(не) Покорное Счастье

Глава 24

Белоснежный подиум блестел глянцев в свете софитов. За кулисами длинноногие модели в последний раз проверяли очередь и свои образцы одежды, сотворенные золотыми ручками Александры. Приглашенные гости неспешно прогуливались вдоль шведского стола, таская с многоэтажных блюд канапе и песочные корзиночки с икрой. Все в лучших традициях — хлеба и зрелищ Борис сполна приготовил собирающейся публике. Журналисты, подкупленные критики, владельцы крупных розничных сетей, и потенциальные спонсоры, ожидающие в нетерпении последующего банкета с моделями, — Таларски согнал сюда всех кто, хоть как-то мог положительно повлиять на развитие ателье его любимой женщины.

Если бы Руслан проверил его счета, он бы наверное за голову схватился, узнав, сколько Борис потратил на этот небольшой, по современным меркам, показ. Но Таларски не жалел ни единого рубля вложенного в этот проект с сомнительной окупаемостью. Ведь в результате он получит большее. Гораздо большее. Если щедрый жест Бориса не докажет Александре его любовь, то вряд ли он сможет придумать что-то более грандиозное.

— Если после она не вернется… — мысленно загадывал Борис, — если не вернется…

— Ну если она после такого не вернется к тебе, — Руслан со всей дури хлопнул его по плечу, и отправил в рот маленький бутерброд с икрой, — то ты будешь самым большим лошидзой в истории малого и среднего бизнеса. Сколько ты денег на «собачек» потратил?

Руслан обвел рукой зал, стащил еще несколько бутербродов. Конкретную сумму Борис ему конечно же не назвал. Хотя бы потому что вплоть до копейки он и сам не помнил. Да это в общем и не важно. Плевать, что в случае отказа Александры его репутация хладнокровного шовиниста рассыплется в прах. Руслан обязательно разболтает о том, как жестокий и неприступный Таларски включился в рыжую ведьму. В минуту, когда бледнолицый ведущий с подведенными глазами в бледно-сером пиджаке оповестил собравшихся о начале, Борис мог думать только о том, как сказать Саше самые главные слова.

Он бы хотел ей зачитать Шекспира, что-нибудь в духе «Принесся на крылах любви, ей не преграда каменные стены…», но увы, с английской классикой Борис был знаком очень поверхностно, а самому сочинить сонет ему не под силу. Таларски вообще не мог похвастаться красноречием. Нет, то есть, чтобы уложить даму в постель и ради того присесть ей на уши, дело не сложное. А вот выразить свои самые чистые и искренние чувства…

Игнорируя издевки Руслана, Борис двинулся в сторону подсобных помещений. Надежда встретить Александру, свою любимую рыжую бестию, все еще теплилась в нем. Он уже взялся за ручку двери с надписью «не входить», но в последний момент передумал. Скорее всего Саша занята. Ее первый показ, наверняка очень волнительный. Хотя, казалось бы, чего ей волноваться? Основную работу сделал Борис, это он поил и кормил толстосумов, едва ли не на аркане таща напыщенных снобов на показ, через который нельзя отмыть грязные деньги. И это он договорился о контрактах с торговыми сетями и швейными цехами. Ну как договорился, пока просто обсудил, дальше дело за Сашей, но тем не менее.

И все же, Таларски не решился лезть к неугомонной ведьме сейчас. Он на автомате сунул руку в карман брюк, нащупал округлый кубик коробочки. Борис думал сделать предложение под прицелами фотоаппаратов, на глазах журналистов и гостей. Однако с каждой минутой эта идея все меньше казалась ему привлекательной. Скорее всего Александра ему скажет «да», чтобы не позориться и не давать повода прессе смаковать на страницах газет и журналов их разрыв, до которого обязательно сразу всем будет дело. Но насколько искренним будет это согласие? И не превратится ли оно потом в лютую ненависть? Ведь Саша терпеть не может журналистов и их любовь к копанию в чужом грязном белье. Поступи так с ней Борис, все труды будут напрасны.

— С тобой любовь, как игра в шахматы: надо думать на три хода вперед, — пробормотал Борис.

— Что ты тут делаешь?

Чуть хрипловатый женский голос раскатился по коже сладостной вибрацией, делая брюки чертовски тесными. Борис медленно обернулся. Боги! Какая же она красивая! Яркая, в бархатном темно-зеленом платье с глубоким вырезом, в котором хотелось утонуть. Припасть губами к едва заметным веснушкам на нежной молочно-белой груди, смазать поцелуем алую помаду. Саша напоминала собой костер теплой летней ночью в лесу. Она умопормачительно пахла тяжелыми душами и виноградными сигаретами.

— Пришел поздороваться, — пожал плечами Борис. — Обворожительно выглядишь.

Александра скрестила руки на груди, гордо тряхнула головой. «Даже не жди, что я буду рассыпаться в благодарностях» — кричали ее глаза.

