Жернова. Книга 2
![Жернова. Книга 2](/uploads/covers/2023-09-28/zhernova-kniga-2-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Вик Росс
- Жанр: Технофэнтези / Магическое фэнтези / Приключенческое фэнтези / Темное фэнтези
Читать книгу "Жернова. Книга 2"
— Взял я ее к себе служанкой — дом прибирать, — не обращая внимания на гримасы Бренна, продолжал свой рассказ мастер. — Да наказал больше никогда с лошадьми на людях не шептаться, коли не хочет, чтоб ее в скверне обвинили да в Узилище не отволокли. А через месяц и ты родился, и чуть было в Детское гнездо не попал по доносу повитухи…
Морай пыхнул трубкой и помрачнел: — А за неделю до того, как тебе пять годов стукнуло, Кьяра поутру пришла смурная — ей, мол, сон дурной приснился. И давай упрашивать, коли с ней что плохое случится, чтоб я тебя в приемыши и в ученики взял. И кошель принесла, — тебе на пропитание, да на обучение. Я, понятно, отмахнулся тогда, уверил ее, что все сделаю, а сбережения свои пусть спрячет до времени. Не верил, само собой, в эти дурацкие девичьи сны… А оно вон как все обернулось.
***
Они тихо прошли в кухню, где едва теплился очаг и пахло крепким массарским табаком. Увидав внука с приятелем, дремавшая в кресле старая Ойхе, оживилась. Прикусила деснами помятый мундштук длинной трубки, вглядываясь в лицо Бренна маленькими блестящими глазами, и подозвала: — Сядь рядом, Бренни. Приспело время для долгого разговора судя по тому, как спешно все клубки распутываются…
Ойхе встала, опираясь на клюку, и зашептала быстро и настойчиво: — А ты, внучек, поди-ка к себе… — Тот нехотя направился к двери, но Бренн остановил его: — Нет-нет, афи, — он наклонился к лицу Ойхе, — пусть останется. Не хочу от него ничего скрывать. Нет у меня от него тайн…
На миг ему стало стыдно за уверенность, звучащую в этих фальшивых словах, — ведь он так и не осмелился рассказать другу ни про клокочущую в крови яджу, ни про страшную смерть Джока. Но сейчас ему очень хотелось убедить в своей искренности хотя бы самого себя.
Старуха кивнула, устало опустилась в кресло, и без паузы продолжила: — Пора тебе, отрок, наконец, узнать, кто твой отец.
— Незачем, — жестче, чем хотел, ответил Бренн. — Морай уже поведал, что меня зачали беззаконно. И то, что отец был мореходом и сгинул в Лютом — это все полная брехня…
— Само собой, — кивнула Ойхе. — Ты был слишком мал, и мать не могла раскрыть тебе свою тайну…
— Ты знала мою мать, афи? — Бренн и разволновался, и одновременно разозлился. — Но почему ты раньше никогда не говорила об этом? — Надо же, оказывается, старая Ойхе все знала, но никогда не упоминала о его родителях… Жалела, видно, глупого малолетка.
— Значит, нужды в том не было, — дернув головой, сурово ответила Ойхе, не обращая внимания на раздражение Бренна. Она умолкла, будто подбирая нужные слова. — То, что твой отец погиб до твоего рождения, это правда. Но не в волнах Лютого.
Бренн задержал дыхание. В голове стало пусто и гулко. Сейчас он услышит то, чего боялся еще больше — что он — отпрыск казненного преступника или насильника.
Повозившись, Ойхе что-то нашарила в тайном кармане за поясом потрепанной юбки и молча показала Бренну. На коричневой морщинистой ладони лежал перстень-печатка темного золота. В квадратной оправе сиял, разгоняя сумрак, один из самых дорогих самоцветов — светящийся во тьме бирюзовый турмалин. С другой стороны оправы, внутри герба Лаара были выдавлены три буквы — Р, А и С.
Полный восхищения возглас Дуги заставил его вздрогнуть. — Откуда это, афи?
Бренн не мог оторвать взгляд от чудесного камня. Старушка выпрямилась в кресле, глубоко втянув дым. Подавшись вперед, Бренн настойчиво смотрел на нее. Сердце его колотилось, как перед схваткой с кракусом. Ойхе ответила ему темным взглядом мудрых глаз и медленно проговорила:
— Беда в том, что отец твой — не мореход, и никогда им не был. Твой отец — сын Красного короля и Элмеры Милостивой — прионс Рунар ан Сарэй. Брат-близнец Белого принца Лизарда.
