Алый камень

***

Я имею значение.

Я люблю себя.

Мир станет лучше, если в нем буду я.

Кто должен думать об этих словах? Я. Вот кто. Я не уверена, сколько еще раз меня будут дергать, сбивать с ног и пинать в живот, прежде чем я отключусь.

Дэниел отвозит нас в свой отель в Саванне. Я напоминаю себе, что дыра в моей душе размером с Теодора Рида не останется навсегда. Это мое путешествие. Неважно, кого я встречу на пути, он мой и только мой.

Я узнала, что умру, и захотела жить.

Я узнала, что буду жить, и теперь хочу умереть.

Пришло время считать вдохи и благодарить за каждый из них. В конце концов, мне не придется напоминать себе, что нужно их делать.

— Как ты меня нашел? — шепчу я, когда мы входим в гостиничный номер.

Мы не произнесли ни слова с тех пор, как вышли из дома.

Дэниел ставит мои сумки на пол и садится на край кровати.

— Оскар.

Я закрываю глаза и качаю головой.

— Что ты наделал? Я же просила тебя никогда не говорить ему.

Он поднимает плечи и опускает их с тяжелым вздохом. Я истощила его.

— Это было похоже на ситуацию «жизнь или смерть». Я знал, что он знает, как найти тебя.

— Он собирается сбежать из тюрьмы.

Дэниел покачал головой.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что ты сказал ему, что его девочка умирает!

Дэниел вздрагивает.

Я мечусь по комнате.

— Ты должен вернуться и сказать ему, что со мной все в порядке. Если он сбежит, то навсегда останется беглецом, но если он отсидит свой срок, то снова сможет быть свободным. Ты должен вернуться. Ты должен…

— Мы.

Я останавливаюсь и сужаю на него глаза.

— Прости?

— Мы. Мы вернемся и скажем ему, что ты в порядке, даже если ты не совсем в порядке. Рак первой стадии — это все равно рак.

— Дэниел… Я не вернусь. — Такое ощущение, что я даю указания пятилетнему ребенку — мягко и медленно.

Он качает головой и тянет меня за руку, чтобы я встала между его ног.

— Скарлет… — он прижимает мою руку к своей груди. Я чувствую его шрам под рубашкой. — Ты — мое сердце. Я жил ради тебя. Это чудо, что я вообще жив, но я жив. И ты тоже. Мы — два чуда. Разве ты не видишь этого? Несмотря ни на что, нам суждено быть вместе. Измена не…

— Стоп. — Я отступаю назад. — Я не изменяла тебе. Мы расстались.

— Мы были помолвлены. — Он вскакивает на ноги. Я делаю еще один шаг назад.

— Были. Я бросила тебя — бросила нас. Я оплакивала тебя и то, что у нас было.

— Прыгнув в постель с другим мужчиной?

Я поворачиваюсь и смотрю в окно.

— Я даже не знаю, за что должна извиняться. За то, что у меня был рак? За то, что решила прожить свои последние дни на своих условиях? За то, что нашла утешение в прикосновениях другого мужчины, когда думала, что умру? Или за то, что не умру?

— Скажи мне, что это был просто секс, Скарлет. Скажи мне, что ты не имела в виду то, что сказала ему. Скажи мне…

— Это было ничем. — Я снова смотрю ему в лицо, эмоции жгут мои глаза. — Это была ложь. Но в какой-то момент эта ложь стала моей величайшей правдой. И это «ничего» превратилось в нечто, что сейчас кажется мне всем. Теперь я остаюсь с холодной реальностью, что мы были ложью, Дэниел.

Его лицо искажается в маску замешательства.

— О чем ты говоришь?

Я простила себя за это, когда моя смерть казалась неминуемой. Теперь мне нужно отпустить это, чтобы жить.

— Когда ты был в больнице… — я вдыхаю с трудом, когда прошлое снова наваливается на меня —…и врачи сказали, что тебе скоро понадобится пересадка сердца, иначе ты умрешь, я запаниковала.

Глаза Дэниела сузились.

— Мы все паниковали.

Я качаю головой.

— Я не просто запаниковала. Я сделала кое-что…

— Что ты имеешь в виду?

Все эти годы он даже не подозревал, сколько правды было в его шутке о том, что я была воровкой, укравшей его сердце.

— Я переместила твое имя в начало списка трансплантантов и положила значительную сумму денег на счета всех, кто заметил бы изменения в списке.

