Ритуал

***

Мы въезжаем в ворота отеля, и он паркует мою машину, прежде чем открыть для меня дверь.

Войдя в отель, я понимаю, что здесь нет толпы людей. Никаких мигающих огней или громкой музыки. Только тишина.

— Все еще на церемонии клятвы, — говорит он, зная, о чем я думаю.

Раят берет меня за руку и ведет в спальню, где я однажды нашла своего незнакомца в маске. Он заходит в другую дверь, и это его личная ванная комната. Перед нами длинное зеркало и стойка с двойной раковиной. Справа — дверь, где должен быть туалет. Слева — душ во всю длину ванной комнаты. Внутри только стекло с тремя душевыми лейками. По одной на каждом конце и третья посередине. Пол белый с темно-серыми стенами. Столешница черная. Странно видеть, что ничто не загромождает ее, как все те вещи, которые я оставляю на своей.

Раят отпускает мою руку, поворачивается, и его изумрудные глаза встречаются с моими. У меня перехватывает дыхание от их взгляда.

Он голоден.

Они говорят мне все, что мне было интересно. Я знаю, что то, что мы делали в лесу, было лишь примером того, что он хочет от меня.

— Прими душ, — его глаза оглядывают мое покрытое спермой и размазанным макияжем лицо, а затем опускаются вниз по моему телу. — Приведи себя в порядок. — Затем он уходит, оставляя меня внутри.

Он не просил меня спешить, поэтому я не тороплюсь. От воды жжет запястья, но это не невыносимо. Я стою под центральным распылителем и просто наслаждаюсь теплой водой, прежде чем помыть волосы его шампунем. Затем пользуюсь его гелем для душа, и мне становится интересно, не для этого ли он привел меня сюда. Еще один способ заявить на меня права. Трудно отказать мужчине, если ты купаешься в его запахе.

Выключив воду, выхожу из душа и вытираюсь белым полотенцем, которое я нашла висящим на крючке, осторожно касаясь запястья. Оглядевшись, понимаю, что мне нечего надеть, но у меня такое чувство, что это сделано специально.

Открываю шкафчик под одной из раковин и нахожу ополаскиватель для рта. Открутив крышку, наливаю немного. Я полощу рот, прежде чем выплюнуть в раковину. Я глотала воду, в которой неизвестно что было, и сперму. Много раз. Я бы хотела почистить зубы, но пока сойдет эта жидкость.

Сделав глубокий вдох, открываю дверь и выхожу в его спальню. Здесь все так, как я представляю себе у такого парня, как Раят: голые темные стены, кровать застелена черными простынями, черным пледом и двумя подушками с одинаковыми наволочками. Один комод высокий, а другой длинный темно-серого цвета. Здесь нет ни телевизора, ни зеркала. Я не обратила на это внимания, когда была здесь в прошлый раз. Слишком пьяная, да еще и с завязанными глазами.

Он стоит у длинного комода спиной ко мне. На нем все еще мокрая одежда, и я вижу, как рубашка прилипла к его коже. Виден каждый контур мышц. Они напрягаются, когда он двигается, пока что-то ищет.

Я прочищаю горло, и он захлопывает ящик. Повернувшись, Раят высовывает язык и облизывает губы, пока его зеленые глаза рассматривают меня.

— Брось полотенце, — приказывает он, и мое сердце ускоряется.

Я тянусь вверх, развязываю узел и позволяю полотенцу упасть к моим ногам. Я уже знаю, что он видел меня всю. Я проглотила ту жидкость, переоделась, забралась в постель и проснулась голой несколько часов спустя. Он раздел меня.

Раят подходит, его взгляд останавливается на моей груди. Остановившись, он протягивает руку и обхватывает мою правую грудь, и я стону, когда он сжимает ее. Он ни в коей мере не нежен, но мне это нравится. Всякий раз, когда мы с Мэттом дурачились, он был мягким. Я всегда чувствовала, что хочу большего.

Раят отпускает грудь и шлепает по ней сбоку. Кожу жжет, а звук отражается от стен в комнате.

