Уилл
Читать книгу "Уилл"
— Да, Богиня, — вздыхает он.
— Ты думаешь, они выдержат небольшую боль?
— Думаю, да, Богиня.
— Ты так думаешь? — спрашиваю я с вызовом, ударяя кнутом по другому соску. За громким шлепком следует его вскрик, и этот звук посылает дрожь вдоль моего позвоночника.
— Да, Богиня, они смогут выдержать немного боли, — кричит он.
— Отлично. — Я кладу кнут подмышку и иду к туалетному столику, беру небольшой бумажный блокнот и ручку и возвращаюсь к нему. Он наблюдает за мной, тяжело дыша. — Давай составим список покупок. Зажимы для сосков, — проговариваю я вслух то, что пишу. Затем я кладу блокнот и ручку на его дрожащее бедро. Ручка немедленно скатывается. — Ой, — усмехаюсь я, наклоняясь, чтобы поднять ее. — Вот, держи мою ручку, мальчик. — Я подношу ее к его губам, и он послушно зажимает ее между зубов.
Блядь, он совершенство. Мне нужно было бы сменить белье, если бы оно на мне было.
— Итак… — Я возвращаюсь к его соскам с кнутом, что вызывает в нем новую волну дрожи. — В списке есть некоторые игрушки для сосков. Это возбуждает тебя?
— Да, Богиня, — отвечает он сквозь зубы, в которых зажата моя ручка.
Я улыбаюсь и вознаграждаю его кнутом. Легким ударом по диагонали по одному соску, легким ударом по диагонали по другому.
Он откровенно стонет.
Двигаюсь ниже и продолжаю легкие удары, слегка шлепая по мышцам его пресса, успокаивая кончиком кожу после каждого удара, прежде чем перейти к следующему. Сначала слева, затем справа, ниже и ниже. Мои удары набирают силу с каждой парой.
Он шипит сквозь стиснутые зубы, задыхаясь, — это музыка для моих ушей.
— Тебе понравилась фотография высеченного мужчины?
— Да, Богиня.
— Хотел бы ты почувствовать удар флоггера на своей коже?
— Да, Богиня.
Я поднимаю кнут и наношу удар по мышцам его пресса.
— Я думаю, ты забываешь говорить, пожалуйста.
— Пожалуйста! — Кричит он. — Да, ПОЖАЛУЙСТА, Богиня!
— Прекрасно. — Я улыбаюсь и поднимаю блокнот, забирая ручку из его зубов. Проговариваю то, что записываю. — Пункт второй. Флоггер… и другие миленькие штучки, чтобы кожа покраснела. — Щелчком ручки я показываю, что закончила с этим и больше не обращаю на него внимания, просто возвращаю ручку в его рот, а блокнот на ногу.
— Мы уже выяснили, что ты любишь шарфы, не так ли, мой мальчик? — Спрашиваю я, кружа вокруг него и слегка похлопывая его по плечам.
— Да, Богиня, — шепчет он.
Повторяю то же самое с другой стороны и улыбаюсь тому, как он напрягается перед каждым ударом.
Наклоняясь к его уху, я продолжаю:
— Ты любишь, когда твои глаза завязаны, не так ли, мой мальчик? Тебе нравится не знать, что случится дальше.
— Да, Богиня.
— И тебе нравится быть связанным, верно?
— Да, Богиня.
— Тебе нравится, когда у тебя нет возможности все контролировать, правда?
— Да, Богиня.
Я хватаю его за волосы, дергаю его голову назад.
— Ты любишь это, мальчик, — рычу я ему в ухо. — Скажи мне.
— Я люблю это.
Я отпускаю его волосы и забираю ручку из его зубов, осматривая его. Затем я произношу то, что записываю, для его удовольствия:
— Повязка на глаза… наручники… может быть хороший кляп? Я видела, как ты возбудился от моих трусиков, засунутых в твой рот. — Я смотрю в блокнот и улыбаюсь.
— Да, пожалуйста, — стонет он.
— И ты оставляешь следы зубов на моей ручке. — Смеюсь я. — Что-нибудь еще?
— Веревка, — осторожно отвечает он. — Я бы хотел попробовать веревку.
Я смотрю на него, и в его глазах надежда.
— Ты плохой мальчик, не так ли?
Он усмехается и смотрит на меня, с сожалением качая головой.
