Странная дружба

Глава 22. Примирения?

Мать он увидел сразу. И что-то из груди сразу подвело в шею. Зрение Максима резко обострилось безо всяких причин.

После выздоровления и выписки прошло уже несколько недель. И, кажется, их почти политический нейтралитет и время тишины подошло к концу.

Мама выглядела спокойной — сидя за высоким столиком кафе, перелистывала что-то на экране телефона и даже немного улыбалась. Высокие каблуки её упирались в перегородку тонконогого сиденья, а коленки и мыски ботинок уверенно указывали в его сторону. Хоть Лиса сына пока и не видела.

Когда утром на дисплее телефона отразился её номер, Максим одновременно и обрадовался, и разволновался. Всё-таки устоявшаяся между ними тишина на щекотливые темы нервировала своей неизвестностью.

Голос матери был привычно бодрым, даже нигде не дрогнул. И Максим постарался продемонстрировать такой же.

— Привет, ты как? — почти без паузы между словами поинтересовалась она. Максим инстинктивно пытался уловить в материнском голосе… что? Он и сам не знал.

— Нормально, — отрапортовал Максим. — Как ты?

И запоздало сообразил, что надо было спросить и про отца. Но мама уже продолжила разговор.

— Слушай, давай встретимся? — она назвала знакомое кафе.

— Давай, — бездумно согласился Максим, плоховато соображая — всё-таки бодрый тон никак не вязался с воспоминанием о её разочарованной маской вместо лица. Которое снова начинало всплывать в памяти — эйфория от того, что Макс выжил и выздоровел уже давно прошла. Оголяя притупленные гормонами нервы.

— Только пока один, окей? — чуть приглушило её голос. Но это «окей» прозвучало с привычным чисто американским акцентом.

— Оке, — на автомате отозвался Максим, как и всегда нарочито безграмотно.

И, чтобы не загораживать проход, шагнул в зал.

Лиса подняла голову и кивнула, ему, откладывая телефон. Максим неловко подошёл и сел на соседний стул. Тоже заказал себе кофе.

Мама развернулась к нему и, неспешно перемешивая ложечкой внутри чашки с кофе, начала ничего не значащую беседу о конце лета и грядущем универе. И только когда Максим окончательно успокоился, перешла к более важным.

— Ты как? Отсроченные последствия не проявились? — лицо и голос её неуловимо изменились, придавая вопросу оттенок серьёзного интереса. Внимательные серые глаза сосредоточенно впились в лицо Максима.

Решив не врать, тот неопределённо пожал плечами и отозвался:

— Вроде сойдёт. Всё как и раньше. Может, даже чуть лучше, — Максим слабо улыбнулся, но мать предпочла этого не заметить.

— Слушай… — Лиса отодвинула от себя чашку. И, наконец, перешла к главной теме. — Это, конечно, всё очень неожиданно… И не сказать, чтобы я… мы с папой когда-нибудь думали о чём-то таком… Да и вообще… Ну… Знаешь, как это выглядит со стороны? Честно?

Её взгляд стал ещё серьёзнее и чуть не пригвоздил Максима к стулу. Но он мужественно выдержал его и кивнул.

— Это смотрится как разврат и неразборчивость, — решительно вывалила Лиса, и её глаза будто метнули в сына две острые молнии. Попавшие точно в цель. Отчего волна материнского гнева не могла не снизить своего накала.

— Ладно… — она посмотрела на свои ладони. — В конце концов мы тут все не святые.

Лиса, конечно, была в курсе, что Игорь провестил Максима историей их собственного знакомства. И, в общем-то, ожидала от сына пики в эту сторону. Но её не следовало, что автоматом повысило Лисино уважение.

— Просто мы, как это ни глупо звучит, волнуемся. И побаиваемся того, чего не понимаем, — Лиса слабо улыбнулась и снова посмотрела на него. — Но хотим, чтобы у тебя всё было хорошо.

— Ты так говоришь, — хмыкнул Максим — Будто я признался, что гей,

— Этого ещё не хватало! — Лиса испуганно замахала рукой. И с подозрением уточнила: — Ты же не гей?

И облегчённо кивнула, когда сын отрицательно покачала головой. И снова стала серьёзной.

