О носах и замка́х

Не стану обременять вас подробностями всего дела, скажу лишь, что завершилось оно одновременно и успехом, и провалом. Мы влезли в хранилище, забрали деньги, около полумиллиона льотомнских фантов. Но Машины там не оказалось.

Ну и шумиха тогда поднялась. Просто беспрецедентное событие! Мы враз стали героями дня! Героями недели, как минимум! Двор Р'Оз был поставлен на уши, и это вам не ленивозадая полиция Тремпл-Толл – вы только подумайте: у местных увальней можно украсть Пыльное море прямо из-под носа, а они и не почешутся! В то время как там за дело взялись лучшие представители полиции, гении сыска Моркоу и Клю. Это не могло не льстить: о них частенько писали газеты, у каждого из них на счету было несколько пойманных и обезвреженных маньяков и сумасшедших ученых, а что уж говорить об обычной шушере…

Выждав, когда даже эхо от учиненного нами переполоха уляжется, и Моркоу с Клю, переключат свои носы на других грабителей, я выплатил долги за отца и мать. Им вернули их имена, отцу вернули старую дедушкину квартиру. Отсутствие Машины Счастья в хранилище под банком меня не слишком огорчало, и, признаться, я практически и думать о ней забыл. Но ненадолго.

После того, как дедушкина квартира вернулась к моему отцу, во вновь открытый почтовый ящик пришло письмо без обратного адреса, хранившееся на почте многие годы. И в нем говорилось… я помню его наизусть:

«Здравствуй, старый друг.

Столько разпорывался тебе написать, но стыд пожирал меня от одной лишь мысли о том, как ты читаешь мое письмо, презрительно комкаешь его и швыряешь в огонь.

Прости меня. Прости за то, что я сделал. Я знаю, что ты злишься на меня – впрочем, заслуженно, но я… я должен умолять тебя о прощении. Перед самым концом. Он идет за мной. Я знаю. Этот ужасный человек уже заполучил Машину, но ему достался только один ключ. Как только он узнает, что нужен и второй, он явится. Я не могу этого допустить… У него нет тайного ингредиента, а это значит, что с помощью Машины он сделает вовсе не счастье. Ты лучше других знаешь, о чем речь.

Но я не открою ему тайный ингредиент, не отдам ему ключ. Я отправляю его тебе, старый друг. А тайну Рецепта я заберу с собой. Яд уже приготовлен, и это мои последние мысли. Мои последние сожаления. О тебе.

Прости меня за то, что я сделал.

Прощай.

Реймонд Реджинальд Рид. Без эпилога».

Да, я вижу, что вы все поняли. Письмо и приложенный к нему ключ подтвердили то, что дед действительно изобрел Машину Счастья.

Я показал письмо отцу и уговорил его рассказать мне все, что он знает. Нехотя он поведал мне невероятную и поистине невозможную историю о сумасшедшем изобретателе и о Машине Счастья.

Мой дед, Говард Фиш, был очень наивным человеком и убежденным оптимистом. Он обладал творческим разумом и непреодолимым желанием делать людей вокруг чуть более счастливыми, чем они были. Вы можете назвать это вдохновленностью, а можете навязчивой идеей и даже манией, но, сталкиваясь каждый день с горестями и трагедией, видя страдания и несправедливость, он мечтал хоть немного это изменить. Эта идея крепла в нем, росла и с каждым днем наполняла его. Все его мысли занимал один лишь вопрос: «Как сделать людей счастливыми?». Говард Фиш был невероятным сластеной и талантливым изобретателем, он сконструировал несколько шоколадных и пирожных машин – знаменитые Тарталетки Кри, к слову, производятся на механизме, который он создал. И вот однажды он построил некую Машину. Механизм, не имеющий аналогов. Эта Машина, или, вернее, то, что она производит, как раз и должно было сделать людей счастливыми.