— Хотел бы, Богиня.
Я анализирую его. Конечно, он полностью изменился, но это скорее его проблема. Я не собираюсь нянчиться с ним. Он должен сам это понять. Я бросаю блокнот и ручку, беру кнут, дождь ударов обрушивается на его грудь, живот и, наконец, его бедра. Удары сильнее, чем прежде. Звуки, которые он издает, выбивают меня из сил все сильнее и сильнее. Я могу сделать это. Я могу показать ему. Продвигаюсь вверх по его бедрам, его член подпрыгивает с каждым ударом, и я останавливаюсь, когда больше не могу наносить удары по его ногам.
Он знает, что мне некуда дальше двигаться, и внимательно следит за кнутом, задыхаясь.
Я осторожно провожу им по нижней части его члена.
— Плохих мальчиков пруд пруди. — Я делаю другой долгий замах над его длиной и наблюдаю, как он подпрыгивает, пытаясь подготовится к ощущениям. — Нужно быть настоящим мужчиной, чтобы быть хорошим мальчиком. — Поднимая кнут, я держу его над его членом и жду. Я жду, когда он посмотрит на меня. Я жду, чтобы он поверил. Я буду ждать столько, сколько потребуется.
Наконец, этот момент наступает.
Его взгляд встречается со моим, и я улыбаюсь.
— Ты хороший мальчик, Уилл?
— Да, Богиня, — отвечает он, зная, что это принесет. И я бью своим кнутом по его головке.
Он рычит, но это больше похоже на ликование, чем на страдание.
Я глубоко вздыхаю. Я сбилась с пути, но оказалась в хорошем месте.
Я бросаю кнут и подвигаюсь ближе, его взгляд возвращается ко мне, когда боль очищает его разум. Пока он моргает, я снимаю свой топ и бросаю его в сторону. Повернувшись спиной к нему, я завожу руки за спину и нахожу молнию своей узкой юбки и медленно спускаю ее. Его дыхание замирает, когда я опускаю ее до самого пола, показывая, что под ней ничего нет. Я позволяю его члену задеть мою голую задницу, когда поднимаюсь, и восхищаюсь стонами, которые он издает.
Возвращаюсь к нему, обнаженная до лифчика, и поднимаю пальцем его подбородок.
— Теперь, когда мы выяснили, что ты хороший мальчик, — говорю я ему, поднимая сначала одну ногу, чтобы оседлать его, а затем другую. — Кажется, я сказала, что дальше я буду объезжать тебя.
— Да, Богиня, ты так говорила.
Опустившись, я скольжу губами по нему.
— Я на таблетках, — говорю я ему. — Я бы хотела прокатиться без седла. Есть причины этого не делать?
Он качает головой.
— Нет, — отвечает он. Затем он обхватывает своими губами мои и, используя первый контакт, который я позволила, полностью плавит меня своим сжигающим поцелуем.
Я больше не могу ждать.
— Хорошо, — отвечаю я и опускаюсь на него, полностью насаживаясь одним движением.
Он вскрикивает.
Я откидываю голову назад.
— О, Боже.
Уилл стремится использовать мою обнаженную шею в своих интересах. Он прикусывает мое горло и толкается своими бедрами вверх, осознавая, что это напрасные усилия.
Сжав спинку стула над его плечами, я двигаю бедрами в своем темпе и со стоном произношу:
— Ты не можешь контролировать это, мальчик. Это мое. — Я одержимо трахаю его. — Я владею тобой.
— Блядь, — рычит он, сдаваясь. Его голова откидывается назад.
Я хватаю его за горло, сдавливая достаточно сильно, чтобы он мог почувствовать контроль.
— Возможно, когда ты покажешь мне, что ты заслуживаешь его носить, — я задыхаюсь. — Однажды, ты сможешь получить ошейник, как напоминание: чей ты хороший мальчик. — Он поднимает голову, остановив на мне пустой взгляд, и я ловлю удивление в его затуманенных глазах.
— Это напомнит тебе, что ты принадлежишь мне. — Я двигаюсь, толкаясь, чтобы достигнуть высшей точки. — Я владею тобой, я контролирую твое удовольствие, я говорю, можно ли тебе кончить или… — Я позволяю ему увидеть садистское удовольствие в моей медленной улыбке, прежде чем я скажу «нет».
Его голова откидывается снова с покорным стоном.
