Долг платежом красен

Глава 38

Юля Ершова нажала кнопку отбоя только после того, как услышала веселый голосок Ани, сказавший ей «Пока-пока! Как-нибудь встретимся». И улыбнулась. Со своей подругой Анной ее познакомила Лада. Они сдружились, но в силу занятости всех трех встречались нечасто. Зато каждые их посиделки всегда сопровождались теплыми приятными воспоминаниями, добрыми разговорами, шутками и смехом. Порой девушки даже не замечали, как пролетала ночь. Юля вздохнула с мыслями о Ладе – надо будет позвонить ей и передать привет от Аньки.

Находясь еще в кабине лифта, Юля расстегнула пуговицы пальто. Достала ключи и быстро открыла дверь своей квартиры. Поочерёдно щелкнула замком и выключателем в прихожей. Сбросила сапоги и облегченно протяжно застонала. Какой все-таки кайф скинуть эти сапоги на высоких, пусть и удобных каблуках! Сняла пиджак и содрала с себя белоснежную водолазку, оставшись в бюстгальтере. Вынув из сумки толстую папку с делом, прошлепала в гостиную и замерла на секунду от какого-то нехорошего предчувствия. Что-то было не так. Нахмурилась, раздумывая, стоит ли рвануться к сумке, где лежала кобура с табельным оружием или уже не успеет. Когда вспыхнул свет торшера, болезненно сморщилась – не успела. А после и вовсе резко впустила в легкие воздух и расширившимся глазами наблюдала, как на ее любимом диване, вальяжно развалившись, восседал…Давид Караев!

Каждый крохотный волосок на теле встал дыбом, жар удушающей волной накатил на Юлю. Всего миг мысли ее стали похожи на стаю хаотично мечущихся птичек. Отчего-то волнение стянуло ее внутренности. И что это с ней? Прищурившись, Юля зло размышляла, как в ее квартире очутился Давид Караев – правая рука Баграта Булатова?! Очень интересно.

– Какого черта?.., – захлебнулась было она возмущением, но сообразила, что стоит перед ним с почти голым верхом. Инстинктивно прижала папку к себе, прикрывая грудь. – Что вы здесь делаете?

Давид откровенно ухмыльнулся. Ему ужасно понравился стон майорши, когда она сбросила свою обувь. Очень хотелось, чтобы она вот также стонала под ним самим. Хотелось, чтобы ее красивое тело выгибалось навстречу его рукам и губам. Порочные фантазии уже заполонили голову Давида, и в районе ширинке стало некомфортно. Избавиться от наваждения, которым с недавних пор для него стала майор Юлия Ершова, никак не удавалось. На ум тут же пришел Булат со своей непреодолимой тягой к Ладе. М-да, похоже Давида тоже начало плющить всего лишь от одной женщины. Другие уже превратились для него в обезличенную серую массу. Караев не верил сам себе. Чтобы его с одного раза в свой синий омут утащили глаза…ментовки?! Однако такого с ним еще не случалось.

Давид встал, смахнул несуществующие пылинки с брюк и окинул максимально пренебрежительным взглядом девушку, желая вызвать ее на столкновение. Ему нужны были ее эмоции. Правда, два отвратительных шрама от пулевых отверстий – один в районе левой ключицы, второй в боку – заставили его нахмуриться.

– Прикройся, – бросил он, приподняв бровь и явно противореча сам себе. Смотреть на чуть растерянную полуобнаженную Юлю ему нравилось. Но она, огрызнувшись, порадовала его.

Подобной наглости Юлия не стерпела.

– Это моя территория, если что. Как хочу, так и хожу, понял? Вот что ты тут забыл, а? – и мысленно прокляла Караева, разбившего вдребезги ее влажную мечту – прийти домой, запаковаться в уютный костюм и, укутавшись в плед, потягивать горячий чай и просматривать дело. Через два дня у нее предстояло важное мероприятие – первое слушание по делу того маньяка, за которым она так долго гонялась. Его наконец-то изловили. Доказательств – хоть отбавляй, и даже влиятельный папашка оказался бессилен.

