Долг платежом красен

Глава 27

Под вечер Баграт зашел за Ладой в тот момент, когда она, сунув ступни в туфли на высокой шпильке, встала в полный рост. Оценивающий взгляд прошелся по всей ее фигуре, которую облегало совершенно глухое спереди платье из струящейся ткани глубокого зеленого цвета. Легкое разочарование на миг отразилось на его лице.

– Я думал, будет что-то более открытое, – недовольно заворчал Булатов, пряча глаза с разгоревшимся в них голодным огнем.

Лада вздернула бровь и немного неприязненно повела плечом, а потом грациозно и плавно повернулась к нему спиной, демонстрируя обнаженные лопатки, под которыми золотистая цепочка удерживала края ткани, и такую же обнаженную талию. А когда переступила с ноги на ногу, в длинном разрезе замелькали стройные ножки.

– Так достаточно открыто, Баграт? – насмешливо уточнила она, поправляя волну темных волос на плече; с другой стороны головы они были высоко забраны у виска и зафиксированы переливающейся, словно невесомая перламутровая дымка, заколкой.

Булатов тяжело сглотнул и сжал челюсть.

– Ты – провокатор, Ладушка, – процедил он. – Так и хочешь, чтобы я…

– Поверь, ровным счетом ничего не хочу! – она повернулась к нему, сунула смартфон в клатч и сделала шаг навстречу. – Я итак с трудом замаскировала на шее следы, оставленные мне одной совершенно дикой личностью.

– А-а, – понимающе проворковал Баграт, явно довольный собой, и в глазах его заплясали бесенята. – Это, должно быть, про меня, – и протянул к ней руку. Не обращая внимания на жалкие попытки Лады оттолкнуть его, обнял и притянул к себе, запустив ладонь на спину, чуть поглаживая бархатистую кожу. Пальцами второй руки приподнял подбородок девушки и мягко коснулся ее губ своими губами. Подавляя ростки сопротивления, слегка прикусил нижнюю губу Лады, скользнул языком внутрь, обласкал ее нёбо и встретился с ее ничуть не оробевшим язычком. Захотелось наплевать на вечер, но Баграт сдержался. Со страдальческим стоном оторвался от Лады, поправил кое-что восставшее в штанах, перехватил ее ладонь, взлетевшую с одной лишь целью – дать ему пощечину и повел за собой.

– Пообещай мне, Булатов, – выравнивая чуть охрипший голос, обратилась к нему девушка.

– Слушаю.

– Никогда больше так не делать!

– Что именно? – развернувшись, мужчина приподнял брови.

– Хватит уже целовать меня, Баграт! – выдала она, и щеки ее загорелись предательским смущением.

– Посмотрим на твое поведение, – пространно отозвался он.

– В отличие от тебя, Баграт, у меня поведение безупречное! – с апломбом заявила она.

Он неопределённо хмыкнул, оставляя на сердце Лады тревожный осадок. Но домыслить, что бы всё это значило, у Лады не получилось. Всего через пару минут они вошли в большой зал, облитый мягким светом настенных и потолочных светильников и наполненный приятной мелодичной музыкой. Участники выставки и ее гости располагались за столами, между которыми сновали быстрые официанты. Лада с интересом рассматривала импозантных серьезных мужчин, затянутых в дорогие костюмы и элегантных нарядных женщин и девушек, что их сопровождали. Когда Баграт останавливался рядом с той или иной группой своих знакомых, в большинстве своем оказывавшихся его деловыми партнерами, и те с нескрываемым интересом рассматривали Ладу, она чувствовала его заметную нервозность. А потому на протяжении всего того времени, что длилась неофициальная и приятная часть мероприятия, Булатов не отпускал Ладу от себя ни на шаг, лишь только позволив ей, как она и обещала, станцевать с Салахом. И подобно коршуну следил за танцем, словно готовился уличить и ее и Арсанова в чем-то запретном.

