Странная дружба

Он уже наловчился различать их безотносительно того, с какой стороны тела эти ощущения чувствуются. От Жени — нежные и аккуратные, со скрытой внутри манящей чувственностью. От Тани — резкие и порывистые, как освежающий мятный ливень в разгар летней жары. И смешивающийся между собой в непонятный коктейль, который отзывался внутри тела волнительным буханием.

Его руки, повинуясь инстинктивным порывам, стали искать с девичьими телами большей близости — под Таниной футболкой, около самого пояска лифчика и под Жениной юбкой, возле тонкой тесьмы на подрагивающем и покрывающимся мурашками под самыми пальцами бедре. Мыслей в голове становилось всё меньше. А вот чувства — внутренние и внешние — наоборот, обострились. И отчего-то стали очень слышны капли, бьющиеся о подоконник и мелкими слезинками падающими на стекло. Будто дождь очень сильно переживал, что не может попасть внутрь — к ним.

Женя провела руками по тёмной шевелюре Максима. На вид волосы казались жесткими, словно щетина, на стоило только ладони прикоснуться к ним, как причёска покорно приминалась под ними, словно молодая, свежая поросль на лугу. И легко позволила коснуться нежной кожи головы.

Женина ладонь двинулась чуть вниз, к шее, и наткнулась на неожиданное препятствие — пальцы толкнулись в аккуратную, мелкую руку, принадлежащую Тане. Женя остановилась, и сестра не стала напирать, а торопливо ускользнула с дороги, позволяя чужим волосам свободно ложиться на Женины пальцы. И Женя машинально скользнула ниже. Без желания расчистить себе дорогу, скорее в попытке вернуть себе лёгкое прикосновение. И Танин большой палец осторожно накрыл Женино ребро ладони. И ласково прошёлся туда-сюда, посылая по ладони мягкие, расслабляющие волны.

Таня не смогла сдержать резкого вздоха, когда губы Максима сомкнулись на её шее. Язык коротко скользнул по коже, и мягкое прикосновение будто расширилось, становясь жадным. От этого по телу пошли напряжённые канатики, которые напрягли, заостряя, соски. Танина ладонь сама собой впилась в живот Максима, желая прочувствовать все его плотные мышцы. И сжимая пальцы, будто стремясь себе что-то присвоить. Она приткнулась к Максиму ближе, чувствуя, как влажная дорожка его языка настойчиво стремился вверх, к щеке. И как он впивается, закрывая, в её губы.

Женины руки умело скользнули к его ширинке и быстро справились с молнией — до Максима только донёсся её «вжик» и по члену прошло ощущение свободы. И почти счастья. Если не считать ткань трусов, которая хоть и мягко, но всё же натянулась на влажной головке.

Женя — лёгкая. И всё же её вес приятно ощутился на собственных бёдрах, когда та легко его оседлала. Приятная, тонкая ткань юбки сдувшимся парашютом легла ему на живот, закрывая собой и его, и Женины интимные места. Но для Тани складчатая ткань не стала препятствием — её рука, не раздумывая, скользнула под неё и издевательски замерла прямо на резинке Максимовых трусов. Хорошо, что издевательницей Таня по природе своей не была и, к радости Максима, быстро подцепила её и потянула вниз, высвобождая и стараясь не задеть стоящий орган.

А Женя в это время подцепила за нижние края свою майку и одним движением избавилась от неё — так светлым комом повисла в собранных щепоткой пальцах. А потом и вовсе исчезла, когда Женина ладонь раскрылась. Женя выгнулась к нему грудью — руки завела за спину, в мгновение ока расстегивая замок лифчика. Лямки его тут же ослабели, а чашки перестал обтягивать груди, даруя им свободу. Максима резко подвело снизу.

Хвала небесам, всё ещё скованным грозой, Женя не имела привычки дразнить его или применять иные формы интимного произвола. Так что, глядя на Максима потемневшими глазами и вдыхая через приоткрытые пересохшие губы, она ловкими пальцами отодвинула ластовицу в сторону, оголяя пухлый розоватый бугорок со светлыми волосками. И, осторожно перебирая коленками, стала двигаться ближе.