— И, как вообще так вышло? — она явно старалась преодолеть смущение. — В смысле… ну… как вы все… познакомились?

— В лагере. «Юннате». Они тоже там были.

— И прям тогда начали?

— Нет, там мне нравилась Женя. И мы, ну, не встречались даже. Она там вроде даже с другим мутила. Но он ей, она потом говорила, не очень нравился. И я ей тоже вроде нравился. И мы даже ночью сбегали на речку. А там…

— Избавь меня от этих подробностей, — с характерной мимикой попросила Лиса.

— Ладно, — Максим всё равно уже разошёлся. — А, я же их ещё от маньяка спасал. Но мне тогда Таня — ну, сестра Женина. Двоюродная или сводная — не знаю, как это называется. Она вроде не очень нравилась. Какая-то противная казалась. А потом как-то ничего. Весёлая оказалась. Ну, не настолько, чтобы с Женькой расставаться. Но как-то вроде так.

— И они обе не против такого? — уточнила Лиса.

— Неа. Женя даже сама всё это и предложила.

— И, ты говоришь, в семье у них тоже… похожее?

— Ну да. Там мамы их — близняшки. И папа тоже старше.

Всё-таки сказал. Ладно.

— У тебя всегда такое было? — спросила Лиса. — Ну… стремление, чтоб было много девушек? Или нежелание хранить верность.

— Нет, — Максим задумался, вытряхивая память о ранних годах.

Подобных мечтаний, игр или мыслей у него вроде не было. Просто как-то само собой сложилось. Или Максиму так думалось.

— И… у вас что-то вроде свободных отношений? Или ты там ещё кого-то приглядываешь?

Максим непонимающе уставился на мать. Свободными эти отношения он не считал. Да и не испытывал желания кого-то там приглядывать.

— Ладно, ладно, — примирительно улыбнулась Лиса. — Перестаю.

И отхлебнула кофе. Максим тоже сделал глоток. Надо же — вкусно.

— Ладно, — снова повторила Лиса. — Вроде пока звучит не так страшно… Да и… Таня с Женей? Даже к больнице к тебе приходили. Наверное, это что-то да значит.

С смутной надеждой, спрятанной где-то внутри, Лиса глотнула кофе.

Максим обрадовался. И, наконец, спросил:

— Кстати, как папа?

Теперь Лиса пожала плечами:

— Не знаю. Мы не разговариваем.

— Извини, — радости Максима тут же стало меньше.

— За что? — не поняла Лиса.

— Вы же из-за меня поссорились…

— Ну и что, — отмахнулась Лиса. — Да и вообще… Ты думаешь, ссоры это прямо так страшно и плохо? Я раньше тоже так думала. А потом… Вот смотри, копится у тебя злость на партнёра. Думаешь ты, что он такая собака и чучело, а ты прямо лапочка. Если не ссоришься, то всё это остаётся внутри. А вот если ругаешься… Вот рассказала ты ему, какое он чучело. Так он тебе в ответ расскажет, что ты тоже чучело! С примерами. С чувством, с толком, с расстановкой. И, знаешь… как-то легче сразу становится — раз ты чучело, и он чучело… То два чучела друг друга стоят! И как-то проще жить становится. И он тебя уже не бесит. Почти.

Максим прыснул подробному объяснению пользы ссор и насмешливому выражению материнского лица. И червячок его беспокойства стал почти незаметным. Если мама не придаёт этому большого значния, значит всё и вправду нормально.

Выйдя из кафе, они тепло попрощались.

— Будь аккуратнее, — почти шепнула ему Лиса, расцепляя руки на его крупной спине. — Отец тогда чуть с ума не сошёл. Да и я тоже…

— Хорошо, — честно пообещал Максим. И на душе у него стало теплее. Если столько народу так за него переживают, то жизнь определённо идёт в нужную сторону.

Проводив взглядом сына, Лиса глянула на цифры времени. Можно, в принципе, и домой. А можно и в другое место.

К остановке она шла не спеша и так и не смогла решить, куда же именно ей отправиться. Поэтому решила предоставить всё на волю случая.