– Еще бы, не понял, – Давид намеренно проигнорировал ее последний вопрос. – В таком случае, подожду, пока ты совсем оголишься, – хищно оскалился он, встав перед ней и скрестив руки на широкой груди.

– Чего?! Да как ты…, – Юля в бешенстве скрипнула зубами, попыталась унять поднявшуюся злость. Сумев обуздать свои возмущенные чувства, она на корню задавила острое желание съездить толстой папкой по ухмыляющейся физиономии Караева. Но под пристальным пронизывающим до самой глубины души взглядом ее щеки отчего-то вспыхнули. – Покиньте помещение немедленно!

– И не подумаю.

Она насупилась.

– Что тогда надо?

– Дельце к тебе, майор, имеется.

– Какое? У вас свистнули ваше дорогущее авто?

Всего на мгновение уголок его четко очерченных губ дернулся вверх. А затем на лицо легла бесстрастная маска. Юля поежилась и отступила.

– Отдай мне подонка, папку по чьему делу ты так любовно прижимаешь к своей груди, – неожиданно выдал Караев, при этом совершенно бесцеремонно подцепил пальцами папку, оттянул и заглянул за нее. Расплылся в самодовольной улыбке – увиденное ему явно пришлось по душе.

– Не поняла, – опешила еще больше Юля, и едва не кинулась на него с кулаками, когда сообразила, на что он таращится с видом кота, нализавшегося сливок.

А потом чуткие мужские пальцы осторожно пробежали по шраму под ключицей, и не успела девушка отстраниться, как они уже сжимали ее плечо, притягивая к сильному телу. Черные глаза Караева, казалось, проникали в самое сердце, пленяя, гипнотизируя. Попытка Юли вырваться была обречена на провал.

– Отдай мне Паровского.

– Чего?! – поперхнулась она, округлив от удивления глаза. – З-зачем?

– Эта мразь не заслуживает легкой смерти, майор.

– Ты-то откуда про Паровского знаешь?

О! Давид много чего узнал об этом куске дерьма. И многое узнал о самой Юлии Владимировне Ершовой. За ангельской внешностью прятался волевой непримиримый борец с преступностью. Она отличалась честностью, неподкупностью, своей объективностью и справедливостью. На ее счету почти не было нераскрытых преступлений. Имела не одну правительственную награду. А недавно в перестрелке, когда отдел Ершовой брал криминального авторитета, она потеряла двоих напарников. Бандит уже знал, что ему светит и яростно отбивался, не щадя никого. Тогда пострадали и гражданские, и полицейские. Один ее напарник погиб на месте, второй, будучи женихом Юли, заслонил от смертельного выстрела. Ей тогда тоже досталось – два тяжелых огнестрела, и она два месяца провалялась в госпитале. После длительной реабилитации собиралась подать рапорт об увольнении, но перед этим ей поручили дело маньяка, истязавшего подростков. Когда Давид ознакомился с материалами, красная пелена упала на зрение.

Тварь же, за которой охотилась Ершова, не имела права дышать одним воздухом с теми родителями, чьих детей он уничтожил. Этот гаденыш Паровский не имел права на жизнь. Даже у видавшего множество смертей Караева волосы шевелились на голове от зверств, что вытворял Паровский с подростками. Некоторых он истязал годами, оставаясь полностью безнаказанным, потому как отец всякий раз отмазывал его, стоило полиции выйти на след. Караев презрительно фыркнул. Папенькин сынок. Зажравшийся мажор, уверовавший в свою вседозволенность и неприкасаемость. Маньяк, считавший себя неуловимым.