Я даю ему пощечину и тяну его голову назад.
— Не разочаровывай меня. Умоляй меня.
— Пожалуйста, Богиня, — хнычет он.
— Пожалуйста, что? Тебе нужно кончить?
— Да, Богиня, пожалуйста, мне нужно кончить.
— Ты не можешь кончить раньше меня. Ты слышишь меня? — Приказываю я, мой голос наполнен похотью, пока я получаю свое удовольствие.
— Что это был за шум? — Шипит Уилл, полностью потеряв концентрацию.
— Сосредоточься, мальчик. Если ты хочешь кончить, ты…
— Мэгс, я серьезно, что это был за шум?
Мне нужно мгновение, чтобы понять, что он прекратил играть свою роль, или как там можно назвать ту штуку, которую мы делали. Я перестаю двигаться на нем и прислушиваюсь.
— Я ничего не слышу.
— Я слышал, как закрылась входная дверь. Как думаешь, Джаз могла вернуться домой?
— Нет, она обещала, что не придет.
— Там! Тсс.
Я напрягаюсь, чтобы услышать.
— Что? — шепчу я.
— Мужской голос.
— Думаю, тебе кажется. — Я снова начинаю раскачиваться на его члене, игнорируя его паранойю, когда тоже слышу это.
— Видишь? — Шипит он. — Твой отец вернулся домой пораньше.
— Нет, определенно нет, он в Нью-Йорке… или уже в Дубае? Какой сегодня день? — Хмурюсь я.
— Развяжи меня.
— Нет, подожди здесь.
Я встаю с него и направляюсь к двери, хватая свой шелковый халат с крючка и проскальзывая в него.
— Мэгс. — Шумно шепчет он.
Игнорируя его, я открываю дверь в спальню.
— Папа! — Видеть его, пересекающего площадку и разговаривающего по телефону, пугает меня. Он останавливается и говорит тому, с кем он разговаривал, что ему нужно идти. — А почему ты дома? — Я захлопываю дверь в спальню и направляюсь к нему, чтобы он не увидел Уилла. Я не знаю, что он слышал.
— Дубай отменился, привет, душистый горошек. — Он привлекает меня в свои объятия и целует в лоб.
Я чувствую себя грязной, зная, чем только что занималась.
— Привет.
— Выпьешь со мной чая, прежде чем я отправлюсь на боковую?
Дерьмо.
— На самом деле, пап, я просто… — Я возвращаюсь к своей спальне.
— Ох, — он поднимает руки. — Больше ни слова. Если ты работала, не позволяй мне беспокоить тебя. Я без сил. Просто приму душ и пойду спать.
— Хорошо, — нервно улыбаюсь я.
— Давай позавтракаем вместе. Это была Анна, ей удалось назначить совещание во Франкфурте, так что завтра снова уеду.
— Конечно, — отвечаю я, испытывая чувство жалости к многострадальной ассистентке моего отца, перекраивающей график поездок днем и ночью. Я, улыбаясь, жду, когда он уйдет, чтобы я могла открыть дверь.
— Спокойной ночи. — Он машет, оглядываясь, и исчезает, направляясь дальше по длинному коридору к своим апартаментам.
— Спокойной ночи, — говорю я в ответ.
Когда я убеждаюсь, что он ушел, скольжу обратно в свою комнату и запираю дверь на всякий случай.
— Гребаный ад. Развяжи меня, — требует Уилл. — Он нас слышал?
— Я так не думаю. — Я подхожу к нему. — Прости. Он не должен был так рано вернуться.
— Ты тут не причем, просто развяжи меня. — Он тянет свои путы. — Не думаю, что смог бы это сделать, не унизившись.
— Ты не будешь унижен, он ничего не видел.
— Торчать привязанным к мебели с твоим отцом за дверью очень унизительный опыт, Мэгс.
— Хорошо, это было всего лишь раз. В следующий раз буду запирать дверь.
— Может быть нам не стоит в следующий раз делать такие глупости.
— Что?
— Ну, что если я на самом деле не создан для всего этого?
— Малыш, ты совершенство. Доверься мне. — Я снова быстро седлаю его. Взяв его в руки между нами.
— Мэгс, пожалуйста, мы должны остановиться. Развяжи меня.
— Разве я разрешала тебе говорить?
— Нет, но…
Я зажимаю рукой его рот.