Я отпрыгиваю назад, задыхаясь, когда удар, как электричество, проходит прямо к моей киске, заставляя ее пульсировать, и поднимаю руки, чтобы прикрыть их. Жестокая улыбка расплывается по его лицу, точно зная, что он сделал со мной. Потянувшись рукой назад, он достает наручники из заднего кармана, и я хнычу при виде их. Порезы, которые они оставили на моих запястьях, снова начинают пульсировать.

— Опусти руки, или они будут застегнуты за спиной.

Выбор. Добровольно или насильно. Почему я хочу, чтобы он заставил меня? Раят вскидывает бровь на мое колебание и подходит ближе, но в последнюю секунду я решаю опустить руки по бокам.

— Ты такая хорошая девочка, — с любовью шепчет он, бросая наручники на кровать.

Меня охватывает странное чувство разочарования от того, что я струсила. Он сказал, что сделает мне больно, и я хочу этого. Если нет боли, то как понять, что ты жив?

— Разве нет? — спрашивает он. Поднимая руку, чтобы провести костяшками пальцев по верхней части моей груди, он заставляет меня думать о другом. Мои соски твердеют от его прикосновения.

Я хочу быть его хорошей девочкой, но в плохом смысле.

— Да, — выдыхаю я. Мое тело никогда не чувствовало себя таким живым. Таким нуждающимся в чем-то, что у него уже было. Я не кончила, когда он трахал меня. Но у меня такое чувство, что в этом и был смысл. Это была демонстрация собственности, даже если никто не смотрел.

Его взгляд скользит по моей шее.

— Чья ты хорошая девочка?

— Твоя, — тихо отвечаю я.

— Моя, — соглашается он.

Он снова шлепает меня по груди, и я вскрикиваю. Это было не так сильно, как в первый раз, но это застало меня врасплох. Мои руки тянутся вверх, но я опускаю их обратно.

Уголки его губ медленно приподнимаются, показывая мне его великолепную улыбку. От одного этого у меня между ног скапливается еще больше влаги. Этот мужчина точно знает, что делает.

Раят повторяет удар снова, на этот раз сильнее, и я откидываю голову назад, закрывая глаза и издавая крик. Но не потому, что больно. Это так приятно.

Снова удар, и на этот раз я стону, мое тело слегка подрагивает, начиная привыкать к жжению.

— Тебе это нравится, не так ли, Блейк? — его голос полон веселья. — Такой большой потенциал у моей избранной.

Я не знаю, что это значит, и не собираюсь спрашивать.

— Посмотри на меня, — приказывает он, весь юмор исчез.

Я открываю глаза и опускаю голову, чтобы посмотреть на него. Его взгляд опускается на мою грудь. Протянув руки, он берет оба моих твердых соска между пальцами и щиплет их. Сильно. Я поднимаюсь на цыпочки, вскрикивая, и Раят притягивает меня за них ближе к себе. Я тяжело дышу, пока он удерживает меня на месте. Сжимаю руки в кулаки, глубоко вдыхая.

Он отпускает их, и я снова вскрикиваю от ощущения, которое это дает. Это было приятно. Так хорошо.

— Возьми свои каблуки, — Раят кивает на дверь ванной комнаты позади меня, а затем поворачивается и идет обратно к комоду.

Я захожу в ванную и нахожу их лежащими на полу, где я сняла их перед душем. Они все еще мокрые, и я выливаю то немногое, что осталось внутри, в раковину и возвращаюсь в спальню.

— Надень их, — приказывает он, даже не удосужившись посмотреть на меня.

Используя стену как опору, просовываю ноги в шестидюймовые Гуччи. Они холодные от воды, и мои ноги уже так болят от того, что я носила их раньше. Но я не говорю ему об этом. Мне даже нравится боль.

Он поворачивается, и я замечаю что-то у него в руке. Он бросает это на кровать. Я пытаюсь рассмотреть предмет, но Раят протягивает руку и хватает меня, притягивая к себе.

Я спотыкаюсь на каблуках, падая на него, но оказываюсь в его руках. Подведя меня к изножью кровати, он поворачивает меня лицом к нему и легонько шлепает по заднице.