— Ты сказал… — Он покачал головой. — Ты сказала, что реципиент умер до прибытия сердца. Ты сказала, что я подхожу больше всех, и, если я не возьму его, донорское сердце будет потеряно. Ты сказала, что это чудо.

Оскар сказал мне «спаси мальчика». Он сказал, что между добром и злом, жизнью и смертью существует серая зона под названием любовь. В своей совершенно поганой книге жизненных принципов он утверждал, что любовь безгранична, справедливость — это недостаток слабых, а мораль убивает больше людей, чем спасает.

До тех пор, пока пять месяцев назад я не уехала из Лондона, я была продуктом Оскара Стоуна, равными частями природы и воспитания — вором в третьем поколении, которому суждено было попасться. Мы все попадаемся, в конце концов.

— Я солгала.

— Ты солгала? Ты СОЛГАЛА!?!

— Мне жаль. За это я действительно сожалею.

— Так… так… — Он переплетает пальцы за шеей и поднимает взгляд к потолку. — Ты сожалеешь о том, что солгала мне, или о том, что украла сердце, которое не должно было принадлежать мне?

— И то, и другое.

Он смеется самым циничным смехом.

— Так что, оглядываясь назад, почти восемь лет спустя, ты жалеешь, что украла сердце?

Я качаю головой.

— Я бы хотела не отнимать жизнь.

— Семантика.

— Нет. У меня не было проблем с кражей сердца. Я бы сделала это снова. Если бы существовал какой-то банк сердец, доступный тому, кто больше заплатит, я бы солгала и украла почти у любого, чтобы дать тебе жизнь. Даже сейчас. — Мне нужно, чтобы он понял, что моя любовь к нему не исчезла. И никогда не исчезнет. — Но это сердце не принадлежало тому, кто больше заплатит. Оно принадлежало другому человеку, такому же, как ты, отчаянно желающему жить. Так что я не просто украла твое сердце. Я украла жизнь. Которую я хотела бы вернуть. Я бы все исправила, если бы могла. Даже если…

— Даже если бы это означало, что я не буду жить.

Я моргаю, выпуская слезы, и медленно киваю.

Его челюсть сжимается несколько раз, когда его стеклянные глаза встречаются с моими. Передо мной стоит человек, который чувствует вину за то, что он жив. Я никогда не хотела, чтобы он так себя чувствовал, но мое чувство вины чуть не убило меня. Я искренне верю, что оно сыграло главную роль в том, что мое тело поддалось раку.

— Я все еще люблю тебя, — шепчет он.

Сжав дрожащие губы, я киваю, желая только одного — упасть в его объятия и зарыдать. Конечно, он все еще любит меня. Я бы никогда не сказала «да» ни одному мужчине, который не любил бы меня так сильно. Как бы мне ни хотелось, чтобы это был эпический момент о женщине, которая полюбила двух мужчин, но в итоге выбрала того, кого любила дольше, это не так.

Я подхожу к нему ближе и снова прижимаю руку к его груди.

— Я всегда любила, люблю и буду любить тебя, Дэниел. Но каким бы ни был мой диагноз, Скарлет, которой ты сделал предложение? Она умерла. Я не она. Я не вернусь с тобой в Лондон, к той жизни, к Оскару. За последние пять месяцев я нашла человека, о существовании которого даже не подозревала, и она мне нравится, как и мое тело. Она — Скарлет, которая побеждает рак. Она живет моментом. У нее нет ни одного электронного устройства. Она смотрит на жизнь совсем по-другому. Она не живет с сожалением.

Моя рука перемещается от его сердца к его красивому лицу, вытирая слезы.

— Она… любит другого мужчину.

Дэниел рухнул на пол, обняв меня за талию. Мы прошли полный круг. Я провожу руками по его волосам, когда он зарывается лицом в мою рубашку и плачет.

— Пошла ты, Скарлет Стоун. Пошла ты за то, что забрала мое сердце. Пошла ты за… за… — всхлипывает он.

— Пошла я жить, — шепчу я, падая на колени и обнимая его.

Прямо сейчас, посреди самой ужасной боли, я понимаю, что не выбираю Тео. Он может не любить меня. Мы можем навсегда остаться никем. Я могу жить с этим. Я буду жить с этим. Я выбираю отпустить чувство вины и держаться за звук собственного дыхания — вдох, выдох. Я считаю их. Сегодня я выбираю Скарлет Стоун.