Жернова. Книга 2

Глава 10. Блеск цепей

Она проснулась очень рано — серебристо-розовые сумерки еще не растаяли, и воздух нежно дрожал в ленивом мареве утра. Взяла маленький серебряный кувшинчик с откидной крышкой и уже привычно вылила зеленоватый настой в цветочные вазоны, — она уже поняла, что растениям это никак не вредит, скорее наоборот. После нападения рухов, ужасной смерти Гретты и юного порха, Илайна была не в себе, и даже объятия родителей не смогли вывести ее из оглушающего оцепенения. Каждую ночь она видела в клюве Руха оторванную голову служанки, которая смотрела на нее выкатившимся голубым глазом и будто дразнила ее, высунув лиловый язык… И слышала отвратительный хруст ее раздавленного черепа…

Конечно же, королева Элмера незамедлительно приняла меры, отпаивая любимую дочь целебными настоями, смягчающими скорбь и дурные воспоминания. Она готовила их собственноручно в своей «травной лаборатории», куда доступ был запрещен всем, кроме короля Готфрида, правда он совершенно не интересовался увлечениями любимой супруги. После пяти дней приема сонного зелья Илайна не могла не признать, что оно помогает… Она стала нормально есть, и главное — спать, не пробуждаясь с криками в холодном поту, и, наконец, в полную силу стала радоваться любви близких людей, подаркам и развлечениям…

Все так… Но ей чудилось, что под действием снадобья она становится похожей на вялый лепесток, носимый ласковым ветерком, но куда и зачем — она не знает. Илайна теряла нить соединяющую ее прошлое и настоящее… Забывала людей и события, важные для нее. Важные для любого человека. Ей казалось, что она тонет в сладком мареве забытья. А она не хотела забывать! Даже то, что причинило ей боль. Ведь это предательство — забыть несчастную Гретту, потому что горько вспоминать о ее смерти. Илайна предпочитала помнить. Ее воспитывали так, чтобы она была крепкой телом и духом. От кошмаров матушка-королева ее избавила — вот и хорошо. Достаточно целебных зелий!

Прионса дернула за пышную кисточку ленты колокольчика, и через несколько секунд в комнату вошла горничная Анита и вслед за ней — улыбающийся Жасмин. В шелковой сорочке с лентами и кружевом, легком жилете с отделкой серебряной нитью, в бриджах с белыми чулками и кожаных туфлях с серебряными пряжками. На поясе — кинжал. За эти недели Илайна всерьез привязалась к юноше. Свою роль сыграло искреннее восхищение его храбростью, одинаковый возраст, совместно пережитые страшные события, и характер Жасмин — с ним было легко и радостно, хотя судьба не пощадила мальчика, изуродовав его тело и душу.

По велению королевы Элмеры порх обрел свободу. За помощь в спасении наследницы престола Жасмин получил сундучок с золотыми монетами, собственный дом, и в придачу — когорту завистников и недоброжелателей. Но ему было плевать на них, он вовсю наслаждался тем, что мог ходить с выпрямленной спиной, как человек, а не как собака, и не ждать удара хлыста, истязаний и надругательств. Он отказался носить берет, прикрывший бы его обритую слева голову, хотя за месяц волосы отросли и кудрявились вокруг грубого рубца короткими вихрами. Юный кастрат гордился ужасным шрамом, который подтверждал его истинное мужество, доводя до бешенства расфуфыренных нобилей — обладателей похотливых членов.

Жасмин не пожелал покидать прионсу ни на один день, и теперь являлся ее личным охранником. — Пусть так! — заявила Милостивая, — он ей предан, прошел испытание кровью, пусть дочь поиграется с ним и продемонстрирует будущим подданным свое душевное благородство. Это лишь повысит ее популярность в народе.

***

Длинные вьющиеся золотисто-рыжие волосы приносы сверкающим водопадом обрамляли хорошенькое личико, стекая по плечам на спину. Пушистые темные ресницы вздрогнули, поднялись, и прозрачный взгляд зеленых глаз окутал Гуннара мягкой доверчивой нежностью, отчего губы принца невольно растянулись в улыбке.

