Бывший. Ворвусь в твою жизнь

Мила

Раньше у Вани были только я и мама.

Теперь у него есть еще трое близких людей.

Стою и наблюдаю за тем, как новые бабушка и дедушка тискают его и как он смущается, улыбается и с детским восторгом принимает объятия.

Его семья стала больше.

— Ревнуешь? — тихо спрашивает Адам и косит на меня взгляд.

Я молча признаю, что все эти годы скучала по Адаму и что лелеяла надежду на случайную встречу с ним. И я хотела, чтобы он знал, что он стал отцом и поэтому оставила ежедневник на столе.

Неосознанно.

— Ваня счастлив, — шепчу я. — Это же сколько на него внимания свалилось.

Перевожу взор на Алексея, который терпеливо ждет мою маму у машины в сторонке. Он, конечно, делает вид, что отстранен и невозмутим, но я замечаю его беглые и заинтересованные взгляды на маму.

— Никогда бы не подумал, что мой водитель такой ловелас, — хмыкает Адам.

Мама же немного взволнована, и смех ее звучит громче, чем обычно.

— Какова вероятность, что моя мама все эти годы ждала твоего странного водителя?

— А если короткий брак с твоим отцом в масштабах вселенной был нужен лишь для того, чтобы они встретились? — отвечает Адам вопросом на вопрос. — И наше с тобой столкновение было тоже из этой оперы?

— То есть это история не глупой студентки и самодовольного мужика, а ее матери и его водителя?

Мы минуту смотрим друг другу в глаза, и Адам мрачно отвечает:

— Алексей нас заразил философским настроением.

— Мы лишь составляющие части великой любви двух одиночеств, которые прошли долгий путь друг к другу? — тихо продолжаю я.

— Это выносит мозг, Мила, — Адам понижает голос до шепота. — Давай не уходить в дебри.

— И о чем же наши голубки там воркуют? — пьяненько и игриво вопрошает Анна, мама Адама, и хитро щурится на нас.

— Вероятно, о том, что нас надо уже выпроваживать, — Павел спускает с рук Ваню, и тот жмется к нему с прощальными объятиями.

У Павла глаза округляются и вспыхивают теплым восторгом. Все. Мелкий ласковый котенок одержал победу над суровым дедом, которого уже и нет смысла хлестать, по лицу тестом на отцовство.

— А это в Ване не от меня и не от тебя, — Адам медленно и удивленно моргает. — Я отца таким никогда не видел. Даже тогда, когда сам был мелким.

— Ревнуешь? — возвращаю ему его же ехидный вопрос.

Павел садится на корточки перед Ваней, берет его за руки и заглядывает в глаза:

— Ты мой внук. Я твой дедушка.

— Я знаю, — Ваня улыбается.

Павел переводит взгляд на меня. Твердый и прямой. Вряд ли я дождусь от него извинений, но иногда не нужны слова, чтобы понять: человек признает свою ошибку.

Я коротко киваю в ответ, и сама удивляюсь, что во мне нет того острого возмущения, которое было всегда частью меня.

— А я твоя бабушка, — Анна лохматит кончиками пальцев волосы Вани.

— А я ею была до всего этого, — снисходительно отвечает моя мама.

— Это было больно, — Анна возмущенно смотрит на нее.

— Ну… что поделать, — мама пожимает плечами, а затем примиряюще улыбается. — Не сдержалась. Я бываю вредной и ревнивой.

И опять прощания идут по кругу.

— Алексей, кажется, теряет терпение, — шепчет Адам.

И, действительно, Алексей, поджав губы, хмурится.

— Так, надо срочно мужика спасать, а то у него сейчас пар из ушей повалит, — Адам вздыхает, — беру все в свои руки, — делает паузу и повышает голос, — мы так тут до ночи будем стоять и прощаться.

И его командный и строгий тон срабатывает. Гости рассасываются по машинам, и я цепко наблюдаю за тем, как Алексей галантно распахивает перед мамой боковую дверцу машины. Их взгляды на секунду встречаются, и у меня аж сердце замирает.

— Это точно химия, — едва слышно отзывается Адам, а его за руку берет Ваня. — Надеюсь, он не струсит.

— Он может струсить? — с сомнением спрашиваю я. — Алексей не просто так вывалил на меня свои планы. Чтобы не струсить и чтобы не потерять достоинство.

Машины медленно выезжают на дорогу, что ведет к воротам в глубине сосновой чащи, и Ваня машет рукой:

— Пока-пока, — а затем поднимает взгляд на Адама. — Выгнал, да?

— Да, — серьезно отвечает он, не смутившись вопроса. — Иногда гостей можно вежливо выгнать.

— Я тоже устал, — Ваня кивает. — Я сегодня много обнимался.

Щурится на Адама, подозрительно молчит и выдает:

— Вы с мамой помирились-помирились? Или еще нет?

В кармане коротко вибрирует телефон.

Сообщение от мамы.

Я вас переиграла, и сама его пригласила. Но не на кофе, а на чай.

Показываю Адаму экран телефона. Все-таки, мама под градусом ведет себя не совсем привычно.

Либо это виновата та самая “химия”, которую уловил Адам.

— А он согласился? — он поднимает на меня взгляд. — Технически, мы же можем переиграть пари.

— Технически, Адам, — я смеюсь, — ты мне должен теперь не кофе, а чай. И только не с мятой. Давай сойдемся на имбирном чае.

Не хочу больше играть недотрогу, и отталкивать того, кто мне снился ночами. Хочу вновь разрешить себе быть влюбленной в отца моего сына.

— Вы помирились? — переспрашивает Ваня и недоуменно хмурится. — Да?

— Мы в процессе, Вань, — Адам обнажает зубы в предвкушающей улыбке, и у меня от затылка по спине к копчику прокатывается волна дрожи. — Имбирный чай, значит?