— Раздвинь ноги. Как можно шире.

Я вижу, что Раят бросил мое нижнее белье на середину. Он снова шлепает меня по заднице, привлекая мое внимание. И я кладу руки на черное изножье для опоры, чтобы раздвинуть их как можно больше. Он наклоняется рядом с моей левой лодыжкой, и я замечаю, как он протягивает руку и вытаскивает цепочку. Она короткая, прикреплена к черной кожаной манжете, а другой конец прикреплен к столбу. Он обматывает ее вокруг моей лодыжки, закрепляя застежку. Я тяну за нее, чтобы проверить, насколько она провисает. Никак. Затем он подходит к другой лодыжке, тянет ее еще дальше к другому столбу и делает то же самое.

Стоя позади меня, он кладет руку мне на спину и подталкивает, чтобы я облокотилась на изножье кровати. Она немного выше, чем мои бедра, поэтому мне приходится вставать на цыпочки, чтобы она не упиралась мне в живот.

В тот момент, когда мое лицо касается постели, я чувствую, как мышцы в ногах напрягаются от такого положения. Втягиваю воздух, пытаясь перестроиться, но это не имеет значения. Я не думаю, что это должно быть удобно.

Раят подходит к левой стороне и нагибается, хватая еще одну цепь из-под кровати.

— Правая рука.

Я протягиваю ему свою левую, а он просто смотрит на меня.

— Правая рука?.. — я запнулась, повторяя его слова, но он же стоит на левой стороне кровати.

Наклонившись, он хватает мою правую руку и тянет ее через кровать к себе. Он обхватывает ее кожаными наручниками, закрепляя их, и я почти улыбаюсь от их ощущения. Они не так страшны, как наручники. Затем он снова обходит меня сзади и идет направо. На этот раз даже ничего не говорит. Просто хватает мою левую руку, перекрещивая ее с правой, и фиксирует запястье.

Все мое тело натянуто, верхняя часть тела скручена, как крендель. Моя шея и подбородок лежат на моих предплечьях, что затрудняет дыхание.

Он открывает верхний ящик тумбочки и достает небольшой рулон клейкой ленты. Мое дыхание учащается. Раят исчезает за моей спиной, и я пытаюсь оглянуться через плечо, но не могу. Скрещенные руки ограничивают движение моей головы.

Его мокрые джинсы трутся о мои бедра, прежде чем он наклоняется, еще сильнее вдавливая мои бедра в подножку. Край дерева, впивающийся в мою кожу, заставляет меня хныкать.

Протянув руку, он хватает нижнее белье. Свободной рукой берет меня за подбородок и отрывает его от моих рук, заставляя мою шею выгнуться под болезненным углом. Не говоря ни слова, запихивает трусы мне в рот, и тут я слышу, как рвется лента. Он наклеивает ее на мои губы, закрепляя трусы во рту, как и раньше. На этот раз они хотя бы не пропитаны водой, но все равно влажные.

Он собирает мои волосы и держит их у основания шеи, все еще откидывая мою голову назад.

— Избранная должна понимать, что такое терпение.

Я пытаюсь приспособить свое и без того ноющее тело, но ничего не сдвигается даже на дюйм.

— Она должна понимать послушание, — свободной рукой обхватывает меня за шею, пальцами впиваясь в кожу, лишая меня воздуха.

Мое тело дергается, пытаясь бороться с ним самостоятельно, заставляя цепи дребезжать, а кровать трястись.

— И она должна понять, что ее тело больше не принадлежит ей, — он целует меня в щеку и отпускает мое горло. Мое лицо снова опускается на руки, и я делаю глубокий вдох через нос.

Его руки касаются моей внутренней поверхности бедер, и я подпрыгиваю.

— Каждое прикосновение, каждый поцелуй, каждая унция удовольствия, которое получает твое тело, будет исходить от меня, — он мягко проводит руками вверх, и его большой палец толкается в мою все еще болезненную киску.

Я стону, прижимаясь к нему, мое тело гудит. Сердце колотится, я чувствую, как учащается пульс.