Наивная для мажора

Глава 17

— Цела?

Как будто находясь в вакууме, слышу на ушко глухой вопрос, заданный совершенно будничным тоном. Подобным голосом судьи выносят приговор убийцам, безжалостно покалечившим десятки людей, а не беседует с девушкой, с которой обнимаются… или это я с ним обнимаюсь, а не он со мной. Я испытываю какое-то необъяснимое разочарование от этой глупой мысли. По непонятной причине я жажду, чтобы он тоже заботливо обнял в ответ, а не просто позволял греться об его тело.

Как будто черствый сухарь услышал мои тайные недовольства. Через секунду с легким замиранием сердца и тайной улыбкой на устах ощущаю, как моей макушки касается теплая ладонь. Она мягко ложится на волосы, даруя невероятное тепло. Этот жест похож на родительскую заботу о ребенке — не более, однако, на меня он воздействует, как бальзам на открытую рану. Телу становится еще на несколько градусов теплее, а все претензии без промедления исчезают, не оставив и следа. Чувствую себя маленькой девочкой, получившей желанную игрушку после десяти минут мольбы и океана пролитых слёз.

Во время объятий мои мысли непрестанно хаотично сменяются. Вдруг начинают терзать и мучать, подбрасывая недавние воспоминания, как пищу для размышлений. Суетливый ум предлагает хорошенько подумать об утверждении Марселя и проанализировать: правда ли Александр не любит чужие прикосновения. Верно это или нет? Сейчас становится невероятно сложно поверить в эту информацию, ведь мне-то он позволяет…

Прилагая титанические усилия, (а как ещё, если в данный отрезок времени мне невероятно комфортно греться в объятиях парня и лишаться этого ощущения совсем не хочется) я отрываю щёку от мужской груди и поднимаю взгляд. В этот момент между нашими глазами протягивается невидимая нить, по которой перемещаются наши эмоции. От меня к нему и в обратном направлении: от него ко мне. Мы теперь незримо связываемся, и я готова поклясться, что знаю его эмоции также хорошо, как свои собственные. На данный момент наша близость его не раздражает, как это было совсем недавно.

Киваю, отвечая на вопрос о своей целостности, подвергаясь магнетическому воздействию тёмно-шоколадных глаз. В это мгновение я замечаю за собой одно странное явление, происходящее с моим разумом во время прямой конфронтации с Алмазовым: он теряется, прячется, скрывается, забывается, отходит на второй план, а на первом главенствуют эмоции и чувства.

Как не жаль, но столь дивные минуты полного эмоционального комфорта вскоре нарушаются неожиданно появившимися звуками. Где-то позади, будто бы в другом мире, существующем отдельно от нашего с Александром, доносится кряхтение, мычание, скулёж. Даниил и Кирилл лежа на обочине приходят в себя, оглядывают друг друга, затем видят обнимающихся нас, делают какой-то мысленный вывод, после чего срываются с места, напоследок грозно пообещав:

— С тобой разберемся еще, №"№%:"!

— Да…да, — как-то устало и вовсе не испуганно соглашается Алмазов с угрозой в свой адрес. Для беседы с собеседниками даже не поворачивается, не считая необходимым тратить на парней своё драгоценное время. Сосредотачивая свое внимание на мне:

— Как ты здесь оказалась? — один единственный вопрос разрушает теплую атмосферу. Всего один. Как же мне этого не хочется, почти до слёз обидно разъединять объятия и лишаться столь драгоценного тепла, но было бы странно продолжать в том же духе. Мой первоначальный естественный порыв после окончания драки можно оправдать страхом, а сейчас эмоции утихли и продолжать обниматься — так себе перспектива. Это будет означать, что сама жажду нежностей с этим… парнем. Конечно, последний вывод я подсознательно отрицаю, поэтому незамедлительно разрываю контакт наших глаз, размыкаю руки и немного отхожу в сторону, принимаясь торопливо приводить себя в порядок.

— Эммм. Случайно, — кое-как разъясняю своё неожиданное появление.

Зачем-то нервно поправляю сырые волосы, стираю снежинки, тающие на лице. Как будто хочу выглядеть красивее и аккуратнее, чем есть.

— Случайно? — с удивлением восклицает Алмазов, уродуя свои идеальные черты лица кривой ухмылкой. — Шутишь? Ты случайно побежала за мной через весь лес и случайно бросилась на двух парней, чтобы помочь мне?

Я так и знала, что этим всё и закончится: нашей ссорой и разочарованием. Трепет объятий и очарование момента растворяются без следа, оставив после себя лишь морозный утренний воздух и пустую трассу. Александр задал прекрасные вопросы, благодаря которым я создаю впечатление полной идиотки, преследующей по пятам парня. Чёрт! Снова начинаю паниковать. Едва-едва восстановила душевный баланс, не прошло и нескольких минут, как опять попала в щекотливую ситуацию.

— Это не то, что ты подумал! — бессвязно тараторю, отклоняясь от самого вопроса. — Я — не помешанная на тебе сталкерша и не преследую тебя. Клянусь!

— Я хочу знать правду. Отвечай! — внезапно перебивает, повышая голос, можно сказать рычит раздраженно, как рассерженное животное, в чью берлогу заглянул нежданный охотник.

Одновременно он делает резкий шаг в мою сторону, преследуя по моим же шагам. Заставляя еще больше нервничать и неловко теребить пальцы, а моё сердце лихорадочно биться.

— Отвечай я сказал: почему побежала за мной? Почему рисковала собой? Это выглядит по меньшей мере странно, а по сути ненормально… неадекватно. Может ты сумасшедшая? Наблюдаешься в больничке?

