Сломанный лёд — 2

– Говори здесь, весь народ свой. – тяжело припечатал её взглядом он.

– Ногу нужно отнять. – пожала плечами Ксения. – И в таких условиях я не могу провести операцию.

– Лечи здесь! – кратко проговорил Абимбола. – Пойдём. – он кивнул Ксении и позвал за собой.

На окраине деревни стоял белый автомобиль с красным крестом на борту. Женщины забрались внутрь и обнаружили великолепно оборудованное под хирургические манипуляции пространство.

– Всё работает? – она недоверчиво покосилась на щиток, прилаженный в углу.

– Да! – мужчина что-то крикнул на родном языке собравшимся на улице, и через секунду вспыхнул свет, и аппаратура стала оживать.

– Ну, несите! – развела руками Ксения и глянула на молчавшую до сих пор девушку, которая приехала вместе с ней. – Елена Антоновна, давайте готовиться к операции. Но, поймите, нас всего двое! – она в упор посмотрела на мужчину. – А это сложная операция!

– Я могу вернуться и привезти тебе головы остальных врачей! Или лечи так!

Ксения не решилась далее спорить, а лишь молча начала готовить пациента, которого уже принесли и положили на стол. Спустя полчаса пот заливал глаза, а кондиционер не справлялся. Открывать двери было нельзя, поэтому женщины работали в условиях ужасной духоты и отвратительного запаха разлагающейся плоти.

– Лена, как вы? – спросила Ксения девушку, которая стояла «на крючках», пока Ксения иссекала поражённые места.

– Ничего! Как думаете, вытянем? – она посмотрела на пациента, у которого бледность проступала даже несмотря на цвет его кожи. Губы провалились, глазницы запали и казалось, что лицо его было просто нарисовано на белом пятне простыни.

– Не знаю, Лена. Я вообще не совсем понимаю, зачем они его до такого состояния держали. Здесь есть и «Красный крест» и наверняка местные доктора.

Словно в ответ на её слова, двери распахнулись, и вошёл Абимбола. Он прикрыл за собой дверь и наткнулся на суровый взгляд Ксении.

– Мы работаем, сюда нельзя! Здесь и так полная антисанитария кругом. И потом его нужно поддерживать в условиях реанимации.

Ксения не успела сообразить, что произошло, но Абимбола вдруг быстро выхватил скальпель из её руки, точным движением перерезал бедренную артерию брату и перехватил Ксению, которая бросилась её зажимать.

– Я обещал, я отпускать! Он бы обещал, но никогда не отпускать! Он убить и тебя, и её, но потом! А пока были бы их добычей. – Абимбола мотнул головой в сторону улицы. – Но теперь я главный! Я им всё объяснил, что жизнь его может не продолжаться. Я ухожу и кричи меня вскоре! Я сразу увезу обратно.

Когда он вышел, две бледные остолбеневшие женщины смотрели, как затихшая жизнь идёт ровным курсивом на мониторе. Первой опомнилась Ксения, она судорожно вздохнула и сказала:

– Время смерти! – поискала глазами часы, но так и не найдя ничего, что могло бы показать точную отметку в этот печальный момент, просто замолчала.

Их отъезд прошёл скомкано, суетливо и очень быстро. Только какой-то мальчишка путался под ногами и, как показалось Ксении, обшарил её карманы, но ей было уже всё равно.

Пыльная буря всё ещё ходила сторонами, а потом и вовсе откатилась к краю плато. Ксения была совсем вымотана сегодняшними происшествиями, а на Лену было просто страшно смотреть, хотя девушка на протяжении всего дня держалась профессионально и стойко.

Возле самолёта, подгоняемые криками и тычками, они выскочили на твёрдую землю, а провожатые с гиканьем развернулись и помчались по краю висящего пыльного облака, у которого сегодня тоже была непредсказуемая траектория.

