(не) Покорное Счастье

Глава 15

В окне светлой кухни тоскливо завывал ветер. Жёлтые фонари тревожно глядели на брошенные у обочины дороги машины, зябко дрожали облысевшие березы, растущие по периметру благоустроенного двора. На улице было холодно и сыро, а квартире несостоявшегося родственника сладко пахло молочной кашей и детским шампунем.

— Вы, конечно, так неожиданно приехали, — нервно посмеиваясь напомнил о себе Вадим. — Я было подумал, что жена с детьми вернулась.

Борис отвернулся от окна и внимательно посмотрел на брата Саши. Все же это последняя стадия идиотизма — притащиться на ночь глядя домой к практически незнакомому человеку с целью выбить из него признания в предательстве. Странно, что у Бориса раньше не возникло никаких сомнений по поводу правильности действий. Ни когда он через знакомых узнавал адрес Вадима, ни когда ехал к нему.

Мчась по загородному шоссе в объезд вечерних пробок, Борис представлял, как выбьет дурь из чертового братца, как запихнет его в машину и отвезёт к Саше. И уже перед ней заставит признаться в связи с Ириной и лишней болтливости. Однако стоило ему перешагнуть порог квартиры и споткнуться об здоровую пластмассовую машинку в виде божьей коровки, его запал как-то поубавился. А почувствовав сладко-соленый аромат, который бывает только в домах с маленькими детьми, и вовсе растерял остатки уверенности. Вместо справедливого желания отомщения, Борис почему-то думал о том, что он мог бы приходить к Вадиму в гости с Сашей, их дети играли бы в детской, а они сами, влив в себя бутылочку коньяка, решали бы, кто кому приходится зятем. Глубоко в фантазиях Борис находил это милым и трогательным. Вот только идиллию портил один маленький нюанс: Вадим, прилежный семьянин, трахнул его бывшую жену и поведал ей грязные подробности из жизни ныне почившего папочки-бисексуала. А ещё гипотетический шурин заядлый картежник и игроман, умудрившийся проиграть родную сестру в покер хорошему приятелю Бориса.

— Как там Шура? — Вадим поставил на стол вазочку с подтаявший шоколадом и пастилой. — А почему она не приехала?

— Может быть потому что, — машинально помешав чай, Борис отодвинул кружку, — она ещё злится? Не каждый же день родной брат пытается ее за долги под мужика подложить.

Вадим икнул, словно его кинули в холодную воду, нервно постучал пальцами по столешнице.

— Это случайно вышло, — тихо проговорил он. — Я проигрался, а он сказал, что ему Шурка нравится.

— Ага, — согласно кивнул Борис, — ага. И Ирке про батю ты тоже случайно рассказал?

— Какой Ирке?

Вадим испуганно посмотрел на него, бросил беглый взгляд в коридор. Видимо, по привычке боясь, как бы жена услышит про его приключения. «Все же не стоило приезжать, — горько подумал Борис. — Зря только время потерял».

— Той самой, которой ты по пьяне про папашу своего всю грязь выдал.

— А, эта… — Вадим потёр шею, виновато улыбнулся. — Я плохо помню тот день… Случайно вышло…

Борис устало покачал головой и криво усмехнулся.

— Что-то, Вадюша, у тебя все случайно. Вся жизнь сплошная случайность. Проигрался случайно, бизнес сестры чуть до банкротства не довел случайно. Шалаву эту, Ирку, тоже случайно трахнул.

Вадим нахмурился, сел за стол. Взяв из вазочки кусок пастилы, сунул его в рот и скрестив руки на груди процедил:

— Тебе чего надо? — в голосе пропали всякая елейность и дружелюбие. — Ты сюда нотации пришел читать?

— Ты зубы-то не показывай, не у стоматолога, — вздохнул Борис. — Давай, допивай чаек, одевайся и поехали.

— Куда? — насторожился Вадим.

— В грехах своих смертных каяться. Расскажешь Сашке, как левой прошмандовке своего папашу слил.

Вадим оскалился и помотал головой. В принципе, Борис и не ждал, что этот подонок проявит благоразумие и избавит его от необходимости опускаться до шантажа. «Эх, Сашка, на что ты меня толкаешь» — грустно подумал Таларски.

— Она не поверит.

— Так постарайся, чтобы поверила.

— А оно мне надо?

Борис повернулся к окну, взял с подоконника яркую деревянную пирамидку и поставил ее перед Вадимом.

— Оно мне надо.

Минуты две мерзавец ошалело переводил взгляд с детской игрушки на незваного гостя и обратно. Хмурил брови, жевал губами, словно прикидывая, реальная ли это угроза или нет. Вглядывался в равнодушное лицо Бориса, постукивал ладонью по столу.

— Это ее племянники, — тихо прошептал Вадим. — Думаешь, она простит тебе, если с ними что-то случится?

Борис меланхолично пожал плечами. Он не впутывал в разборки женщин, родителей и детей даже в самые лютые годы своего темного прошлого. От его руки не пострадал ни один ребенок. Это был его нерушимый принцип, которым Борис никогда не поступался. Вот только Вадиму это откуда знать?

— Поехали, Вадик. Покаешься перед сестрёнкой.