Ершова же со своими ребятами потрудилась на славу, добыв множество улик и доказательств. Оставшиеся в живых жертвы стали опасными для ублюдка свидетелями. Их старательно запугивали, но Ершова обеспечила им надёжную защиту. Она знала свое дело – все было зафиксировано, дело увеличивалось в объемах, вскрывались новые ужасающие факты. Адвокаты Паровского предприняли попытку выставить эту сволочь невменяемым, однако результаты нескольких экспертиз, проведенных специалистами из авторитетных и независимых клиник стали приговором. Когда осознание того, что суду быть, настигло отморозка, Паровский-старший с утроенным рвением взялся за дело. В душе Давида зашевелилась знакомая безнадежность и гнетущее ощущение – он был готов, что собранные командой Ершовой доказательства не станут гарантом того, что маньяк получит по заслугам. Как стало известно Караеву, отец этого выродка уже уладил вопрос его казни. Вместо вышки маньяку светило всего лишь пожизненное. А там камера с телевизором, холодильник, девочки по вызову. Чуть ли не санаторий.

Давид понял, что должен покарать эту мразь сам. А значит, эта ментовка просто обязана отдать Паровского-младшего ему. Когда же всё закончится, Юля Ершова, по задумке Давида, должна прийти к нему и отдаться ему вся целиком – душой и телом. Так хотел Давид. И уж он постарается, чтобы она больше никогда не коснулась оружия, и не участвовала ни в каких перестрелках.

– Отдай его мне. Я накажу его, как он того заслуживает.

Юля прищурилась, словно прочитала его мысли.

– Только по закону, Караев. Я сумею наказать его законным путем.

Давид горько усмехнулся:

– Не жди, вышка ему не светит.

– Откуда у тебя такая информация?

– Тебе лучше не знать и не спрашивать, а верить. Мне. Обещаю, приговор будет самый суровый. Такой, какой ни один продажный суд на планете не вынесет.

Юля без лишних слов понимала, каким образом собрался наказать Паровского Караев. Где-то в глубине души она хотела, чтобы тот гад испытал хоть малую толику тех страданий и издевательств, которым он подверг своих жертв. Но неумолимый законник упрямо гнул свою линию – сделать всё в соответствии с законом, как и всегда. Внутри Юлии в подобных делах боролись два человека. И Давид Караев умело разбудил ее сомнения, прямо искушение вызвал. Особенно, если верить словам о том, что заслуженного возмездия Паровский не получит. Блин, а с чего это она должна верить словам этого бандита?!

Юля стряхнула странный морок.

– Я сказала, всё будет по закону, – уверенно заявила она.

– Сколько ты хочешь, чтобы сдать его мне? – Давид сузил опасно сверкнувшие глаза.

Ершова дернула бровью, а потом сделала резкий выпад. И вскрикнула, когда Караев, разгадав маневр, крутанул ее и прижал спиной к своему торсу так, что у Юли дух вышибло. Папка полетела на пол. А проникновенный, бархатный голос зазвучал прямо в ухо.

– Отдай мне его, Юля. Так будет лучше.

– Лучше кому? Тебе? Чтобы ты потешил свое самолюбие? – яростно прошипела она, пихая локтем его каменное тело. В отместку горячие пальцы вжались в кожу прямо под грудью.

– Самолюбие тут ни при чем. Твоя беда в том, что ты прекрасно об этом знаешь сама.

– Вон! – Юля все искала слабое место Давида, да он только тихо посмеивался. Наконец, она извернулась и очутилась лицом к лицу с Караевым. Попыталась провести болевой прием, выбросив руку и надавливая на особую точку за ухом. Давид сжал челюсть, но перехватил ее запястье и дернул на себя. Теперь их тела разделяло только кружево ее лифчика и костюм бандита. Совсем не к месту, Юля ощутила прилив желания, в низу живота скрутилась тугая пружина. Этот Давид Караев разбудил в ней нечто такое животное и темное, что Юля с трудом могла что-либо соображать. Она лишь бестолково пялилась на его губы.

– Ух, какая горячая! – проворковал на ухо Давид, уже предвкушая новую встречу.

– Караев, отвали! Я всё тебе сказала. Если не уяснил, не моя проблема, – она поджала губу, заметив, как вспыхнули глаза Давида. По коже побежала предательская дрожь, когда мужчина буквально облизнулся, пожирая ее голодным диким взглядом.