Ритуал

ГЛАВА 49

РАЯТ

Я еду по шоссе, мой взгляд устремлен на часы на приборной панели. Встреча в доме заняла больше времени, чем нужно. Теперь мне нужно тащиться в «Блэкаут», чтобы успеть до того, как Блейк получит сообщение об инициации.

Из динамиков доносится звонок моего телефона. Я вижу, что это Тай.

— Алло? — отвечаю я.

— Раят, — выкрикивает он, и это мгновенно заставляет бешено забиться мое сердце. — Я не знаю, что случилось. Чувак, прошла всего лишь секунда…

— Дай мне поговорить с Блейк, — перебиваю его я.

— Я не могу, — тяжело вздыхает он. — Раят, она…

— Что, блядь, случилось, Тайсон? — огрызаюсь я, а Ганнер уже достает из кармана свой сотовый, вероятно, чтобы позвонить Саре.

— Мы в больнице. Встретимся здесь. Мне нужно идти.

Он кладет трубку.

— Сара не отвечает, — оторвавшись от телефона, рычит Ганнер.

— Держись, — я жму на тормоз и, свернув на съезд, который уже почти проехал, разворачиваюсь и мчусь в противоположную сторону.

Меньше чем через двадцать минут я с визгом останавливаю свой внедорожник перед дверями отделения скорой помощи. Мы с Ганнером выскакиваем из машины. Войдя в здание, я нахожу стойку медсестры.

— Блейкли Рэй Арчер, — выкрикиваю я, постукивая рукой по столешнице. — Она моя жена!

— Раят? — слышу я из коридора знакомый голос.

— Неважно, — говорю я бесполезной медсестре и ухожу.

— Сэр, Вы не можете…

Проигнорировав ее, я бегу к Тайсону. Он стоит в центре коридора.

— Что, блядь, происходит? — кричу я, но мои глаза падают на запачкавшую его рубашку кровь, и я моргаю, пытаясь осмыслить увиденное.

Она не может принадлежать моей жене. Я всю свою жизнь смотрел на кровь, но сейчас чувствую, что меня вот-вот стошнит. От мысли, что с Блейк что-то случилось, потому что меня не было с ней рядом.

Тай поднимает руки.

— Я не знаю, что случилось. Я вышел на улицу, и Сара… она кричала о помощи. Блейк… истекала кровью…

— Где она? — быстро говорю я, борясь с желанием ударить по его чертовой морде, поскольку у Тая явно проблемы с одним предложением.

— Там, — он указывает на дверь, у которой мы стоим. — Гэвин на дежурстве и уже видел ее.

Я распахиваю дверь и вбегаю в палату. Моя жена лежит на больничной койке, а Сара сидит рядом с ней в кресле и держит Блейк за руку. У нее опухшее и покрытое синяками лицо, кое-где наложены швы.

— Сара, — тихо произношу я. Ее макияж размазан, лицо красное и в пятнах.

— О, Раят, — отпустив руку Блейк, она бросается ко мне и обхватывает меня за шею, почти отбросив на шаг назад.

Я оцепенело похлопываю ее по спине, глядя на безжизненное тело моей жены. Такое маленькое и беззащитное, лежащее на кровати. Они ее не помыли, поэтому на лице и шее видна засохшая кровь. Она забрызгала даже ее руки и кисти.

Дверь позади меня открывается, и Сара немного отстраняется.

— Ганнер, — кидается к нему она, а я опускаюсь в ее пустое кресло. Я беру теплую руку Блейк и сжимаю в своей ладони.

— Что случилось? — снова спрашиваю я, надеясь, что кто-нибудь мне что-нибудь скажет.

— Она хотела взять что-то из своей машины… мы вышли на улицу. Но я забыла свой телефон.

Сара вздрагивает, отстраняясь от Ганнера.

— Блейк отвезла меня в заднюю часть здания, — говорит она, обхватив себя руками. — Меня не было всего несколько минут. Когда я вернулась, она сидела на водительском сиденье… вот так. Я… закричала.

Сара мотает головой.

— Чтобы кто-нибудь помог. Блейк просто сидела там, вся в крови, — она смотрит на Блейк, и по ее лицу текут свежие слезы. — Тогда к нам подошел тот парень…

— Кто? — прерывает ее Ганнер.

Сара показывает на дверь.

— Тот парень, что сейчас в коридоре. Я даже не знаю, кто он. Он вытащил Блейк из машины и перебежал к другой. Потом сказал мне залезть в его тачку и велел мне ее вести, а сам сел сзади, — Сара снова начинает всхлипывать, а Ганнер притягивает ее к себе и крепко обнимает.

Дверь снова открывается, и я думаю, что это Тай, хочу сказать ему, чтобы он убирался к чертовой матери, но это другой Лорд.

— Раят. Ганнер, — кивает он нам обоим.

— Доктор Гэвин, — говорю я и, отпустив руку Блейк, кладу ее на кровать.

