В чужом отражении

Глава 19

Он держал меня на своих руках как куклу. Да я и чувствовала себя куклой – пустой оболочкой, лишь внешне напоминающей человека.

— Яна… яна, ну ты что, — сначала он меня целовал, прижимал к себе, затем немного повстряхивал, явно пытаясь успокоить мою истерику, а когда и это не помогло, меня просто вынесли из клуба и засунули на заднее сидение автомобиля.

— Я хочу домой, — произнесла я, внезапно сообразив, что Соболев и не собирается закрывать дверь машины. Он просто молча стоял рядом, молча смотрел — и лишь сбитые костяшки пальцев, собранные в кулак, выдавали его напряжение.

Через открытую дверь до меня доносился теплый июньский воздух и громкая музыка из клуба.

— Я хочу домой, — повторно простонала я, кляня себя саму за эту слабость.

— Принеси воды, — скомандовал кому-то Соболев, не обращая внимания на мою просьбу. – И дай мне сигарету.

Через минуту его приказание было выполнено.

— Выпей, — всучив мне бутылку воды, приказал Соболев, следя за мной также внимательно, как бездомные собаки следят за мясом на рынке. Понимая, что он от меня не отстанет, я открыла бутылку с водой и сделала несколько небольших глотков.

Понемногу успокаиваясь, я вынужденно признала, что ничего нового в моей жизни не произошло. НИ-ЧЕ-ГО. Соболев никогда не был примерным мужем, никогда даже не планировал им быть — и мои наивные мечты – это только мои проблемы, ничьи больше.

Глубоко выдохнув, я на минуту закрыла глаза, пытаясь отрешиться от всех мыслей.

— Что ты делала в клубе? – спросил Соболев, затягиваясь сигаретой. Непривычно было видеть его курящим. При мне он этого раньше не делал.

«А что ты вообще о нём знаешь?», — мысленно усмехнулась я, с какой-то ожесточённостью радуясь тому, что всё и больше узнаю о его плохих чертах…

—Яна. – Рыкнул Соболев. — Ответь. Как ты прошла через охранников?

—Ножками, — я, разумеется, не собиралась рассказывать ему о том, как именно у меня это получилось. Я покосилась по сторонам – и заметила свою сумку, лежащую на сидении рядом со мной… Главное, чтобы он не нашёл медицинскую форму.

—Допустим. – Легко согласился Соболев. Слишком легко, ну да ладно. Выкинув полностью докуренную сигарету (мне кажется, обычно люди курят медленней), он навис надо мной. — А теперь скажи, зачем ты сюда явилась?

—Я… — мне надо было вытереть лицо, но руки были запачканы грязью Соболева. Изловчившись, я вытерла лицо предплечьем, и честно призналась, что искала сестру.

—Я слышала, что Аня иногда сюда заглядывает.

— Ну, разумеется, — зло ощерился Соболев. — Опять твоя сестрица.

Недовольно скривившись, он кому-то резко скомандовал:

—Ключи.

Один из незнакомых мне амбалов, появившись возле машины будто из неоткуда, протянул Соболеву ключ с брелком.

—Свободен, — вместо «спасибо» рявкнул Соболев. Затем его тяжелый взгляд опустился на меня.

—Пожалуйста, — в очередной раз протянула я. — Я хочу домой.

— Мы туда и едем, — усмехнувшись, пожал плечами Дмитрий. — К нам домой.

Внезапно он опустился на корточки возле моего сидения — так, что наши глаза оказались почти вровень — и произнёс:

—Янка, я не оставлю тебя одну в таком состоянии. На сегодня наш уговор о раздельном проживании отменяется — ты переночуешь дома.

Глаза мужчины, напряженно вглядывающегося сейчас в моё лицо, так сильно напоминали глаза моего любимого, что мне в очередной раз стало физически больно.

—Я не могу. Сейчас. Находиться. Рядом. с тобой. — Не сдержавшись, отрывисто прорыдала я сквозь зубы. — Ты это понимаешь?

Лицо Соболева лишь на одно мгновение приобрело какие-то человеческие эмоции, тут же вновь став непроницаемым.

— Ты моя жена, — напомнил Соболев о моём несчастии, поднимаясь на ноги. — У тебя нет выбора, кроме как подчиниться мне, дорогая.

Я ненавидела его сейчас только за то, что это было правдой. За то, что он не просто вонзил в меня нож, он ещё имел возможность бесконечно много раз проворачивать его внутри моего тела… нет, не тела— души, окончательно её этим убивая.

Я не очень запомнила, как мы доехали до дома. Соболев настоял на том, чтобы я пересела на переднее сидение, и всю дорогу не спускал с меня взгляда.