Мой дед и его близкий друг, Реймонд Рид, владели крошечной кондитерской на границе Соуэр и Кэттли. «Далокошшш» – «Шшшоколад» наоборот. Мой дед изобретал и готовил конфеты, а мистер Рид их умело продавал. Все шло своим чередом, но… я ведь уже говорил о навязчивой идее Говарда Фиша? Он все сильнее погружался в себя, все отчужденнее становился. Реймонд Рид очень скептически относился к идеям моего деда, и его можно понять: кому в здравом уме придет в голову делать людей счастливыми, верно?

Но сомнения друга нисколько не волновали Говарда Фиша. Он погрузился в свои изыскания с головой, работал круглые сутки и не замечал, что в поисках счастья для всех кругом, делает несчастными своих близких. Время шло, и однажды в мастерской в глубине кондитерской появилось странное сооружение, которое мой дед взбудораженным шепотом называл: «Машина».

Мой отец, Джордж Фиш, видел финальную версию Машины лишь однажды, но она его впечатлила и испугала. Он помнил, что о ней говорил его отец: все ее детали неповторимые, каждая специально сконструирована и четко выверена. Разумеется, за основу был взят обычный шоколадный станок, но вскоре в нем не осталось ничего из того, к чему привыкли кондитеры в Льотомне.

Появление Машины не смогло унять Говарда Фиша, он был ею крайне недоволен, и тогда началась реконструкция, затянувшаяся на годы. Сооружение в мастерской все меняло свою форму, в нем появлялись новые детали, а старые превращались в нечто иное.

И хоть шоколад, который производили первые версии Машины, был невероятно вкусным, дед понимал, что это не то. Он пытался усовершенствовать свое детище, и хоть с каждой новой модификацией шоколад выходил все вкуснее, дедушка отчаивался все сильнее. «Это просто вкусно, но это совсем не счастье. Это удовлетворение.- говорил он.- Это никакое не счастье».

Реймонд Рид был с ним не согласен, он, как и прочие, считал дедушку помешанным и хотел поскорее запустить новую Машину, начать продавать новый шоколад, но Говард Фиш наотрез отказался. Он говорил, что запустит свое изобретение, лишь когда оно будет полностью готово. Старые друзья рассорились, и Рид, заявив, что Машина никогда не будет готова в глазах Фиша и что не хочет подыгрывать его прогрессирующему безумию, ушел. Дедушка остался один. Он повесил табличку «Закрыто» на дверь кондитерской и продолжил поиски… Он превратился в настоящего затворника: ни с кем не общался, практически не покидал свою мастерскую, поговаривали, что его уже и в живых нет.

Но работа шла… Говард Фиш давно отмечал, что шоколад вызывает у людей радость, в редких случаях эмоциональный подъем, душевный трепет и то, что, как бы наивно это ни звучало, можно назвать ощущением влюбленности. Оставалось лишь понять, как это работает и как усилить эффект, сделать его продолжительным.

Он изучал строение человеческого мозга, изучал механизмы работы органов чувств, он даже отыскал под городом безумного доктора-реаниматора и, едва не оказавшись на его разделочном столе, узнал кое-что о процессах безумия и пограничных состояний. Счастье – это вид сумасшествия, решил Говард Фиш. Сделав подобный вывод, он отправился в Инсейн-Тру, жуткую лечебницу для душевнобольных. Считая счастье неприродным состоянием человека, он справедливо рассудил, что уж в психушке-то он отыщет какие-нибудь ответы. Еще он знал, что счастье возможно вызвать, оставалось лишь придумать, как…

Касательно этого периода жизни своего отца Джордж Фиш меня не особо смог просветить, так как и сам практически ничего не знал. Он сказал лишь, что Говард каким-то образом сперва открыл рецепт Несчастья. Его шоколад, по-прежнему будучи, просто пальчики оближешь, вызывал у того, кто его съест, непреодолимую горечь и тягу свести счеты с жизнью. И несмотря на подобное ужасное изобретение, мой дед не отчаивался. Наоборот: он считал, что нашел то, что так долго искал. Несчастье и счастье невероятно близки друг к другу – это две противоположности, которые находятся на расстоянии вытянутой руки. И мой дед стал работать над изобретенным им Несчастьем, пытаясь отзеркалить его… Он исследовал тонны архивов, проверял и экспериментировал, не смыкал глаз ни на мгновение, и в итоге по крохам собрал то, что назвал Рецептом.