— У меня есть несколько рентгеновских снимков, которые я хотел бы с тобой просмотреть, если у тебя есть минутка, — он держит в руках пленку.

— Конечно, — оцепенело киваю я.

— Мы зайдем позже, — говорит нам Ганнер, а затем выводит из палаты всхлипывающую Сару и уходит.

БЛЕЙКЛИ

Я слышу голоса, но они доносятся откуда-то далеко. Как будто я стою в одном конце туннеля, а они в другом — эхом отдаются в моей голове. Которая пульсирует так, будто кто-то использует ее как барабанную установку.

— Я же говорил тебе, что это случится…

Голоса начинают звучать отчетливее.

— Я говорил вам, ребята, что мы должны были протестировать ее по-другому, — пробивается сквозь барабанный бой другой голос.

— Это была не инициация! — огрызается знакомый голос.

— Нет! Это был тот кусок дерьма, за которого ты собирался выдать ее замуж! — возражает другой, и я его узнаю. Это голос Раята.

— Я никогда не собирался этого допустить! — кричит в ответ второй. — Почему ты думаешь, что я заставил тебя выбрать ее?

Это мой отец.

— А? Уж точно не ради шутки.

— Ну, ты же никогда не отвечал, когда я спрашивал.

Я открываю отяжелевшие веки, несколько раз моргаю, и комната обретает четкость. Я лежу на больничной койке. Справа стоит Раят, прислонившись спиной к подоконнику, на нем белая футболка, джинсы, черная бейсболка задом наперед и кеды.

Рядом с ним на кушетке сидит мой отец, одетый в темно-синий костюм, и держит в руке мобильный. Посмотрев налево, я вижу, как по просторной палате вышагивает мой тесть, тоже одетый так, словно только что пришел с заседания совета директоров.

— Если мы будем спорить, то ничего не добьемся, — заявляет он, сделав глубокий вдох.

— Да, — с трудом хриплю я и вздрагиваю. — От вас… головная боль только сильней.

— Блейк! — Раят отталкивается от подоконника и подходит ко мне. — Как ты себя чувствуешь?

Не дождавшись моего ответа, он оглядывается на отца.

— Позови медсестру.

Тот поворачивается и выбегает из комнаты.

— Эй, принцесса, — подойдя к другой стороне больничной койки, мягко говорит мой отец.

— Я…, — я прикрываю глаза, они болят от света.

— Выключи свет, — приказывает Раят, и тут я слышу щелчок выключателя и медленно открываю глаза. В комнате приятный полумрак, и основной свет потушен.

— Лучше? — спрашивает он и осторожно сжимает мою руку.

Я киваю.

— Да.

Дверь открывается, и входит Эббот, за ним медсестра.

— Добрый вечер, Блейкли. Как Вы себя чувствуете?

Я издаю стон. Она слишком бодра со своей широкой улыбкой, уложенными в милую прическу светло-русыми волосами и карими глазами, которые, как я замечаю, быстро сканируют моего мужа, а затем возвращаются ко мне.

— Она сказала, что у нее болит голова, — отвечает Раят, поняв, что я не собираюсь обращать на нее внимания.

— Я могу дать Вам обезболивающее, — с энтузиазмом кивает медсестра. А потом снова смотрит на него. — Я сейчас их принесу.

Я закрываю тяжелые веки.

— Что случилось?

— На тебя напали, — отвечает Эббот.

Раят снова сжимает мою руку.

— Ты не помнишь?

— Нет, — отвечаю я и, открыв глаза, смотрю на него.

Он выглядит уставшим. Его красивые зеленые глаза не такие яркие, как я помню. На лице щетина, и я знаю, что он не мыл волосы, так как на нем кепка.

— Как долго я здесь нахожусь? — облизав потрескавшиеся губы, спрашиваю я.

— Три дня, — отвечает отец.

— Вот, я принес тебе это, когда бегал за медсестрой, — Эббот пихает в руку Раята чашку со льдом.

Он отпускает мою руку и кормит меня с ложечки кусочками льда. Они просто тают во рту, и мне хочется пить, а не жевать лед. Я так хочу пить. Проглотив талую воду, я провожу языком по верхним и нижним зубам, проверяя, все ли они на месте. Убедившись, что они на месте, я чувствую себя немного лучше.

— Хочешь еще? — спрашивает Раят, и я киваю.

Возвращается медсестра со шприцем и этой дурацкой гребаной улыбкой на лице.

— От этого Вас начнет клонить в сон. Возможно, Вы захотите спать…

— Нет, — прервав ее, говорю я. Я уже три дня в отключке? Это слишком долго. — Я не хочу…

— Все в порядке, Блейк, — говорит мне Раят, а затем смотрит на нее и кивает. Его глаза возвращаются к моим. — Мы будем здесь, когда ты проснешься.

Наклонившись, он нежно целует меня в костяшки пальцев, и у меня снова тяжелеют веки.