомнился Генка, быстро обтерев рукавом пальто мокрые глаза. – Вот это ты выросла, Катюха! А это кто? Какой злой.

– Здравствуйте, дядя Гена, – произнесла дочка смущенно и прижала нескладно рычащего щенка к груди. – Это Мультик.

– Привет, Катюш, – поздоровался с ней Андрей, параллельно снимая пальто.

– Здравствуйте, дядя Андрей, – улыбнулась она слегка недоверчиво и бросила на меня вопросительный взгляд.

– Как дела, Катюхин? – подошел к ней Гена, который первым снял верхнюю одежду. – Женихи уже есть или Мультик всех разогнал?

– Мне ещё рано женихов заводить, – смутилась Катя и спрятала нос в макушке пса. – Мне папа не разрешает.

– Ну, и правильно, – согласился Генка и погладил смирившегося с его присутствием щенка. – Пусть Мультик подрастет, потом тебя с ним и на свиданки отправлять не страшно. Блин, Катюхин! – переключился он на макушку моей дочери. – Ты скоро меня перерастешь!

– А вы чего приехали-то?

В нашем доме так давно не было гостей, что Катя от них, судя по всему, отвыкла. Да, и я, в общем-то, тоже.

– В гости. Соскучились, – ответил Андрей и аккуратно щелкнул ее по носу, погладив затем и пса.

– А ещё я киндер привёз, – деловито заявил гена и достал из кармана какое-то девчачье яйцо.

– Мне же не пять лет, – фыркнула Катя.

– Что ж, – не отчаялся друг. – Сам съем и в игрушку поиграю, раз ты не хочешь.

– Ладно, – закатила дочка глаза, старательно подавляя улыбку. Подошла к Генке и протянула руку, в которую он вложил яйцо с сюрпризом. – Только вы Мультику в следующий раз тоже какую-нибудь игрушку принесите.

– Без проблем. Ему тоже киндер?

– Нет, – хохотнула Катя. – Ему можно игрушечную косточку, а то свою старую он почти сгрыз. И папины ботинки он тоже сгрыз.

– Опасный, однако, зверь, – хмыкнул Андрей. – Может, мы свои ботинки повыше уберем?

– Закиньте их в тумбочку, – указал подбородком. – Её он открывать еще не научился.

Убрав обувь, мужики неуверенно топтались в прихожей, не зная, можно ли пройти дальше и в какую из комнат можно идти.

– В кухню, – помог им с выбором и указал рукой в нужном направлении. Прошёл вслед за ними. – Только кормить мне вас нечем. К чаю есть только слипшиеся макароны…

– И конфеты, – добавила Катя и достала из верхнего ящика тарелку со сладостями.

– А! Так мы не с пустыми руками! – спохватился Генка и вышел в прихожую, откуда вернулся с пакетом, который и принёс. – Мы, короче, набрали всё съестное, что видели в магазине. И… – нарочито эпичная пауза. – Каркаде. Помните, как в общаге только им и питались одно время? Кислятина редкостная, но дешевая.

– Ты тогда ещё зеленый был, – наполнил чайник и поставил его кипятиться. – Только-только от мамкиной юбки оторвался и в общагу попал.

– Ага, – согласился со мной Андрей, вместе с тем, помогая Кате собирать игрушку из уже открытого киндера. – Это мы уже учились на предпоследнем курсе и не чувствовали, что он кислый. Морщился у нас только ты.

– Пап, а пиццу уже не будешь заказывать?

– Да, сейчас… – вспомнил о наших недавних планах и вернулся в свою комнату за телефоном, чтобы набрать службу доставки.

Заказ пиццы занял меньше минуты. Чайник до сих пор не закипел, а Андрей и Гена сидели немного растерянными в присутствии Кати, при которой начинать разговор на любую из тем казалось ещё сложнее, чем со мной.

– А где ты такого блохастика взяла? – осмелился Гена, обращаясь к Кате.

У него было трое детей, так что ему можно было считать самым опытным из нас по части общения с ними.

– Это мне Соня принесла. У неё такой же, только его Фантиком зовут и ушки у него черные.

– Соня – это твоя подружка? – ненавязчиво вклинился в разговор Андрей.

– Нет, это папина подружка.

Рука с каркаде, который я высыпал в чайничек, дрогнула. Глянул через плечо и поймал на себе ошалелые взгляды мужиков. Оставил их очевидное любопытство без ответа и залил крутым кипятком листья.

– Подружка… – протянул Генка, но больше ничего говорить не стал.

И на том спасибо. Правда, я тоже не припомню момента, когда Соня мне стала «подружкой».