И вот однажды, спустя почти десять лет после того, как кондитерская закрылась, мой дед неожиданно появился на пороге у своего старого друга, Реймонда Рида. Он сообщил ему, что, наконец, создал Машину Счастья. Тот, разумеется, не поверил, и тогда дедушка вручил ему шоколадку. И когда Реймонд Рид сделал первый укус, все стало очевидно. Шоколад действительно делал того, кто его ел счастливым. Действие длилось чуть больше получаса. Полчаса счастья! Настоящего, неподдельного, искреннего, когда мир кругом кажется невероятно приятным местом, а люди… я просто не в силах это описать. Это сама суть эмоции, концентрированное чувство, это… счастье.

Вместе Говард Фиш и Реймонд Рид открыли старую кондитерскую. «Далокошшш» вновь принимал посетителей. Счастье стало потихоньку расползаться по городу. Жизнь моего деда вернулась в норму, он стал прежним: открытым и веселым, беззаботным. Он полюбил женщину, у них родился мой отец. Жизнь стала такой, какой и должна была быть, по меркам моего деда. Но у судьбы, знаете ли, свое видение того, что и как должно происходить, и то, что произошло далее, вы, доктор Доу, думаю, назвали бы всего лишь логичным следствием. Сделав вывод, что люди в восторге от их шоколада и что прибыль, как и слава уникального товара, стремительно растет, Реймонд Рид поддался алчности… однажды он украл Машину и сбежал.

Дедушка обезумел от горя и подобного предательства. Буквально сошел с ума. Он уверял людей, что изобрел Машину Счастья и что ее похитили у него, но никто не верил. А когда он говорил, что эта Машина производит шоколад, над ним смеялись. Дедушку заперли в Инсейн-Тру. А его жену и сына отправили в долговую тюрьму Гримсби – так обычно происходит, когда кто-то разоряется: всегда отыщется тот, кому мистер Банкрот был должен, вы понимаете…

Вот, что рассказал мне мой отец. Ему было горько и больно рассказывать все это, но он понимал, что я имею право знать.

И тогда я понял. Понял, что должен делать. Мой дед, преданный лучшим другом, лишенный дела всей своей жизни и запертый в сумасшедшем доме… Мой отец, который почти всю свою жизнь провел в долговой тюрьме, моя мать, оклеветанная и осужденная, родившая меня в той же долговой тюрьме, ну и я, лишь чудом уцелевший в гостеприимном приюте мадам Гроттеморт. Думаю, не будет преувеличением назвать нашу семью самой несчастной во всем городе. При этом я прекрасно помнил детей, с которыми рос, видел, как несчастен мистер Догни, скажу больше – я не видел и проблеска надежды в глазах людей, что меня окружали. И я решил. Решил, что должен это исправить, и Машина, которая в буквальном смысле производит счастье, была мне нужна для этого. И я стал искать. Я много раз приходил к деду, но, как и прежде, он ничего нового не добавил, при этом лишь подтвердил мои догадки по поводу банка. Я знал лишь, что Машина находится под каким-то из банков. К несчастью (в частности, господ банкиров) практически все банки в Льотомне квартируют на площадях, и я стал проникать в них, в один за другим…

Быть преступником непросто, скажу я вам. Особенно, когда за тобой гоняются такие ищейки, как Моркоу и Клю. Но я был умным, умнее их, я всегда был на два шага… даже не впереди, а сбоку, в стороне, глядел на их нелепые потуги меня отыскать. И хоть удача неизменно мне сопутствовала, каждый последующий банк было ограбить сложнее, ведь все силы Двора Р'Оз были брошены на мои поиски.