Жизнь моя [перевод С. Одинцовой]

* * *

Крики Моджи разбудил и Дебру, но, черт ее побери, если она соберется нянчиться с девчонкой. Ей двадцать лет, ей надо учиться жить. Двадцать!

Боже мой, подумала она. В ее годы у меня уже был Майлз.

Каждый раз, глядя на дочь, она испытывала злость. Она навсегда запомнила первую мысль, пришедшую ей в голову, когда она услышала новость о Майлзе.

«Почему это была не Моджи?»

Ужасно — так думать. Какая мать могла подумать такое!

И ей не забыть, как она получила это известие.

Был вечер субботы. Джулиан отправился на званый ужин, а она была в Палате, в комнате клерков. У нее был сложный суд, который начался в понедельник, но поверенные все еще собирали свидетельства. Странно, что она так точно помнит детали.

Она стояла у стола старшего клерка, набирая телефон Юниорской канцелярии, когда вдруг увидела Джулиана, стоящего в дверях, в смокинге и глядящего на нее. Их глаза встретились над головами клерков, и она тут же поняла, что случилось нечто ужасное.

Впоследствии она узнала, что Патрик, находясь в госпитале Мазеранса, часами дозванивался до Джулиана, вместо того чтобы позвонить ей в Палату. Он хотел, чтобы она услышала новость от мужа, а не от полисмена и не от американца, которого никогда не видела. За это она будет благодарна ему до конца жизни. Она бы не перенесла, если бы в тот момент рядом с ней не было бы Джулиана.

Она вспоминала этот момент каждый день, когда просыпалась.

«Почему это была не Моджи?»

Она вообще не могла вспомнить дня похорон, да и большая часть следствия зияла провалом в ее памяти, кроме того момента, когда Патрик сказал коронеру, что Майлз был его лучшим другом. «Его лучшим другом, — подумала она оцепенело. — Я никогда не знала никого из его друзей. Я никогда не знала своего сына».

Но разве могло быть по-другому? Она никогда не планировала иметь детей. Дети были недоразумением.

Она и не представляла, как много времени отнимают дети. Но закон неумолим. Он не делает исключения даже для мужчин, и уж, конечно, для женщин. В месячном возрасте она передала его няне.

Я никогда не знала своего сына.

А теперь вернулась эта девица.

Возрождая свою ложь.

Снова назвав Майлза вором.

Она быстро села, заправляя волосы за уши. Хватит мучить себя! Хватит валяться в постели, слишком долго ничего не предпринимая. Настало время действовать.

Взгляд на будильник подсказал ей, что было пять утра, значит, в Лондоне — четыре. Ее клерк будет не в восторге, когда его разбудят в такой час. Ничего. Он сможет хотя бы раз принести пользу, вместо того чтобы вносить беспорядок в ее расписание.

Она позвонила ему домой и попросила съездить в Палату, чтобы отправить ей факс с данными шести лучших нотариусов Франции, — немедленно.

Пришло время действовать.

Пришло время этой девице исчезнуть отсюда.