Сначала Лада выглядела несколько зажатой, немного хмурила брови, однако стоило Салаху заговорить, и настороженность на лице Лады сменилась увлеченностью. Девушка внимательно слушала Арсанова, иногда кивала головой или улыбалась – открыто и искренне. Север же не позволял себе ничего лишнего, изредка бросая взгляды в сторону Баграта, и читая его как раскрытую книгу. Неужели видел, как жестоко его ела эта проклятая ревность?!

По завершении танца, Салах провел Ладу к Баграту, передав ему ладонь девушки со словами:

– Возвращаю в целости и сохранности.

– Благодарю вас, Салах Амирович, – чуть склонила голову Лада, а затем взяла у Баграта, встречавшего ее, бокал с шампанским.

– Буль счастлива, девочка, – по-отечески тепло пожелал мужчина – А ты, Булатов, береги ее, – строго напутствовал он и ушел.

– Всенепременно, – кивнул тот, сощурив глаза и не совсем понимая, о чем они там таком беседовали. Однако совет Салаха как нельзя кстати отображал его внутреннее состояние – он и сам желал оберегать Ладу. Особенно от всех этих похотливых взглядов присутствующих здесь кобелей. Баграт на миг стиснул челюсть и взял себя в руки, стоило проанализировать поведение Лады, которую он как-то по-особенному всегда ощущал. Его несказанно порадовало, что она проявила абсолютно нулевой интерес к кому бы то ни было.

Лада сделала пару глоточков игристого напитка и поставила бокал на стол. Попыталась вернуть себе свою руку, но от улыбки Баграта – ласковой, какой-то трепетной и предназначенную только для нее – всё внутри нее задрожало от волнения.

– Что? – непонимающе округлила она глаза.

– Пойдем со мной потанцуем, – к радости Баграта Лада не воспротивилась, позволила ему обнять себя и прижать ближе, чем позволяли приличия.

Мелодичная музыка разливалась по залу, поднимая из-за столов множество пар, призывая их двигаться в свой такт. Лада же остро мечтала положить голову на грудь Булатова и отдаться тем прекрасным ощущениям, которым наполнила ее близость мужчины. Боже, что-то она совсем распустилась. Из размышлений ее вывел неожиданный вопрос.

– Как жила, Ладушка? – Баграт приблизил свои губы к ее щеке и приглушенно говорил ей в ухо.

– Можно мы помолчим, Баграт? – с тайной надеждой попросила она. Пронзившая ее боль, едва не вынудила ее сжаться в комок. Лада поджала губы, твердо уверенная в том, что не станет выворачивать душу перед Булатовым. Зачем уж теперь делать вид, будто кому-то из них есть дело до другого? Лучше оставить всё так, как есть.

– Колючая стала, – грустно констатировал он.

– Ты ведь не знал, какой я была, – отозвалась она, и резкие нотки прорвались в интонациях ее голоса.

Широкая улыбка осветила лицо Булатова:

– Я, Ладушка, вплоть до твоего исчезновения знал о тебе всё.

Недоверчивый взор болотистых, бархатных глаз исподлобья вперился в его лицо. Черные брови Баграта снисходительно приподнялись, и у Лады возникло впечатление, что она, словно дитё неразумное иногда не видит и не понимает очевидных вещей.

– Знаю, – продолжил он, расценив ее молчание, как приглашение, – что ты обожаешь крупные садовые ромашки и сирень, про которую так увлеченно рассказывала мне когда-то давно. Ненавидишь запах черемухи. Знаю, какой твой любимый цвет – цвет морской волны. Знаю, что ты любишь торты только с белыми коржами, и не пьешь молоко. Знаю, сколько складочек образовывается на твоем лбе, когда думаешь или морщишься, – подушечкой пальца он легонько провел по одной из ее бровей.

Лада вспыхнула до самых ушей, судорожно глотая воздух. Слова Баграта проникали в запретные территории ее души, закрытой ото всех на тяжелый амбарный замок. Если правда то, о чем сейчас говорил Баграт, то… Лада сглотнула и уперла ладони в его плечи.