Совершенно обессиленные женщины ввалились в самолёт, их встречали медики, на лицах которых явно читалась тревога. Они долго пили воду, потом Ксения удалилась в туалет, взглянула на своё отражение в зеркале, и на неё навалился дикий и панический страх. Она чуть не прокусила себе руку, когда пыталась зажать рот, чтобы не кричать. Вдруг под градом ударов стала сотрясаться тонкая дверь. Ксения отпрянула назад и прижалась к стене, но на пороге появился встревоженный Влад. Он шарил по её лицу взглядом.

– Я цела. Всё хорошо. Лена цела. – ответила она на немой вопрос. – Командира корабля нужно арестовать. Это он навёл их.

Москва встретила их мрачными лицами военных и каких-то людей в штатском. К Ксении прямо в аэропорту бежала Татьяна Петровна, истошно матеря кого-то по телефону.

– Ксюша, как же так? Как же так? – она с размаху обняла её. – Жива? Не тронули?

– Нет, всё хорошо.

Тягучей пеленой прошёл день, Ксения уже даже перестала соображать, что происходит. И только возле дома обнаружила, что Влад всё это время был рядом.

– Я пойду к себе. – тихо сказала она.

– Нет! Вместе так вместе. И в горе и в радости! – Влад распахнул двери своей квартиры. – Я, наверное, только схожу в ближайший алкомаркет. А то, оставшееся с позавчера вино, не сможет достойно укрепить нервную систему.

Оставшись одна, Ксения пошла в ванную комнату, стала снимать одежду, и из кармана вдруг выпала скомканная бумажка. Женщина развернула пыльный помятый обрывок и прочла:

«Позвони. Спаси». И дальше шёл ряд цифр!

***

Долгий задушевный разговор, который планировала Марина, почему-то не клеился. Директриса была вся в себе, натянуто вежливая или просто молчаливая.

– Зинаида Григорьевна! – твёрдо сказала Марина. – Скажите честно, что у вас на душе.

Женщина затянула поглубже в лёгкие сизый дым, выпустила его через ноздри и отпила глоток чая.

– Марина, вы просто действительно на его мать очень похожи. Поэтому ребёнок так среагировал. Но уверены ли вы в своём решении? Был у меня один случай, прилетела яркая заграничная птичка, – она замолчала, – не примите на свой счёт. Выбрала наш приют, как самый обречённый, – Зинаида пожала плечами, – так она почему-то сказала. В общем, летала она у нас тут, летала, деткам наобещала «золотые горы» и упорхнула. Обещала вернуться через несколько дней. – Директриса вяло улыбнулась. – Включаю как-то вечером этот кладезь пагубной информации, – она похлопала стоящий на тумбочке старенький телевизор, – и что же я вижу. Эта птичка вещает под прицелом камер и микрофонов, что она сделала огромное дело, поставила на ноги наш детский дом и теперь готова помочь в Москве. Странно, но журналисты до нас даже не доехали, чтобы выяснить правдивость этой информации. Поэтому Марина, я такие спонтанные решения не одобряю. Вот вы завтра передумаете, а у него и так открытая рана на сердце.

– Ну, зачем вы так сразу? – Марина устало посмотрела на неё. – Я в жизни наделала много ошибок, а потом как-то раз, и всё встало на свои места. И сейчас я хочу всё сделать правильно. А я чувствую, что не зря сюда приехала. И знаете, – она сделала паузу, – я не принимаю решения по крупным вложениям, поэтому жду, когда смогу связаться со своим мужем, но я уже приняла решение, что обязательно помогу и с ремонтом, и техникой. Северино не откажет.

– Это было бы прекрасно. Но всё-таки я бы хотела, чтобы вы подумали некоторое время вдали от Игоря. А если вам придётся его вернуть? Ну не сойдётесь. – Зинаида с чувством хлопнула в ладоши. – Поймите, детей нельзя сюда возвращать. А пару раз ребятишек привозили обратно, с такими виноватыми глазами. У взрослых скоро забываемое чувство вины, а у детей искалеченная жизнь. Ведь одно дело не забрали – просто не повезло. И совершенно другое, когда вернули.

– Я сделаю, как вы скажете. Тем более что мне обязательно нужно собрать все документы, насколько я понимаю? – Марина посмотрела на директрису.