Руки Максима машинально дёрнулись вперёд — ещё непонятно куда конкретно, просто к Жениному телу. Но их остановило неожиданно сильное и уверенное касание. Даже хватка.

Танины руки плотно вдавили их с обеих сторон в мягкую обивку дивана. До тех пор, пока эта самая обивка не стала казаться твёрдой. А руки Максима расслабились и перестали удерживать напряжение. Только тогда маленькие ладони перестали быть властными и снова стали тёплыми и нежными. Они симметрично скользнули на крупные запястья и остановились там, не в силах полностью обхватить их пальцами. Замерли, будто ещё ожидая, что Максим будет сопротивляться. И только через несколько секунд двинулись дальше, оглаживая предплечья и безжалостно поднимая волосы на них дыбом.

Стало жарко. Очень. От Жениной и Таниной близости. От того, как Женин лифчик сминается, елозя по его грудной клетки — кроме него между их телами больше ничего не было. Да и тот быстро сполз к животу, позволяя девичьим грудям беспрепятственно его ласкать. От того, как Таня сильно сжимала его плечи и не давала перевести дыхания своими поцелуями. Её жадно дыхание так и норовило забрать собственное. Её твёрдые зубы сошлись на мочке уха, отчего Максим зашипел, резко втягивая очень холодный на фоне разгорячённого нёба воздух.

Движения Жени стали уверенными — она только начинала в таких случаях, как лесная нимфа, почти скромно и по возможности невесомо. Дальше же нимфа неизменно взрослела, если не до уровня валькирии, то где-то близко.

Влажная вагина плотно и влажно обхватывала его член — Максим чувствовал ребристые жаркие стенки. Давление их то усиливалось, то опадало, мажа всё вязкой влагой.

Таня притиснулась ближе. Движения её рук стали теряться на коже и уже плохо получалось разобрать, что именно она трогает. Но плавные, настойчивые прикосновения всё равно отзывались в голове и ещё больше сбивали дыхание.

Рук его больше никто не держал. Так что он смог притиснуться к себе Женино тонкое и живое тело. Её лицо на пике движения оказалось выше. Рассмотреть его толком не получилось — Женя тут же накрыла его тонкими губами. Её поцелуй был до ломоты в зубах жадным. А накрывающее движение тазом таким сильным и каким-то сладким, что Максим едва не кончил. Но секс втроём накладывает определённые требования к выносливости. К которым Максим учится приспосабливаться. Так что следующее Женино движение уже ощущается спокойнее.

Она вдруг отстраняется. Не полностью, только верхней частью, и замирает. Глаза прикрыты. Покрасневшие губы судорожно хватают воздух. Прогибаясь в спине, она наощупь хватается за Максима. И попадает одной рукой ему на плечо, а второй — на локоть Тани.

Даже в таком состоянии — когда Максим чувствует набухающий пульс внутри её промежности — она не может не чувствовать, что держится не только за Максима. Но и не думает «исправлять» положение.

Таня инстинктивно подвигается ближе к ней. Ей, распалённой, с буханием внизу живота, влагой между бёдрами и почти с исступлением в груди, хотелось слиться с «предоргазменной» Женей.

У той на теле выступил мелкий пот. Поблёскивал, как серебро, на заострившейся груди. Подчёркивал гладкие изгибы талии. Лежал на подрагивающих мышцами бёдрах. Таня, поддавшись порыву, потянулась навстречу и погладила напряжённый живот, по пути сталкиваясь с рукой Максима, обнимающего Женю за ягодицы.

Тёплый, живой живот. Подчиняющийся неровному, сбитому дыханию. Чуть подрагивающий под рукой от Жениных елозящих движениях на Максиме.

Женя приоткрыла глаза. Голубой свет внутри них прошиб Таню насквозь. И лёгкое, совершенно кошачье движение, обдало её теплом.