Я не поворачивала к нему голову — я чувствовала кожей этот его взгляд. Смотрела вперёд — видела пустоту, черную яму, в которую меня подталкивал взгляд Соболева.

Я не понимала, зачем это ему? Неужели он не видит, что убивает меня, ломает свою игрушку?

Впрочем, мои чувства и моя боль были только моей личной проблемой.

Когда автомобиль Соболева заехал на территорию дома, я как могла, медлила — выходить из машины мне не хотелось. Однако долго оттягивать свой выход у меня тоже не получилось: Соболев открыв мою дверь, протянул мне руку.

Я смотрела на его раскрытую в галантном жесте ладонь и видела эту же ладонь, сжимающую талию чужой девушки.

Сколько их было, этих девиц…

— Яна. – Голос Соболева прозвучал как приказ. Маска галантного кавалера слетела — передо мной стоял монстр, не терпящий возражений.

Понимая, что выбора всё равно нет, я вылезла из машины, так и не прикоснувшись к его руке.

Но перед дверьми дома снова замерла, точно зная: если и там нас сейчас встретит личная гостья Соболева, моя психика этого просто не выдержит.

— Что не так? – спросил Соболев, возвышаясь надо мной. — Двери открыты.

Это, наверное, тоже должно было прозвучать как приказ, но где-то в глубине его приказного тона я расслышала искреннее беспокойство — конечно, это была иллюзия, как и тот мой Дима, которого никогда не существовало.

— Твоя утренняя гостья уже уехала? – спросила я, ненавидя саму себя за то, насколько неуверенно звучит мой голос.

— Моя… кто? – нахмурился Соболев. – … откуда ты?

— Я звонила тебе сегодня утром, — не дождавшись окончания его фразы, поспешно ответила я, чувствуя, что слезы уже подступили близко, и если я буду медлить с ответом, то не сдержу их.

Соболев смотрел на меня с таким видом, будто я разговаривала с ним по- марсиански.

— Ты звонила мне? – переспросил он, с явным удивлением в голосе. – Сама?

— Я хотела сказать спасибо тебе за всё, что ты сделал для моих родных, — отведя взгляд в сторону, ответила я. — Мама и бабушка просто в восторге от дома, который ты купил.

— Мы купили, - зачем-то уточнил Соболев. — Я рад.

Возвышаясь надо мной почти на добрых полметра, он казался сейчас огромным львом, только что одержавшим победу в смертельном поединке: бледное лицо, пылающие огнём волосы, горящие каким-то потусторонним светом глаза.

— У меня не было пропущенных звонков.

«Прекрати об этом!» — хотелось закричать мне, но я понимала: Соболев не успокоится, пока не услышит всё до конца.

— Я звонила утром, на городской. Ты же всегда перед завтраками пропадаешь в спортзале, а там сотовый не берет…

Я слышала свои слова и сама понимала, насколько глупо они звучат. Неудивительно, что Соболев улыбнулся.

— Ты хорошо меня изучила, — хрипло произнес он. — Странно, что Раф не принес мне трубку.

—Ответил не Раф. – Я покосилась на дверь, желая во что бы то ни стало избежать прямого взгляда Соболева и в то же время мысленно умоляя его не врать мне.

«Пожалуйста! Не лукавь, что это была девушка Рафа. Только не ври — не причиняй мне ещё больше боли свои враньём».

Соболев промолчал. Молча открыв передо мной дверь.

В доме было темно.

Темно и очень тихо – как в склепе.

Моя искорёженная психика тотчас подкинула мне фантазию о том, что было бы, окажись Соболев по настоящему тем Димой, в которого я влюбилась.

В той, другой Вселенной, если бы мы возвращались ночью из клуба, то только потому, что одному из нас захотелось потанцевать — и потанцевать непременно вместе. В той, иной Вселенной, мой муж не трахался бы в привате с чужой девицей, а я не пыталась бы украдкой от мужа отыскать свою сестру. И дом этот не был бы таким пустым и мертвым. Я лишь на минуту представила, что было бы, окажись всё как в моих фантазиях… В другой Вселенной, к нам, несмотря на позднее время, неслись бы по лестнице наши малыши, разбуженные звуком подъехавшей к дому машины.

Глупые, дурацкие мечты!

Чувствуя, что слезы начинают заливать моё лицо, я побежала наверх, сообщив Соболеву короткое:

— Я спать.

И найдя гостевую комнату с застеленным постельным бельём, без сил упала на кровать прямо в одежде, закрыв лицо подушкой, потому что глупые слезы всё никак не желали останавливаться.