Его выговор и слова оскорбительны, но что мне сделать? Не имею ни малейшего понятия, какой дать ответ, что придумать и как выпутаться из сложной ситуации, созданной моими же глупыми действиями. Но правду, хоть ты тресни, не хочу раскрывать, она выдаст меня с потрохами, сделает лишь хуже, подскажет, как сильно я волновалась. Вдруг подумает, что не безразличен мне? А это смерти подобно…

— Живо признавайся. Деревня, лучше не зли! — еще раз громко требует, снова делая наступательный шаг.

Он всем своим видом, походкой, голосом выдавливает из меня чертову правду. Буквально насильно клещами вытягивает, словесно пытая меня.

— Ты ранен, тебе нужно в больницу, а мне очень холодно, мы можем в другой раз поговорить? — наивно предпринимаю попытку перевести тему в иное русло и дать себе отсрочку.

Авось через некоторое время потеряет интерес к ответу и не захочет связываться и допрашивать.

— Пожаааалуйста!

Как можно милее прошу пойти на встречу. Увы, бездушное существо не разжалобить мольбой, когда у него есть свои интересы. Он ожидает чистосердечного признания в моих настоящих чувствах, другого вранья или глупого увиливания не потерпит.

— Признавайся по-хорошему. Почему прибежала, как преданная, жалкая псинка к ноге хозяина? Зачем помогла? Рисковала собой, как идиотка? Хотела разжалобить, чтобы побольше отвалил деньжат на радостях? Так?

— О, Боже, нет! Нет, конечно! — из меня, наконец, вырывается возмущенное восклицание.

Больше не смогла терпеть оскорблений, особенно после всего того, что сейчас только что произошло между нами. После того тепла, которое он подарил мне.

— Я не знаю… в доме просто заволновалась… — начинаю сбивчиво признаваться. — Ты ведь пошёл вслед за парнями, а они могли тебя где-нибудь подстеречь, чтобы отомстить? А еще раньше, когда вы уходили в тоннель, заметила, как они стояли возле твоей машины, но тогда решила, что они просто восхищаются дорогой моделью. Но, вспомнив об этом моменте после вашей ссоры, все это показалось подозрительным. И их угрозы… Одно на другое наложилось, я забеспокоилась, что они что-то сломали в машине. И ты бы поехал и убился… Прости… я знаю, звучит глупо…

Пока отвечаю, мой голос всё время дрожит и мне уже совершенно плевать на подобные вещи. Пусть думает обо мне всё, что душе угодно.

— Я правду говорю!!! Почему у тебя всё сводится к материальным ценностям? Опять мне не веришь? — нервно интересуюсь.

Не спешит давать ответ, скрестив руки на груди, просто наблюдает. Внимательно взирает сверху-вниз, настырно проникая в самое нутро, в самую мою суть. Он всё молчит и молчит, размышляя о своём и после длительных раздумий даёт вердикт:

— На удивление… мать твою… верю, — медленно, с чувством, с толком и расстановкой совершенно спокойно делает заявление. — Единственное разумное объяснение тем вещам, которые не сходятся в моей голове — это, то что изначально не так тебя прочитал, ошибся в логике твоих действий.

Я не ослышалась? Поверить невозможно его признанию. Такого просто не может быть! Поэтому я изумленная в неверии открываю рот и ощущаю, как морозное, такое серое и унылое утро вдруг окрашивается радужными красками, а тысячи райских птиц начинают петь дивную мелодию в моей голове. Боже мой… я давно не испытывала такого невероятного прилива счастья и вдохновения! Какое тепло внутри! Словно в моём сердце расцвел яркий, благоухающий цветок из прекрасных чувств и эмоций, который никогда не завянет, вечно будет согреть изнутри.

— То есть, ты действительно не знала об отношениях матери с моим отцом? И ты действительно просто приехала учиться и заодно помогать ей по работе? Правильно? — доля иронии в его голосе меня изрядно напрягает, но всё же я настороженно киваю на оба вопроса, подтверждая их правоту.

— И ты правда не собиралась прыгать ко мне в койку?

Я с особым остервенением мотаю головой из стороны в сторону, отрицая обвинение.

— Нет. Нет. Нет! Какая койка!? Где я и где твоя постель?

— Почему? — вдруг выдаёт он этот странный вопрос, не подвластный логике.

— Что почему? — глупо переспрашиваю.

Наш разговор похож на беседу глухого и немого. Или тупого и еще тупее.

— Почему ты не хотела залезть в мою постель? Я тебе не нравлюсь?

Весь жар разом вспыхивает румянцем на щеках, явив наглядные доказательства моего смущения и, в целом, неравнодушного отношения к этой теме. Чувствую себя глупой наивной девочкой, не умеющей общаться с парнями, а ведь раньше подобных ступоров не было. Мне всегда легко было вести беседу, как с представителями мужского пола, так и женского. Зато Александр из нас двоих явно выглядит хозяином положения. Не нервничает, не беспокоится, не теребит пальцы, как я, не думает, что сказать и как сделать, чтобы голос не дрожал, говорит прямо всё, что жаждет узнать. Никаких надуманных переживаний, одна я мучаюсь и извиваюсь, будто пойманная в ловушку глупая животинка. И вообще, я не могу понять, как наш разговор подошел к вопросам симпатии? Еще немного и дойду до границы паники, после которой от страха вообще сбегу.

— Постой, пожалуйста, Александр. Я… мне очень хочется поскорее домой, я сильно замёрзла! — предпринимаю очередную попытку уйти от темы и на этот раз, к неожиданности и огромнейшему облегчению, это срабатывает. Самые важные ответы он получил, а этот, наверное, готов подождать.

— Хорошо, — милостиво изрекает. — Мы продолжим наш разговор позднее.