Затем ее глаза встретили пристальный взгляд Ларса, и она смутилась, порозовев. Это показалось ему очень милым. Поначалу, он ожидал увидеть молодую провинциальную особу из «отсталой» страны, чья привлекательность будет определяться лишь животным очарованием плоти… ведь по законам Лаара девушка пятнадцати лет уже два года как считается совершеннолетней, а значит — должна быть вполне искушенной. Но он вспомнил, что она лишь месяц назад вернулась из Воспитательного дома для высокородных, и это проясняло ситуацию. Неужели прионса получила почти монастырское воспитание?

Ларс не мог не заметить, что Илайна, при ее несомненной красоте и миловидности, даже не пытается демонстрировать женские прелести, как это делали придворные дамы, встречавшие их вчера. Темно-зеленого цвета платье с широким отложным воротником белого кружева полностью скрывало плечи и высокую грудь. Он наблюдал, как девушка, слегка изогнув в улыбке пухлые розовые губы, чуть подалась вперед и протянула маленькую изящную кисть Гуннару, который немедленно принял в ладонь тонкие пальцы, склонившись над ними для церемониального поцелуя в воздух.

— Я безмерно счастлив, Ваше Высочество, — глухо прошептал Гуннар, — благодарю Бога и ураган за то, что он принес наше судно к Серебряной гавани!

— О нет, нет, Ваше Высочество, я прошу вас и герцога, — она кивнула головкой в сторону Ларса, — обращаться ко мне по имени, — улыбнулась Илайна, — это менее официально и гораздо приятнее… Ваши Величества, — она вскинула темные брови, посмотрев на родителей, — вы позволите?

— Его Величество позволяет, — сделав почти незаметную паузу, произнесла Милостивая, вскользь погладив тяжелую волосатую кисть короля Готфрида, по-хозяйски покоившуюся на ее обнаженном плече. Королева казалась хрупким цветком на фоне массивного рослого супруга, широкоплечего и крепкого, как дуб. Снисходительно усмехнувшись, Красный король благосклонно кивнул и ласково улыбнулся дочери, блеснув крупными белыми зубами в перевитой золотыми цепочками рыжей бороде.

Королева впечатлила Ларса своей хрустальной, чуть высокомерной красотой, гладкой нежно-розовой кожей и почти прозрачным взглядом светло-голубых глаз. Но самое удивительное, что семидесятилетний Готфрид то и дело смотрел на жену, касался ее плечей, спины, не стесняясь ни гостей, ни придворных, и не скрывая явной заинтересованности в королеве, как в женщине. И это в его возрасте и после тридцати с лишним лет брака?

Если честно, то для женщины на пятом десятке Милостивая выглядела удивительно молодо, почти ровесницей своего сына. Удивительная женщина. Или удивительно талантливые лекари, невольно подумалось Ларсу, опустившемуся на одно колено перед Властительницей Лаара.

Еще раньше, когда они поднимались в тронный зал, он обратил внимание на огромный портрет венценосного семейства над площадкой парадной лестницы — на руках Красный король держал младенца Илайну, играющую с его рыжей бородой, а двое белокурых красавцев-близнецов нежно касались пальцев матери. И если сравнивать облик королевы на картине и ее теперешнюю внешность, то за пятнадцать лет Милостивая почти не изменилась. Вернее, на взгляд Ларса, совсем не изменилась.

Когда пришла его очередь приветствовать прионсу, он выругался про себя, чувствуя, что краснеет, как подросток. Это он-то, герцог нор Байли, имевший несколько любовниц одновременно… И перед кем? Перед неопытной девочкой, которая была моложе его лет на десять-двенадцать. При движении ее руки, протянутой к нему, воздух колыхнулся, и Ларс невольно замер, втянув в себя нежный запах духов, смешанный с теплым дразнящим ароматом женской кожи.