В сторону дома идёт 37-ой автобус. А в другую — 53-ий. Вот какой раньше подойдёт, так тому и быть.

Лиса ощутила лёгкий азарт сродни тому, какой испытывают игроки у рулетки. Или те, кто подкидывают монетку и смотрят, как она переворачивается в воздухе. И не зависнет ли?

Монетка на самом деле помогает сделать выбор. Потому что пока ждёшь её приземления на ладонь, уже надеешься либо на «орла», либо на «решку».

Вот из-за поворота неспешно выползло синее автобусное тело. Пока далековато — цифр не видно. И Лиса даже бездумно приподнялась на цыпочки, будто это хоть как-то сможет усилить остроту её зрения.

А автобус тем временем подъезжал ближе. И вот…

37.

Лиса разочарованно бухнулась на каблуки. Надо ехать домойю. Она-то надеялась на 53… А стоило ли? И вообще — надо ли туда — к нему — ехать, если дома происходит чёрт знает что?.. Конечно, разговор с Максимом её немного успокоил. Но совершенно не до конца. Поэтому сомнения и растерянность всё ещё мучали бедную душу. Да и обида на Игоря всё-таки осталась — хоть она и недавно просвещала сына о пользе ссор, их негативную сторону игнорировать тоже нельзя. Когда обидные слова партнёра всё крутятся в памяти, а ты подбираешь и подбираешь ответные слова. Да такие, чтобы уесть до самых поджилок. Чтобы ему стало так же больно, как тебе. И чтобы понял… Варишься в этой ссоре.

37-ой автобус тем временем бездушно закрыл двери и уехал. Ему-то всё равно на женские душевные метания. Бездушный… Кажется, теперь вариантов нет — только ждать 53-ий. Хотя… его можно тоже пропустить. И вообще, может тот автобус, уехавший домой, был знаком? И следовало к нему прислушаться? А с другой стороны…

Ай, ладно — столько ломать голову, то так и будешь стоять на остановке до скончания веков. Как буриданов осёл. Который помер с голоду между двумя скирдами. Нет, разделить участь какого-то осла Лисе совершенно не хочется. Тем более «ослом» именнноона обозвала Игоря, а не наоборот. Так что к тому моменту, когда на остановку подъехал 53-ий, она уверенно зашла в салон и смирилась с собственным решением. В конце концов, при конфликтах многие женщины поступают точно так же.

Дорога была почти свободной, и Лиса «с ветерком» домчалась до нужной остановки. Даже рановато — до конца его рабочего дня ещё минут десять. Хорошо, что у Лисы сегодня методический день в универе. Так что можно отойти от остановки подальше и сделать вид, что просто случайно сюда забрела.

Задерживается, что ли? Уже шестой час, а его всё нет. Лиса начала раздражаться. И его появления это, конечно, не ускорило. Да и настроения не подняло. А вот когда Лиса почти смирилась с тем, что, видимо, не судьба…

Вот и он. Или нет? Лиса сощурилась. Точно! Радость узнавания легонько тронула сердце. Идёт, очень серьёзный на вид. Взгляд, строго перед собой. И весь суровый — брови, кажется, напряжены, как у орла. Походка ровная и уверенная. Даже стремительная, хотя в движениях нет ни капли торопливости. Сумка в такт походке покачивается на плече, а руки машинально в карманах.

Губы Лисы сами собой растянулись в улыбку. Наверное, глуповатую со стороны. Но какая разница. Да и он её не видит, чешет себе, суровый и самоуверенный, в нужную сторону. Такой красивый…

Какое-то детское превосходство защекотало горло изнутри: я тебя вижу, а ты меня нет! И всякая обида рухнула, уступив место тёплому приятию.

— Игорь! — завопила Лиса.

Тот, всё ещё на внушительном расстоянии, вздрогнул, будто его окатили ведром воды. И инстинктивно развернулся на позывные. Смеясь, Лиса замахала ему. Игорь сначала очень часто и очень растерянно заморгал, а потом, поймав Лису в фокус, заулыбался так, словно пытался отразить зубами солнце. У Лисы в ответ едва не свело скулы — так усилилась собственная улыбка. И она поспешила к замеревшему, вытащившему из карманов руки мужу.