– Ой, да документы-то дело десятое. – Зинаида задумалась. – Завтра сходим в местную администрацию, там дама одна курирует нас. Ну, как курирует, просто приезжает раз в месяц и рассказывает, как мне жить и как руководить этим хозяйством. Она в теории очень много знает об этом.

Марина поднялась и посмотрела с улыбкой на сидящую напротив женщину.

– И напишите мне список первоочередных задач. Я сейчас посмотрю, какую сумму смогу выделить без согласования с мужем.

– Если всё получится, значит, Бог услышал мои молитвы. – обронила женщина. – Марина, но Игорёчка не выделяйте. Ровно и спокойно, нельзя показывать это другим детям, затюкают.

У директрисы зазвонил телефон, она отвлеклась, а Марина покивала и выскользнула в прохладу коридора из комнаты, где густо висел табачный дым.

– Марина, постойте! – послышался голос Зинаиды, которая бежала позади. – Простите мне мою просьбу, право неловко, но вы могли бы выделить деньги на такси? Сейчас срочно! Время позднее, тариф высокий.

– Конечно. Я чем-то могу помочь? – встревожилась Марина.

– Это семья типичных люмпенов, сильно отягощённых алкогольным синдромом. У них дочка четырёх лет, сейчас по тревоге соседей в дом приехала полиция. Там кошмар творится, ребёнок в жутком запустении. Но я прекрасно понимаю, что сейчас пойдёт череда волокиты. Мне, как директору детского дома, доверяют! – Зинаида рассказывала и спешно одевалась. – Если я приеду на такси, то я смогу её забрать и отвезти в больницу. Потом сюда, если она не сильно истощена и нет травм.

– Я могу поехать с вами? Вдвоём всё-таки сподручнее. – Марина посмотрела на Зинаиду.

– Да, конечно. Вы тогда поможете очень. Я к нянечке. Разбужу, расскажу, что случилось, а вы вызывайте такси. Вот номер. Скажите, Зинаида Григорьевна просит срочно.

Спустя двадцать минут они уже мчались по неровностям местных дорог, потом нырнули в тёмную гущу леса и по разбитой колее докатились до небольшого посёлка. Здесь редко где горел свет, но в нужном им месте мигала синими лампами полицейская машина.

Марина вслед за Зинаидой вошла в странное строение, где был провален пол, жутко воняло кислятиной и перегаром, в разных углах валялись горы тряпья. Окна в домишке были выбиты и заклеены кусками картона, и если бы не мощные фонари, которые включили полицейские, то было бы совсем темно.

Марина даже не сразу поняла, что на столе посреди комнаты лежит труп, он покоился в луже крови, а судмедэксперт с печальным видом диктовал свои замечания. Потом она отшатнулась, когда на неё мутно глянула стоя́щая у стены женщина и наконец достигла места, откуда слышался голос Зинаиды.

– А я говорила начальству твоему, Степан Петрович, что давно пора ребёнка забирать! Вы посмотрите до чего они довели её. Одни кости, да кожа! Мне сигналы поступали уже! – яростно смотрела Зинаида на отрешённо глядящего в окно мужчину. – Что глаза прячешь? Да потому что пофиг тебе. – она резко поменяла тон и продолжила. – Ладно, я тогда забираю её. И это, Стёпа, ты заскочи на неделе, я там грибов насолила, тебе и детям твоим тоже сделала.

Только сейчас, когда мужчина повернулся к ним, Марина увидела, что у него дрожит нижняя губа, а бледный лоб поддёрнут крупными каплями пота. Он покивал, подозвал молодого лейтенанта, и тот передал Зинаиде какой-то свёрток.

Выйдя на улицу, они сели в такси, и Марина недоумённо спросила:

– А мы девочку-то будем забирать?

Зинаида вздохнула, посмотрела на неё и откинула верх у свёртка. Оттуда из глубины одеяла на них таращились глазёнки. Марина и представить себе не могла, что дети в четыре года могут быть настолько маленькими.