Amarie

– Я видела их! – крикнула она, задыхаясь от рыданий. – Я видела, как их убили!

– Это был сон, всего лишь сон.

Увидев лицо человека рядом с собой, Хели на секунду забыла о своем горе.

– К-каган? – срывающимся голосом спросила она

– Архелия, – он вдруг встряхнул ее и посмотрел прямо в глаза, – мы должны сбежать отсюда.

– Как ты здесь оказался?..

– Я думаю, отец задумал что-то очень плохое в отношении тебя.

– Ты шутишь?! – она вырвала руку из его ладоней и вздрогнула от боли, пронзившей все тело. – Пошел прочь… – она устало опустила голову на подушки и почувствовала страшную сонливость, словно ее накачали зельем. Стоило об этом подумать, как она провалилась в глубокий сон.

– Тебе нужно отдохнуть пару дней, – тихо сказал он, убирая светлую прядь волос, которая упала ей на глаза.

Да, Хели знает, что Каган предал ее, но он не хотел, чтобы она узнала всю правду до конца. Невзирая на чудовищную физическую силу, Архелия была слабой – всего лишь девчонка, которую судьба завертела в водовороте событий. Кто знает, почему она свысока смотрела на людей Кандира? Не доверяла? Было от чего. Была ли она высокомерной? Каган был уверен, что нет. Она потеряла все, что у нее было в таком раннем возрасте, что и помнить не должна. Но уже в сознательном возрасте она потеряла Кару и в этом был повинен только один человек – он, Каган. Это он убил женщину, пока она не успела назвать роковое имя того, кто разрушил жизнь Архелии – Ахала. Как Каган мог признаться ей в этом? Но как продолжать лгать Хели о том, что Дан на самом деле был спасителем, а Каралан – единственным человеком, кому можно было верить. И эти люди погибли из-за него и его проклятого отца.

Пытаясь успокоить поднимавшуюся в душе ярость, Каган стал гладить шелковистые волосы Хели, которые от должного ухода наконец перестали выглядеть, как жженая солома. Золотоволосая – одна на весь свет.

Единственная, уникальная, бесценная.

Сейчас Каган был готов своими руками убить отца, если только тот задумал причинить вред Архелии. Он понимал, что навсегда попал под власть чар этой девушки, он навсегда останется ее стражем и никогда – кем-то большим, потому что она возненавидит его, когда узнает всю правду до последней капли.

При других условиях, другой судьбе, они могли бы познакомиться на пышном балу как принц и принцесса. Может, их даже сосватали бы – это был бы блестящий союз двух мощных государств. Однако Каган вспомнил, что дочери Ирристрю с младенчества были помолвлены с другими. Он попробовал представить реакцию Архелии, когда она узнала бы, что чужой волей отдана другому и усмехнулся. Она бы не смирилась, а ее сестры – Анне́рия и Ала́ра пытались бы угомонить сестренку.

Безмятежная картина трех прекрасных императорских дочерей сменилась мрачным воспоминанием его первого дня в Кандире. Кагана туда привели в возрасте десяти лет. Его привезли как пленника и не по годам физически развитого раба. Каган усмехнулся – какая злая ирония, ведь он был одним из наследников царя. В Кандире его продали кузнецу, который нуждался в подмастерье. Кузнец, старый, но чрезвычайно широкий в плечах мужчина, согласился на то, чтобы Каган в свободное время, которого было очень мало, тренировался вместе с прочими бойцами. Надсмотрщикам было плевать на мальчишку, как и всем окружающим. Каган рос невидимкой. Впервые он увидел Архелию лишь через несколько лет, когда ему уже исполнилось пятнадцать, а ей – тринадцать. Он сразу же узнал ее несмотря на старания Кары перекрасить волосы девчонки. Каган помнил красивую рыжую косу девочки, которая бежала по улице. Один-единственный взгляд, которым они тогда обменялись, позволил ему узнать в ней императорскую наследницу. Голубые глаза невозможно было перекрасить или скрыть. Он помнил тот взгляд Хели – настороженный, недоверчивый, как у степного волчонка, который впервые увидел человека. И, разумеется, она не стала с ним заговаривать, просто пробежала дальше. Теперь он знал, как она выглядит и мог отслеживать ее по Кандиру. Он видел ее тренировки с Тагиром в закрытом саду. Он никогда не рассматривал ее как возможного друга или как-либо еще. Он просто знал, что должен любой ценой привести ее в Аламгир. Это была его единственная цель. Цель, важность которой он впитал с молоком матери, которая и научила его хитрости, качеству, которое позволило выжить. Позволило подобраться к Хели так близко, как не подбирался еще никто.

Решающим днем стало переселение Архелии в бараки. Каган не знал, почему Дан вдруг решил отдалить от себя девочку, которую так ревностно оберегал.

И уж полной неожиданностью для Кагана стало появление там одного из братьев – Тохона, который прикинулся старожилом бараков и быстро сплотил вокруг себя прочих бойцов. Тохон также вышел на финишную прямую – он ухитрился завоевать долю доверия Хели и уже был готов к активным действиям, тем, которые стали бы отправной точкой путешествия Архелии в Аламгир.

Этими действиями было нападение Ахала и его армии Безглазых на Кандир. К этой дате все, кто был послан на поимку Архелии уже должны были завершить все приготовления и быть готовыми к побегу.

Все эти годы Ахал не сидел без дела. Он искал главное логово магов, которое те запрятали глубоко под землей. Найдя его, Ахал сумел купить их преданность. Он знал, что без их помощи ему никогда не взять Кандир. Только магия могла взять неприступную горную крепость.

