Одержимый

Сабрина поражённо молчит, я ей не мешаю, а через пару секунд она утыкается лбом в мою грудь и с болью в голосе отчитывает меня:

— Какой же ты кретин! Все вы — кретины! Самоуверенные и безответственные придурки, из-за которых страдают другие люди…

Я сжимаю зубы и цежу:

— Я не в силах вернуть прошлого.

— Понимаю, — часто кивает она, удивляя. — Это правильно. Правильно, что ты раскаиваешься в содеянном. Ты же раскаиваешься? — заглядывает она мне в глаза.

— Да, — отвечаю я просто и, не выдержав, усаживаю её на стол, чтобы уткнуться в тонкую шею носом. Говорю глухо, потому что голос подводит: — Мне никогда в жизни не было так страшно, как в тот день. Я по-настоящему ненавидел себя долгое время. Ненавидел отца за то, что он снял с меня ответственность. И снова себя за то, что не стал ему перечить, когда узнал, что вышел сухим из воды.

Сабрина сглатывает, её пальцы на моих плечах вздрагивают, но остаются на месте, я поднимаю лицо и нахожу её глаза. Усмехаюсь:

— Да, я настолько жалок, что незаслуженно издевался над тобой, чтобы не признавать собственных грешков. Счастлива?

Сабрина сужает глаза, порывается что-то сказать, но, видимо, не находит слов и по привычке просто посылает меня куда подальше. Толкает в плечи и спрыгивает со стола. Повторяет, если я вдруг не расслышал с первого раза:

— Пошёл ты, Гилл! Ты жалок не потому, что ошибался на мой счёт, а потому что считаешь, что кто-то может быть счастлив, когда другому больно, ясно?

— Ты видишь, чтобы я страдал, ведьма? — усмехнувшись, не отступаю я.

Сабрина поджимает губы, глаза гневно блестят, грудь часто вздымается.

Зрелища сексуальнее я просто не видел.

— Убирайся, Гилл, — цедит она в итоге.

Быть может, я намеренно каждый раз вывожу её из себя, чтобы, как сейчас, сходить с ума от желания. От фантазии, как я жадно набрасываюсь на её губы, и шлю весь мир в одно место.

В таком случае, я — мазохист.

Потому что плюнуть на то, что с ней случилось, у меня ни за что не выйдет. Каким бы конченным ублюдком я себя не считал.

В сухом остатке лишь одно: убраться, как она того хочет.

Потому я разворачиваюсь и ухожу.