В чужом отражении

Глава 15

Я не знаю, как они собиралась всё это провернуть. Я не была ни идиоткой, ни дурой – всего лишь наивной девицей, но наивность быстро лечится… что мне и доказали.

И всё же у меня не хватило смелости спуститься вниз и объявить, что я всё знаю, что я всё слышала.

Уже в тот момент меня начало потряхивать от нервного напряжения. Я решила, не дослушивать этот разговор между двумя моими бывшими близкими людьми, вернулась назад в комнату, куда меня поместили. Я понимала, что Соболев рано или поздно сюда подымиться – и мне придется с ним поговорить. Я не представляла себе, как это будет — как можно разговаривать с человеком, которого ты совсем не знаешь? Не тем, которого ты пустила в свою жизнь, своё тело, душу — а злобным чужаком, которые не имел ничего общего с мужчиной, которого ты полюбила?

Я опустилась на пол и просидела на полу, рядом с дверью какое-то (видимо, совсем недолгое) время: за окном всё ещё было темно, а мои ноги окончательно не затекли – когда в комнату осторожно вошёл Соболев.

— Яна? – спросил он с неподдельной тревогой в голосе. – Яна, ты проснулась?

Я кивнула, молча глядя на такое родное, чужое лицо.

Дима, что ты наделал!

— Не надо сидеть на полу, дорогая, — меня подняли и понесли в сторону кровати. Когда Соболев увидел, что возле кровати напачкано, он лишь крепче прижал меня к себе.

Столько нежности — столько фальшивой, ненастоящей нежности.

Я не выдержала и бросилась на него с кулаками.

Он дал мне возможность выплеснуть свои эмоции и спокойно стерпел все мои нападки, которые, впрочем, не принесли ему сколь нибудь ощутимого урона.

Я пришла в себя, осознав, что сижу на коленях Соболева в огромном кресле, замотанная в новый махровый халат, а он утешает меня, рассказывая всякие глупости.

О том, что он сожалеет.

О том, что он не хотел причинить мне боли.

О том, что он любит меня больше всего на свете, и мои слезы разрывают ему сердце.

Я подняла голову – и мы встретились взглядами.

— Прости, – прохрипел Дмитрий, водя костяшками пальцем по моему лицу. – Я не хотел напугать тебя.

Как же меня злило то, что мне было очень уютно в его руках. Хотелось прижаться щекой к его груди, снова расплакаться и рассказать ему про своё горе. Нажаловаться ему… на него же самого.

Я бросила взгляд на окно, на стену, рядом с креслами и поняла, что мы находимся в другой, более богато обставленной комнате, а за окном по-прежнему темно.

— Где мы? – спросила я, после минутной заминки. – Сколько сейчас времени?

Соболев покосился на циферблат своих дорогих часов. Кажется, ему их подарили в качестве премии… или на какую-то круглую дату.

— Половина четвёртого. Утра, - уточнил Соболев.

— Так где мы находимся? – повторила я свой первый вопрос.

— Это наша спальня. — Взгляд Соболева внезапно стал непроницаемым: ни одной эмоции, ни одной мысли . Приглядевшись, я могла увидеть только своё отражение – и ничего более.

Мне стало не по себе.

Я боялась такого Диму, а ещё мне даже не надо было оглядываться, дабы понять, что эта комната не имеет никакого отношения к нашей квартире.

— Это не наша спальня, — произнесла я вслух. И тут же почувствовала, как напрягся Дмитрий.

— Мы должны были переехать сюда после свадьбы, — после минутной паузы, произнес Соболев. – Это мой дом.

Я всё же повернула голову, чтобы получше рассмотреть место, где мы сейчас находились: прямо напротив кресла, где мы сидели, имелась огромная кровать, которая вряд ли бы поместилась в нашу однокомнатную квартиру, даже если бы мы вынесли из неё все вещи.

—Ты спал здесь с моей сестрой?

Ну вот, я и сказала это вслух.

Соболев нахмурился – я видела, как заиграли желваки на его лице – он явно злился, но меня сейчас это не испугало. Я молча глядела на него и ждала ответа.

— Яна, ты всё не так поняла.

— Когда именно я всё не так поняла? – задумчиво спросила я. – Когда ты засовывал в меня свой член, думая, что я – Аня?

— Девочка моя… — его пальцы прошлись по моим губам, а во взгляде на одну секунду промелькнуло чувство сожаления.

— Ты слышала, да? – спросил Соболев с явным сожалением в голосе. — Лекарство не успело впитаться в организм, и ты не заснула.

Он потрогал губу, которую я прикусила до крови, и нахмурился – я вспомнила, как он ударил Аню до крови.

— Знаешь, это всё равно бы не сработало, — засмеялась я, просто потому, что сил плакать у меня уже не было. — Даже если бы Анька мне наврала, даже если бы я ей поверила… не сработало бы.

Соболев, не мигая, смотрел мне в лицо, и нехорошо щурился – мне не нравился этот его прищуренный взгляд царя хищников.

— Твоя сестрица – всего лишь прошлое. Я не могу изменить своего прошлого, а ты? – Соболев схватил меня за подбородок и заставил посмотреть ему прямо в глаза. Этот резкий переход: от доброго Димы до злого Соболева заставил меня вздрогнуть. – Не я выставил твою сестру на панель, не я сделал из неё проститутку. Я просто пользовался её услугами, неплохо это оплачивая.

— Если это и прошлое, — горько согласилась я, — Тогда совсем недавнее… Ты ведь специально заказал мою сестру сегодня.

Соболев окаменел.

