Я с тебя худею

— Нет, ты не поняла, он уезжает. Насовсем.

Мгновение Маруська выглядит сбитой с толку, но скоро в ее взгляде появляется осознанность и сожаление.

— О… — выдает она и смотрит на меня, как будто пытается понять по моему виду как ей самой реагировать на эту новость. — Это… немного меняет дело.

— Это меняет ВСЕ.

— В конце концов, можно сослаться на алкоголь и замять тему, — задумчиво изрекает она. Я киваю, не скрывая, что и у самой были такие мысли. — Это даст и ему и тебе возможность откатить все на шаг назад и не усложнять ваши отношения.

— У меня не получиться просто взять и притвориться, что ничего не было. Я просто не смогу…

В голове вспыхивают обрывки воспоминаний о самом лучшем поцелуе в моей жизни. Ну, почему, почему именно с Соколовым? Я зажмуриваюсь и загоняю воспоминания обратно в глубины своего подсознания.

— Ну, или сделай проще, — продолжает говорить Маруська, тем самым выдергивает меня из оцепенения. — Предоставь ему решать первому, как вести себя при встрече.

— А вдруг он решит предоставить все мне?

— Скорей всего, так и будет! — улыбка подруги оказалась заразной, и я позволяю себе усмехнуться. — Хотелось бы мне посмотреть на вас в этот момент.

Она начинает изображать меня и Соколова, нашу неловкость и глупость, но в то же время серьезность ситуации. Я знаю зачем она это делает и благодарна ей за попытку внести хоть немного позитива в разговор.

— А ты сама хочешь начать с ним отношения? — внезапно спрашивает она.

— Разве это имеет значение чего я хочу или не хочу?

— Чисто гипотетически, если бы Сокол никуда не уезжал, а остался здесь, ты бы дала ему шанс?

— Мы с ним очень сблизились, когда стали работать над комиксом, — начинаю я. Вроде бы, простой вопрос, вгоняет меня в глубокую задумчивость. Еще вчера я бы даже не колебалась и ответила отрицательно, но наш поцелуй решил все. Я точно знаю, что хочу повторить те ощущения, что испытывала, когда он целовал меня. Хочу, чтобы все тело покалывало от искр, возникающих между нами, хочу всего… того, чего к сожалению, не может случиться.

— Да, думаю я бы попробовала, — наконец изрекаю я, дрожащим голосом. Глаза почему-то щиплет от желания расплакаться, я опускаю голову, чтобы не показывать чувств, а Маруська пересаживается ближе и обнимает меня.

— Зато в этом есть плюс, — говорит она и гладит меня спине.

— И какой же?

— Ты наконец понимаешь для чего именно выбрала Аксенова — самого недоступного мужчину из всех.

— Для чего?

— Чтобы не открывать сердце парням, оно же, вроде как, занято. Очень удобно.

Я загружаю голову мыслями о том, что она сказала и перестаю плакать.

В дверь звонят, и мы заканчиваем с обнимашками. Я вижу, как нервничает Маруська, подходя к двери. Я останавливаюсь в коридоре и наблюдаю со стороны. Ничего не могу поделать с любопытством.

— Привет, — подруга неуклюже пятится от двери, пропуская Стаса в квартиру.

Безухов не заходит, стоит на пороге и протягивает Маруське коробку, перевязанную лентой, а сам дрожит так, словно вторую руку сунул в трансформаторную будку.

Подавляю смешинку и машу ему рукой, когда он наконец заходит, но Стасян полностью увлечен своей соседкой.

— В-вот, купил по дороге,

— Что это? — Маруська не сводит глаз со Стаса и кажется вот-вот упадет в обморок.

Эти двое решили скинуть друг на друга ответственность за «следующую встречу» и теперь стоят друг перед другом, как бараны.

Маруська первая приходит в себя и развязывает коробку.

— Орешки со сгущенкой и пеканом?! — радостно взвизгивает она. — Где ты их нашел?

— Да я… — Стас тужится вспомнить и неопределенно машет рукой у себя за спиной.

Маруська бросается к нему, хватает за воротник и притягивает его лицо к своему. Пока парочка целуется, я осторожно пробираюсь мимо них к выходу и закрываю глаза ладонью.

— Ну, у меня там… дела… и все такое.

На меня никто не обращает внимания. Я обуваюсь и выхожу на улицу, радостная от увиденной сцены. На душе так тепло и хорошо, на улице тоже. Решаю прогуляться пешком до «Олимпики», а заодно привести мысли в порядок и…

Ой, да кого я обманываю? Я на грани паники от предстоящей встречей с Соколовым.