***
Слова старой Ойхе упали как тяжелые камни. Прошло с десяток мгновений глубокой тишины, прежде чем звякнула ложка, которую уронил Дуги. Бренн, зажмурившись, потряс головой, будто отгоняя морок. Глянул в расширившиеся зрачки Дуги, где отражалось зеленоватое сияние турмалина, и сипло выдохнул: — Ты, я вижу, не шутишь, афи…
Бренн пытался выровнять дыхание. Ойхе не ответила — казалось, старуха расслабилась, сбросив с костлявых плеч бремя многолетней тайны, и переложив его на крепкие плечи недоросля.
— Храфн меня за ногу! — с загоревшимися глазами Дуги придвинулся ближе. — Выходит, наш Бренн — навроде как внук Красного Короля?
Старушка положила перстень на кухонный стол, и глубоко вздохнула, избавившись от тяготившего ее груза. Бренн молчал, не дотрагиваясь до камня и пытаясь переварить сказанное. Он вовсе не разделял восторгов друга, и угрюмо уточнил: — Значит я все же выродок. Ублюдок нобиля, который обесчестил мать и бросил ее беременной… А перстнем откупился. Теперь понимаю, почему ты так долго молчала, афи…
К чему Ойхе вообще затеяла этот разговор? Неужто, думала, что ему лестно узнать о том, что он выродок? Зря — он чувствовал себя гораздо счастливее, считая, что его отец был честным человеком, настоящим мореходом и действительно погиб вместе с кораблем…
Но старушка вдруг сердито осадила его, вбив конец клюки в истертые плитки пола: — Не шуми! Вот что я тебе скажу, милок… Во-первых, не тебе судить ни мать свою, которая пошла на все, лишь бы сохранить тебе жизнь, ни отца, потому как всякое случается из-за страстей грешных… особливо — среди молодняка. А во-вторых, ты вовсе не ублюдок.
— Как это? — вскинулся Бренн.
— Да вот так — проще и не бывает. Ибо зачат ты был после законного Обряда супружеского соединения в храме Жизнедателя. Как и положено приличным людям. — Ойхе строго оглядела Бренна. — И потому твое полное имя по отцу Бренн Рунар ан Сарэй.
***
Дуги, приоткрыв рот, уставился на Бренна, который потрясенно молчал, не отводя взгляда от голубого турмалина. Но не видел его. Вопросы разрывали ему голову. То, о чем говорила старая Ойхе, бывает лишь в книжицах для глупых дев, где деревенская пастушка вдруг оказывается прионсой, будучи похищенной в младенчестве… Ну, что-то вроде того!
— Только не успел Рунар узнать, что зачал сына, — покачала бабка головой, поджав губы, — ведь от силы дней десять прошло со дня супружеского соединения, когда он принял ужасную смерть в Дивном лесу.
Как и все в Лааре, Бренн знал о древней традиции королевской семьи — с семнадцатого года жизни прионсы Сарэй обязаны были доказать подданным свое бесстрашие, ежегодно принимая участие в отлове детенышей тсаккура, которых затем дрессировали, приучая защищать членов генуса и территорию Розаарде. Почти не дыша, он ловил каждое слово Ойхе.
— Семья Ардан в те времена жила в доме на площади Корабелов. И не отец, а дед твой, известный в квартале штурман, по морям ходил на торговом судне. Вот он взаправду сгинул вместе с кораблем да всей командой во время шторма. Красивый был мужчина, Росс Ардан, справный. Многие девки да бабы из-за него головы теряли…
Старуха прикрыла темные, морщинистые веки. — А Терезия, бабка твоя — мозговитая да проворная — димедом стала. Проверку у Непорочных прошла — все чин по чину, как положено, и вместе с хрингом на виске получила дозволение применять яджу в быту да в деле аптечном. Сама травы собирала, порошки да настойки готовила. И шептать умела. Помню, когда Улла нам старшенького Пепина родила, и от горячки прям на глазах сгорала, так ни один лекарь помочь не смог, кроме бабки твоей… Навек ей благодарна! Да…
Начав рассказывать, Ойхе будто не могла и не хотела останавливаться. Казалось, ей было сладко погружаться во времена своей молодости, а еще — она явно испытывала облегчение от того, что, наконец, раскрывает тяготившие ее секреты. — А на плече у тебя такое же тату, как у твоего отца, — продолжила бабка, — только двойное — будто отзеркаленное. Что означает — мне не ведомо. Кьяра рассказать не успела, а может, не захотела. Называла она этот знак — канги.