– Пожалуйста, Баграт, замолчи, – едва сдерживая слезы, забормотала девушка и закусила в остервенении губу.

Но Булатов продолжал, прижимая ее к себе, ломая внутреннее сопротивление. Жаркий шепот над ухом сладким ядом полился в ее сердце, взывая к запрятанной в самой его глубине любви.

– Знаю, Лада, что смотреть ты любишь романтические фильмы, а читать – детективы и приключения. Знаю, когда у тебя день рождения. Знаю, как грустила, стоило отцу запить. Знаю, как вы с матерью надрывались, стараясь покрыть его долги. Мужчина, Лада, должен стоять на страже своей семьи, хранить ее покой и заботится о ней, а не вынуждать свою жену и свою дочь горбатиться на нескольких работах до потери сознания.

– Не нужно больше ничего говорить, – взмолилась Лада, – пожалуйста.

Он растревожил, разбередил ее раны. Как мог знать о ней посторонний человек такое, чего и отец-то родной запомнить был не в состоянии. Папа каждый божий год путал даты рождения ее и мамин. Никогда не спросил, каким образом достались деньги, необходимые для погашения долгов. Принимал всё как данность. И продолжал жить, ни в чем себе не отказывая.

Руки Баграта крепче обвились вокруг ее талии:

– Почему ты не дождалась меня тогда, Лада?

Она опустила глаза и, чуть дыша, пролепетала:

– Я не могла… Да и бессмысленно было ждать.

– Глупая, – шепнули ей в ухо на последнем музыкальном аккорде.

Остаток вечера Лада провела, как на иголках, боясь каждого очередного слова Баграта. Периодически она вываливалась из реальности, начиная переживать прошлое снова и снова. Потом натыкалась на темный взор Булатова и одергивала себя. Успокаивала тем, что ей нужно потерпеть еще денек-другой, и она вернется в свой мир. Забудет Баграта, снова запечатает свое сердце. Она сможет. Она должна.

Кое-как упорядочив свои мысли и чувства, Лада перестала отвлекаться и уделила Булатову и двумя его компаньонам, что сидели со своими дамами вместе с ними за столом, должное внимание. Обратившись в кроткую лань, она сдержанно улыбалась, вежливо отвечала на вопросы и ничем не выказывала своего острого желания спрятаться в комнате от чужих мужских взглядов, будто ощупывающих ее с ног до головы, и косых острых женских взоров. Стоило кому-либо из мужчин обратиться к ней, как за ее спиной каменела рука Баграта, а его взор прожигал ее лицо слева. Даже, казалось, что щека горела огнем. Лада покосилась на него, а потом заметила, как ее почти в упор рассматривает одна из спутниц партеров Булатова. Кажется, ее звали Доминика.

– Лада, а как ты проводишь свое свободное время? – спросила она у нее. – Тоже благотворительностью страдаешь, как Милана? – голосом полным яда добавила она.

– Я вовсе не страдаю, Доминика. Я делаю добро, и мне так спокойнее, – огрызнулась та. – Это ты у нас от тоски каждый месяц ремонты затеваешь. Или от скуки с одного курорта на другой скачешь, – не удержалась от ответной колкости девушка. – Ты хоть помнишь, где и как твой дом выглядит?

Спутник Доминики закатил глаза, подтверждая слова Миланы. А Лада из-под ресниц посмотрела на двух ярких, со вкусом одетых девушек. Доминика – потрясающая синеглазая блондинка с такими, однако пухлыми губами, что в их естественной природе приходилось сомневаться. Милана – жгучая брюнетка, с тонкими руками и точеными чертами лица. Такие одинаковые и такие разные. Они в равной степени ненавидели друг друга, соревнуясь между собой своими, как им казалось, достижениями. Лада незаметно вздохнула, и стерла с губ улыбку костяшками пальцев. Каждому здесь отведена своя роль, и ей придется подыграть Баграту, ничего не поделаешь. Раз он представил ее членом своей семьи, знать, и вести себя нужно соответствующим образом.