Женины губы накрыли её собственные. Дыхание от приятной неожиданности перебило, и Таня пришлось инстинктивно разомкнуть губы. Но дышать, конечно, всё равно не получилось — зато Женин юркий, остренький язык, скользнул внутрь. Увлекая собственный, он затеял короткую, но сильную игру, вовлекающую губы.

Не прошло и минуты, как Женя отстранилась. С коротким стоном, прикрытыми глазами и покорно опавшими плечами. Бёдра её последний раз сжались и тоже блаженно расслабились.

Такой стремительности от разомлевшего было Максима Таня не ожидала. Тот ринулся к ней так быстро, что она, кажется, даже не успела уловить его движения. Женя, в отличие от неё, сориентировалась быстрее и уже сидела на диване, бездумно поправляя волосы — заводя непослушные прядки за уши.

Первое, что Таня почувствовала — плотная ткань джинсов. Внутренними частями бёдер — Максим уже накрыл его сверху. Его стоячий орган, влажный и горячий, упёрся ей вниз живота. Таню зажгло изнутри и снаружи. И она уже было намеревалась стиснуть тело Макса своими ногами, но тот вдруг отстранился, унося с собой львиную долю тепла.

Разозлиться Таня не успела — расплывающийся взгляд всё же уловил, как Макс зло дёргает с себя джинсы между с бельём. Хорошо, что сама она успела разоблачиться гораздо раньше — когда он был занят Женькой, а саму Таню очень сильно бесила собственная одежда, от которой ужасно хотелось избавиться.

Глядя на крепкие оголяющиеся ноги Максима, она машинально сжала собственную грудь — та отозвалась упругим сопротивлением и приятными волнами по телу. Но не настолько приятными, как если дотрагивается кто-то другой. Прикосновение к лобку и ниже, к набухшим складкам, вышло приятнее — под пальцами раздался влажный звук прикосновение. Но всё равно это лишь распаляло, а никак не удовлетворяло. Так что в промежности ожидающе, и почти зло бухнуло, когда Максим, наконец, голый, навалился сверху.

Его крепкое тело прижало Таню к дивану. Совсем как она недавно чужие руки. Зубы плотно прикусили кожу на плече, отчего тело защекотало жаркими мурашками. Член упёрся ей в промежность, но ещё не вошёл. Танька машинально стиснула зубы и едва не скрипнула ими от того, как предвкушающе всё сжалось внутри влагалища.

Влажная головка скользнула ей по лобку, оставляя на нём прохладный след. Таня прикрыла глаза, пытаясь удержать сознание, стучащее и в голове, и между ног одновременно. В груди горело, отзываясь на кончиках сосков почти болезненным напряжением. Танька сглотнула и закусила нижнюю губу. И рефлекторно сжала бёдра, чувствуя ими влажную смазку.

Максим наклонился. Подбородком Таня почувствовала его лёгкие, густые волосы. Они защекотали кожу. По телу вниз побежали редкие мурашки, чуть-чуть усиливая ждущее напряжение в паху. А вот нежное, осторожное касание к соску усилило это напряжение сильно — Таня ощутила внутри первый сладкий спазм. Чужой язык проходился по её коже, на секунду согревая, а дальше — оставляя прохладные следы. Куда они вели Таня уже не чувствовала. Чувствовала только жар внутри. И рассыпающееся напряжение.

Наконец, стало очень комфортно и приятно. Будто сбылась мечта и Таню наполнило ощущением счастливого удовольствия. Это Максима, наконец, проскользнул внутрь.

Таня открыла глаза. Лицо Максима было сверху и очень близко. Тёмные брови почти сошлись на переносице. Кожа стала почти красной, и через поры выступили микроскопические капельки пота. У Тани зарябило в глазах. А потом смотреть на этот бисер стало вообще невыносимо — Максим начал двигаться внутри неё, и от этого все внутренние чувства обострились. А внешние — наоборот, будто испарились.