Я с тебя худею

— Знаешь сколько лет я злился на тебя? — вопрос Польска не требует ответа. — Одна дурацкая вечеринка, на которую я даже идти не собирался, перечеркнула всю мою жизнь навсегда. Я тогда башкой о бордюр приложился, врачам кучу МРТ пришлось делать. Но я не приходил в себя целый месяц вовсе не потому, что ты меня ударил. Кстати, я ожидал большего от чемпиона лиги, — он весело подмигивает, стараясь разрядить напряженную атмосферу, но это не помогает. — Короче, они нашли у меня там опухоль, — он показывает на свою голову. — Потом месяцы лучевой терапии, потом еще одна операция. И вот я все еще здесь. Так что, ты, можно сказать, косвенно спас мне жизнь.

— Ч-что? — голос Соколова срывается на хрип.

Меня моментально сковывает напряжение. Мы с Лешей сидим, ошеломленные от услышанного, а Фил с интересом смотрит на нас и ждет реакции.

— Прикинь, если бы мы тогда не повздорили, и я не получил от тебя по роже, никто бы не заметил эту чертовщину в меня в черепушке. Или заметил, но было бы уже поздно. Не думай, что я полностью пересмотрел свое отношение к тебе или перестал винить тебя во всех своих бедах, а это, поверь, легче, чем признавать собственные ошибки. Но мой мозгоправ настоятельно рекомендует сказать тебе спасибо или что-то типа того…

— Но… — Соколов поворачивается ко мне и смотрит на меня с мольбой, словно я могу помочь подобрать ему нужные слова. — Разве это так работает? Я же… ударил тебя. Хотя не должен был. Я поступил непрофессионально…

— Ну, в общем-то, ты поступил как нормальный пацан, у которого есть яйца! — Фил подъезжает к Леше и несмело хлопает по плечу, заставляя его напрячься еще сильней. — Никто бы не стерпел, когда оскорбляют его любимую девушку. Да, и давай будем честными, я тогда вел себя, как настоящий мудак!

Соколов все еще не в состоянии говорить, только мотает головой, не принимая новый поворот в произошедшей истории.

— Я знал, что ты столько лет мучаешься чувством вины и считал, что ты этого заслуживаешь. А потом, со всеми этими операциями…. — Признается Фил, опуская руки на колени. — Короче, жизнь в Польше и отличный мозгоправ что-то сотворили с моей совестью и я захотел с тобой встретиться.

— С-спасибо.

Голос Леши дрожит, я крепче сжимаю его руку.

— Не то, чтобы я претендую на дружбу, но могу, хотя бы рассчитывать на что-то типа перемирия? — Фил снова улыбается и протягивает Леше руку, а он несмело ее пожимает в ответ.

Парни обмениваются несколькими историями о себе и общих знакомых и скоро прощаются, снова пожав друг другу руки. Я даже замечаю тень улыбки на лице Леши, отчего сама испытываю огромное облегчение.

Мы выходим на улицу, и Соколов садится на подъездные ступеньки. Он роняет голову на руки и зарывается пальцами в густую шевелюру. После минуты колебаний, я сажусь рядом и кладу ему руку на спину.

— Побыть с тобой?

Он кивает и тяжело вздыхает.

— А ты согласишься пойти ко мне?

— Соглашусь. Могу даже остаться до утра.

Соколов поднимает голову и поворачивается ко мне с мрачной усмешкой:

— Что? Я настолько хреново выгляжу?

Я показываю жестом «чуть-чуть» и невинно улыбаюсь.

— Побуду твоим личным надзирателем, как ты и просил.

— Никакого интима, я так понимаю?

— Никакого.

— А хотя бы обнимашки?

— Ладно, обнимашки могу обещать.

Леша улыбается и, замолчав, устремляет взгляд куда-то вперед, погружаясь в задумчивость. Мотает головой, словно до сих пор не может поверить.

— Столько времени… — шепчет он, — столько времени я винил себя в том, что случилось…

— Не жалей о том, что случилось…

- Я и не жалею.

— И о том, что защитил честь любимой девушки. Это был очень мужественный поступок. Хотя, конечно, странно, что Фил опустился до оскорблений собственной сестры…

Хмыкнув, Леша снова таращится на меня и настороженно спрашивает:

— А с чего ты взяла, что мы говорили о Милане?

Я недоуменно хлопаю ресницами, сердце гулко бьется в груди.

— Тогда Фил спровоцировал меня на драку тем, что говорил… о тебе, Ермакова.