К счастью Кагана, Тохон ухитрился потерять Архелию, и Каган первым нашел ее на пути в Узон. По пути он объединился с Шойо, которая хоть и не была кровным наследником, но тоже могла получить роскошную награду за то, что приведет Хели в Аламгир. Каган подозревал, что она и ее наставница приложили руку к грандиозному плану Ахала. Скорей всего, так оно и было.

Каган взглянул на мирно спящую девушку. Она и не подозревала сколько лжи было вокруг нее. Теперь Каган собирался исправить это. Он пойдет за ней хоть на край света, поможет дойти до места, в которое ей так нужно попасть. Он сделает все, чтобы отвести от нее руку смерти. В конце концов, Хели заслужила безграничную преданность.

А с паутиной лжи, которую свили вокруг нее он, Ахал и прочие, он как-нибудь разберется.

Золотой дракон

Каган находится в тренировочной комнате, когда услышал страшный грохот и оглушающий рев. От ужаса молодой человек выронил клинок, которым последние несколько часов кромсал манекен. "Не может быть" – промелькнуло у него в голове.

Белокаменный замок ходил ходуном, словно в Аламгире происходило сильное землетрясение, но Каган знал, что здесь отродясь не было этого природного явления. Грохот и рев означали одно – Безглазые добились цели.

Каган считал, что у него есть время в запасе и потому продолжал обдумывать побег. Побег представлялся делом нелегким, требующим уточнения множества деталей, и теперь он понял, что времени никогда не было – отец снова опередил его на несколько шагов.

Каган схватил клинок покрепче и бросился вон из комнаты. Ему казалось, что время идет слишком быстро, утекает сквозь пальцы, и он старался догнать его, срезая повороты и мчась как ветер туда, где находилась Архелия. Или то, что из нее сделали маги волей отца. Замок снова зашатался – и Каган, выбежавший на улицу, увидел, как впереди треснули стены, а земля, вспучившись, снова осела.

"Лаборатория", – промелькнуло в голове. Место, где Безглазые проводили эксперименты с магией. Место под замком, которое расширили, чтобы там уместился целый дракон. Каган старался не думать о том, что сейчас происходило на подземном полигоне. Старался не думать о том, что происходит с Хели, но не мог выбросить из головы навязчивый образ чудовищного ящера, которого видел на рисунках в книгах. Древняя легенда оживала на глазах, как бы он этого не хотел.

Каган не знал дорогу в лабораторию, но перепуганные стражи беспрекословно указали дорогу. Население замка в испуганно жалось к стенам, кто-то выбегал на улицу, кто-то прятался. Каган мчался, не чувствуя земли под ногами. Задней мыслью он подумал, что же ему делать, когда доберется до Хели? Ее окружают десятки Безглазых и его отец собственной персоной. Они не позволят освободить ее, прекратить процесс… Тогда Каган понял, что ему плевать, он доберется до нее – а там пусть будет что будет.

Чем ближе он был к лаборатории, тем громче звучали рев и глухие удары, от которых шаталось само основание замка. На мгновение Кагану стало страшно – сейчас он был глубоко под землей и существовала большая вероятность того, что замок обрушится, погребя под собой все живое, что так неосторожно сунулось под землю в этот роковой день.

Легкие разрывались, когда он добежал до входа в огромное круглое помещение со сводчатым потолком, который поддерживали теперь уже рухнувшие каменные колонны. Вход – каменная арка – был разрушен, на полу валялись большие каменные глыбы, по стенам бежали трещины и с потолка сыпалась мелкая крошка. Внутри бесновалось самое необыкновенное, чудесное и редкое существо, которое только мог представить Каган.

Выцветшие картинки, которые он видел в книгах, казались бледной тенью существа, которое сейчас рушило замок. Это был самый настоящий дракон и, если бы Каган видел его сородичей, он все равно мог бы поклясться, что этот ящер был самым красивым из них. Его гибкая золотая чешуя была словно отлита из чистейшего золота, испускающего мягкое сияние – казалось, вокруг дракона светилась золотая дымка. Гигантская голова была в два раза шире колонны, которая лежала у его лап. Дракон мотал головой во все стороны, добавляя хаосу своими огромными кожистыми крыльями, которые сносили все на своем пути, в том числе и мелких по сравнению с ним людей. Вокруг то и дело сверкали вспышки магии, которой пытались укротить существо, но дракон не обращал на них никакого внимания, он ревел, разрушая все вокруг, размахивая лапами и впечатывая людей в камень. В одно из мгновений дракон размахнулся мощным хвостом и стер с лица земли всех, кто стоял позади него. Шипастый гребень на спине золотого ящера вздыбился, впиваясь в потолок.

Каган пораженно стоял, не зная, что предпринять – он не мог даже подумать о том, чтобы подойти к дракону ближе. Сейчас это была не Архелия. Следовало убраться отсюда как можно дальше, но он не мог сделать и шагу.

Безглазые пытались сгруппироваться и, когда им это удалось, они сформировали длинный светящийся аркан – средоточие чистой магии – и набросили его на голову дракона. Аркан притянул голову ящера к земле, и как бы он не бесновался, высвободиться из этой магический веревки ему не удавалось. Проделав тоже самое с лапами и хвостом, Безглазые немного расслабились. Управляя арканами, они смогли приковать дракона к полу, обездвижив его. Кагану показалось, что дракон ослабел, когда Безглазым удалось опутать его арканами, прижав опасные крылья к спине.

Дракон больше не ревел, он лишь сжимал огромные когтистые лапы, положив голову на землю. Каган наконец смог вытолкнуть воздух из своих легких – все это время он почти не дышал, глядя на борьбу. Безглазые что-то ликующе прокричали и откуда-то вышел Ахал – он прятался, пока маги укрощали существо.