— Канги, — эхом отозвался неподвижно сидящий Дуги.
— Канги… — шепотом повторил Бренн, пробуя слово на языке.
Сквозь тусклую пелену времени он видел склонившуюся над латунным тазом юную женщину в намокшей сорочке — она мыла длинные волосы, что-то тихонько напевая. На нежной коже плеча — рисунок — закрученная по солнцу выпуклая спираль темно-красного цвета с мелкими знаками вдоль волнистой линии. Получается, канги было и у отца, и у матери? Только закрученное по солнцу и против солнца. И этого Ойхе не знает.
Откуда взялся у Кьяры такой канги? Может быть, молодые супруги сделали себе тату во время Обряда соединения, в знак вечной любви? Но почему у него, Бренна, канги сдвоенный? И намного ярче, чем у матери. И почему он становится выпуклым после применения яджу…
— Выходит, наш Бренн — самый, что ни на есть законный внук короля Готфрида? — не выдержал Дуги, выразительно поглядывая на молчащего друга. — Спору нет — именно так и выходит, — бабка пыхнула трубкой. — Только вот не знаю, к добру или к худу… — Голубой дым, наполнивший кухню, придавал всему происходящему что-то неправдоподобное.
— Но тогда почему… — начал Дуг, но старая Ойхе сама продолжила: — Почему Кьяра, законная жена Рунара, скрывалась в Канаве, терпя лишения? Почему Бренн не был признан в Розаарде, как отпрыск ее погибшего мужа-прионса?
— Да, афи. — поднял глаза Бренн, требовательно глядя на Ойхе. — Почему?
Одинокая слезинка побежала по худой морщинистой щеке старухи. — Я могу рассказать тебе только то, что узнала от самой Кьяры. А пришла она ко мне незадолго до того, как… пропала… — Ойхе задумалась, и Бренн еле стерпел, чтобы не поторопить ее, ожидая, пока старушка вынырнет из воспоминаний…
— Поначалу она таилась, скрывала свою любовь от матери своей Терезии… Призналась лишь через неделю после обряда Соединения. И бабка твоя до рассвета просидела на лавке, молча и недвижно, что статуя каменная. Не пивши, не евши. Почти не дыша. А на рассвете лишь одно дочери молвила — «спасать надо тебя и внука, ибо мужа твоего уже не спасти». А ведь Кьяра не ведала, что внутри нее уже жизнь новая зародилась. Терезия-то не только исцелять, но и «видеть» умела.
Ойхе помолчала и продолжила: — А наутро, как только в Бхаддуаре народ зашумел, что прионсы-близнецы в Дивный лес отбыли тсаккура добывать, Терезия спрятала Кьяру в Канаве, да велела никому на глаза не показываться. — Бренн, словно наяву, видел все, о чем рассказывала Ойхе.
— Сказала дочери, что нет больше у ней мужа, а совсем скоро — не станет и матери. Как в воду глядела. И наказала еще раз — в доме родном, что на площади Корабелов, не появляться, не искать помощи у меня, чтоб не навлечь на нашу семью беду… И главное — затеряться, найти неприметную работу и держаться подальше от Розаарде, а лучше всего покинуть столицу вместе с будущим сыном. Только вот Кьяра не послушалась матери — осталась в Бхаддуаре…
— А что случилось с Терезией? — Бренн наклонился ближе к Ойхе.
— Через день ее прям в лавке схватили Ловчие… Но искали они вовсе не ее, а Кьяру. Какие муки прошла твоя бабка родная — никому не ведомо, но дочь родную она не выдала…
— Но зачем Непорочные искали мать? — вскочил Бренн, не в силах сдержаться, — почему она не должна была появляться в Розаарде? Почему прионс Рунар скрыл от короля и Милостивой, что у него законная жена? Он стыдился ее? Стыдился, что она простолюдинка?