Тонкие пальцы и кисть были изукрашены в древне-арианском стиле: по медовой коже от пальчиков тянулся многоцветный вьющийся узор, сплетавшийся на запястье в причудливый ажурный орнамент в виде широкого браслета. И от запястья он манящими кольцами охватывал предплечье, прячась под кружевным рукавом. Он наклонился, держа в своей ладони ее шелковистую ладошку и с удивлением понял, что едва сдерживается, чтобы не нарушить этикет и не прижаться к ней губами. Ему хотелось этого.

***

Роскошный завтрак предусматривал присутствие исключительно членов королевской семьи, главного советника Олларда и Верховного жреца. Куда уж без него, с досадой подумал Ларс, наблюдая, как тот усаживается в высокое кресло, обшаривая взглядом поданные кушанья.

Удивительно, но к завтраку подали хрустальные бутыли вина розового, зеленоватого и золотистого цвета. — Для нобилей Розстейнар вино на завтрак — обычное дело, — пояснил Оллард, самостоятельно наливая себе в бокал зеленое. — Эти сорта очень легкие и обладают удивительным свойством дарить заряд бодрости на весь день, особенно в жару. Вино и правда было превосходным, розовое — в меру сладковатым с тонкими оттенками цветов, бледно-зеленое — с едва слышным травяным букетом, золотистое — с привкусом дикого меда. За час на столе сменилось четыре варианта блюд, приготовленных с учетом предпочтений гостей, но обладающих необычайно притягательным вкусом, благодаря традиционной лаарской кухне. Кузены пришли в восторг от кремовых сыров с добавками грибов, орехов и трав, как и от дымящегося, аппетитно пахнущего блюда под названием «айяр». Сваренные «в мешочек» яйца лежали на лепестках артишока, покрытые взбитым шпинатом и залитые густым сливочно-бежевым пряным соусом. Рядом с Ларсом появилась тарелка с поджаренным белым хлебом, медом, вареньями и несколькими видами масла и глубокая фарфоровая миска с нежным жирным творогом, перемешанного с кусочками засахаренных фруктов и политого ягодным соусом.

Но особенно его порадовало обилие крепкого кофе с непривычно жгучим оттенком. Он отметил, что Илайна, не жеманничая, как это было свойственно аристократкам Энрадда, вовсю налегала на ромовые пирожные с шоколадом и вишнями, нимало не заботясь о фигуре. И ему это нравилось. Ларс усмехнулся — неудивительно, что Гуннар сделал стойку на юную наследницу трона — не спускал с нее ярких серых глаз, с упоением рассказывая об Энрадде и, конечно же, о шторме, в который их угораздило попасть. Причем, прионсе это было без сомнения интересно — она задавала вопросы и слушала не из притворной вежливости, уж это Ларс определил мгновенно. Он быстро скользнул взглядом по лицам. Красный король явно был доволен тем, как «подружилась молодежь», — он играл густыми рыжими бровями, и, посмеиваясь, что-то говорил на ушко королеве, поглядывая на дочь и принца, а Элмера Милостивая, опустив ресницы, чуть приподнимала уголки губ в рассеянной улыбке.

Только вот старший сын королевы, светлокудрый Лизард, вызывал у Ларса смутную настороженность. Прионс был весьма дружелюбен, охотно общался, много смеялся, показывая белоснежные зубы, задавал толковые вопросы, интересуясь жизнью в Энрадде. Но Ларсу не нравился странный взгляд его прозрачных глаз с черными точками зрачков, который он порой останавливал на младшей сестре.

***

Их удивительное приключение, если так можно назвать бешеный круговорот последних событий и впечатлений, продолжалось. Верхний город — Розаарде — удивлял. Даже потрясал. Почти в каждом зале журчали фонтаны, отражаясь во множестве зеркальных панелей. Пока они шли по внутренним залам и галереям дворца, их обоняние радовало нежно-пряное сладковатое благоухание, исходящее от целых полян незнакомых Ларсу цветов. Ярко-голубых, бело-розовых с высокими стеблями и других — с невероятной красоты с длинными вьющимися лепестками коралловых и фиолетовых оттенков. Вся эта красота радовала глаз даже в помещениях, где царил полумрак.