— Я должен был куда-то слить свою злобу, — словно мучаясь от нестерпимой боли, произнес Соболев. – Яна, я едва не взял тебя силой.

Именно этого я и боялась: Соболев знал, куда надавить, что сказать, чтобы я поняла и простила его.

Но не в этот раз.

— Это был единственный раз, когда я не мог себя сдержать, — продолжил Соболев. – Янусь, я мог искалечить тебя, разрушить наши отношения, а мог просто заплатить профессионалке, которая бы спокойно восприняла мою грубость.

— И так вышло, что та профессионалка, которую ты нанял, оказалась моей близняшкой? – Я притворно весело рассмеялась. – Какое счастье, что мы всё выяснили до того, как поженились и завели детей, да?

— О чем ты? – не понял Соболев.

— Представляешь нашу семейную жизнь: ты сначала дубасишь каждого мужчину, который появляется в моей жизни: коллегу, бывшего одноклассника, братьев моих подружек… А потом, пока я переживаю из-за случившегося, ты трахаешь мою сестру или другую девушку – профессионалку. Идиллия, просто настоящая идиллия!

Я натяжно улыбалась, чувствуя, что улыбка уже давно превратилась в гримасу.

— Именно поэтому ты набросился на Лешку, да? – спросила я. – Знакомый с Анькой, ты считал, что я тоже … готова с любым?

— Не говори ерунды, - процедил Соболев. – Ты абсолютно не похожа на свою сестру.

— Именно поэтому ты ждал именно её, чтобы оторваться, — зло рассмеялась я. – Знаешь, никогда не думала, что это скажу, но лучше бы ты тогда меня трахнул… Худо-бедно, но я бы смогла тебя простить. Однако всё это, — я обвила рукой комнату, — всё, что произошло в этом доме нельзя ни простить, ни даже сколько нибудь понять.

—Зря ты приволок сюда Аню, — покачала я головой, желая поскорее закончить наш разговор.

Дима холодно усмехнулся.

— Попытка – не пытка, — кивнул он и посмотрел на часы. – Нам надо лечь и хоть немного поспать.

— Будет лучше, если ты вызовешь мне такси, — покосившись на циферблат наручных часов Соболева, протянула я. – Мне надо собрать вещи.

— Мы сделаем всё завтра, и вместе, — благосклонно кивнул Соболев. – Нет никакой нужды торопиться.

— Я не хочу вместе, — вырвался у меня честный ответ.

Соболев, насильно притянув меня к себе, поцеловал меня в макушку.

— Ян, ну ты же не думаешь, что я тебя отпущу, правда ведь?

— Это не в твоей власти, правда ведь, — передразнила я Соболева.

Дима рассмеялся: весело, задорно.

— Милая, — мило улыбнувшись, произнес он. – Тебе придется остаться со мной. Ты же не хочешь, чтобы твоя мама и бабушка узнали страшную правду про твою негодяйку – сестру.

— Ты не посмеешь!

— Спорим? – подмигнул мне Соболев. – И на случай, если ты решишь осторожно подготавливать своих родных к Анькиным откровениям, я могу легко сделать так, что о твоей сестре узнают не только твои родные, но и все, кто так или иначе с вами знаком: терапевт твоей мамы, бывшие ученики твоей бабушки, ваши соседи, руководство института, где работал твой дед… Узнают все, поверь мне.

Я посмотрела прямо в глаза Соболеву, которого сейчас ненавидела. Да, если бы это узнали мама и бабушка, такое ещё можно было бы пережить, но всеобщее осуждение… Я вспомнила фильм «Интердевочка», и маму главной героини, которая покончила с собой.

— Я нажалуюсь на тебя твоему руководству, — процедила я, надеясь, что в прокуратуре города работают честные люди. Даже если сам Соболев не такой (дом , в котором мы находились, совершенно точно нельзя было купить на зарплату простого следователя), то кто-то из его начальников всё равно должен быть честным .

Соболев вдруг снова рассмеялся.

— Как мне нравится твоя невинность, — произнес он, целуя меня в переносицу. — Ян, ты так мне доверяла, что даже ни разу не поискала в интернете моё имя.

И затем, чтобы, видимо, морально меня добить, он пояснил.

— У меня нет начальства, кроме меня самого. Будешь мне на меня жаловаться?

Ему было очень весело при этом.

— Кто ты, а? — спросила я, заглядывая в такие родные – и уже чужие – злые глаза. – Ещё утром я думала, что я знаю тебя. А сейчас передо мной незнакомый, неприятный человек, который считает себя всесильным и неуязвимым.

— У тебя одна ошибочка насчёт меня, — хмыкнул Соболев. – Я не считаю себя неуязвимым. Я такой на самом деле.

Позже я пойму, что Соболев в этот момент не хвастал — он на самом деле таковым и являлся: неуязвимым, всесильным подонком, ломающим судьбы чужих людей ради собственной прихоти.

Я просто попалась ему на глаза — и, как что-то необычное, вызвала у него интерес.

Если бы я только знала о том, что представляет собой этот человек, я бы не стала восхищаться его внешностью, впервые увидев его — а сбежала бы из суда, роняя тапки…

Если бы я тогда только знала!

Той ночью Соболев так и не выпустил меня из комнаты. Под предлогом того, что на дворе стояло очень раннее утро и «все спят», он перенёс меня в кровать и вынудил лечь рядом с ним.

Мы просто спали — никакой близости, к счастью, между нами не случилось. Дмитрий просто подгрёб моё тело к себе и не выпускал даже во сне. Я же пролежала всё это время с открытыми глазами, гадая, что будет дальше.