— Спасибо, — надменно кивнула она. — За комплимент.

«А я и не жду» — светилась улыбка в уголках мужских губ.

— Пожалуйста. Сделать комплимент прекрасной женщине? Почему и да.

«Я соскучилась» — потеплел взгляд рыжей бестии. Сорванный вздох подтвердил ее тоску. Показалось? Борис хотел бы думать, что нет. Игра в шахматы? О нет-нет-нет! Хождение по минному полю! Один жест и все рухнет. Но Борис сделал этот шаг.

Взял женщину за руку, Таларски нагло потащил ее в сторону кабинетов. Он арендовал зал, но во время подготовки мероприятия успел заметить, что приемная в кабинет директора никогда не закрывается. Наметанный взгляд сразу выцепил заедающую дверную ручку и отсутствие замка.

Словно преступники, в глубоком молчании, они поднялись на второй этаж, прошли по темному коридору. За это время Саша не издала ни звука. Лишь набойки ее шпилек тихо постукивали по кафельному полу.

— Нас могут увидеть, — шепотом сказала она, когда Боря втащил ее в приемную.

— Они все заняты едой внизу, — также тихо ответил мужчина, прижимая любовницу к двери. — Я так скучал по тебе!

Он нежно взял ее лицо в руки, смял губы поцелуем. На доли секунды Александра растерянно смотрела в его глаза. А затем кипящая страсть накрыла их пламенной волной. Они не раздевались, как в тот самый первый раз, не разговаривали. Борис лишь расстегнул брюки, а Сашенька подняла подол длинного платья и обняла мужчину одной ногой за бедра. Влажный жар ее лона стер границы реальности. Все потеряло всякий смысл. Есть только Он и Она, такая сладкая, чувственная, нежная. Словно горький шоколад с острым перцем и мятой. Потрясающая и любимая.

Борис закрывал ее громкий рот поцелуями, ни сколько не думая о возможных случайных свидетелей их страсти. Саша самозабвенно принимала его в себя, почти так же как и всегда. Но в этот раз что-то было иначе. Как будто она больше не держала Бориса на расстоянии, впуская его так глубоко, насколько это было возможно. Они словно стали одним целым, два поглощенных сладострастием безбожника. Приваясь друг в друга губами, они оба взорвались ослепительным огразмом. Как и всегда, практически одновременно. Только в этот раз Саша не стремилась побыстрее избавиться от его объятий. Лишь поцелуи ее стали чуть более медленными и вдумчивыми.

— Я соскучился, — прошептал Борис, разорвав поцелуй.

— Я тоже…

— Нам пора.

Женское колено медленно сползло с его бедра, и в сумрачной тишине пустой приемной послышалось едва слышное «цок» тоненькой шпильки.

Довольно ухмыляясь Борис застегнул брюки, поправил платье на Саша. Даже в полумраке было видно как раскраснелось ее лицо, как блестит вспотевший лоб.

— Мне бы привести себя в порядок, — растерянно пробормотала чаровница. — А то как в таком виде идти к людям…

Борис кивнул, прошел к столу секретаря. Порывшись в ящиках извлек пухлую пачку влажных салфеток и протянул ее Саше.

— Нехорошо брать чужое, — с укоризной сказала она.

— Да я вообще подонок, — усмехнулся Борис.

Он с любопытством смотрел как влажные, украденные салфетки стирают с прекрасного тела любимой следы их животного секса. Затем забрал грязные салфетки и просто бросил их в урну.

— В понедельник секретарша будет недоумевать, кто тут у нее копался, — хихикнула Александра.

Борис улыбнулся в ответ. Плевать он хотел на секретаря. Да и на все остальное, собственное тоже. Он любовался своей рыжей колдуньей и был абсолютно уверен, что это не конец, а наоборот, начало. О будущем, пусть не безоблачном, но непременно счастливом, говорили ее глаза, ее губы, ее тело.

— Ну что пойдем? — боясь окончательно потерять голову предложил Борис.

Александра осмотрела себя в небольшое зеркало на стене, оглядела своего мужчину.

— Ширинку застегни, — улыбнулась она, и указала рукой куда-то в пол. — А это что?

— Где?

Борис проследил взглядом по направлению ее руки. На полу лежала коробочка. Синяя, бархатная, квадратная. Таларски застегнул молнию на брюках, и подняв футляр с пола, встал перед Сашей на одно колено.

— Давай поженимся?

— Борис…

— Ну что? Я люблю тебя!

Он отказывался верить в то, что Александра его сейчас пошлет. Этого просто не может быть. Ведь секунду назад Борис поверил, что у них все хорошо! Неужели все закончится вот так!

— Борь… Я…

— Что «Борь»? — Таларски поднялся на ноги. — Не говори мне, что тебе надо подумать, или прочее. Я люблю тебя, ты любишь меня. В чем дело-то?

Александра запустила пятерню в волосы и откинула рыжие пряди со лба.

— Да беременна я.