На грани войны

Глава 48

Ханна

День пятьдесят четвертый

Лиаму и Бишопу не потребовалось много времени, чтобы добраться до дома Виггинса. По ее ощущениям, это заняло вечность. Они пробрались в «Винтер Хейвен» по той же тропе на берегу реки, что и Ханна с Квинн, только пришли тихо, пешком.

Рейносо, Перес и горстка добровольцев продолжали преследовать ополченцев, чтобы отвлечь основную их часть от «Винтер Хейвена». Они использовали несколько мин-ловушек и тайников с боеприпасами, которые Лиам спрятал по всему Фолл-Крику.

Снег шел все сильнее и сильнее. Видимость ухудшилась. Бой почти закончился — пока что. Метель потушила пожары в городе, включая распределительный центр.

Половина здания сгорела до тла. Горожане спасли примерно четвертую часть запасов — три дня продовольствия на каждого мужчину, женщину и ребенка.

И все. Потом все закончится. Начнется настоящий голод.

Лиам и Бишоп перенесли Майло вниз, чтобы спрятать подальше от посторонних глаз. Ханна даже не сопротивлялась. Это не напоминало подвал. Здесь было так же хорошо, как и наверху — толстые бежевые ковры, дубовые книжные шкафы, стеклянные кофейные и торцевые столики, богато украшенный бильярдный стол в дальнем углу.

Ханна сидела на пуфике, который она придвинула к дивану, лицом к сыну, поглаживала Призрака по загривку своей больной рукой и молилась, умоляла и торговалась с Богом.

Она наклонилась вперед и проверила канюлю, прикрепленную к руке Майло. Тонкая трубка уходила в наполненный внутривенной жидкостью пакет, который Бишоп прикрепил к крючку и повесил на вешалку, найденную наверху.

Майло не приходил в себя. Он все еще находился в коме, вызванной адреналовым кризом. Он дышал с трудом, пульс бился слабо, цвет лица — ужасный голубовато-серый, как ледниковая вода.

Сын выглядел таким маленьким. Таким пугающе неподвижным для ребенка, который всегда любил бегать, всегда был полон света и смеха.

Призрак прислонился к дивану, его большая голова покоилась на груди Майло. Он тихонько поскуливал, его карие глаза смотрели с недоумением и беспокойством. Пес все время тыкался в руку Майло, в плечо, в щеку, пытаясь уговорить его очнуться.

— Я знаю, мальчик. Знаю. Мы тоже хотим, чтобы он пришел в себя.

Часы проходили с мучительной медлительностью. Уже перевалило за восемь вечера, и на улице стемнело. Свет нигде не горел, кроме маленькой электрической лампы на соседнем столике.

В помещении оказалось так тепло, что Ханна смогла снять зимнюю куртку. Она прекрасно могла жить без электричества, но сейчас испытывала огромную благодарность за него. Она радовалась, что Шарлотта в безопасности и тепле в доме Молли.

Наверху Лиам и Бишоп охраняли дом, а Квинн присматривала за Виггинсом, который все еще сидел на стуле в столовой. Они хотели привязать его, но если кто-то подойдет к двери, Виггинс должен ответить, чтобы отвести подозрения.

Около девяти вечера вернулись ополченцы, шумные, злые и жаждущие крови. Ханна и остальные сидели тихо и спокойно, прислушиваясь к разговорам возле дома.

К счастью, Лиам успел выскользнуть и избавиться от тела Вика до появления ополченцев. Один взгляд на разорванное горло трупа, и Саттер сразу бы понял, что это сделал Призрак.

Заметание следов не заняло у Лиама много времени. Он оттащил тело в лес, наспех присыпал его снегом и пробрался обратно к дому Виггинса. Если бы кто-нибудь присмотрелся, то увидел бы брызги крови, отпечатки ног и обнаружил бы тело.

Проблема не была решена окончательно, но им нужно лишь выиграть немного времени.

Они планировали устроить Майло на ночлег, дождаться, пока большинство ополченцев улягутся спать, а потом как-то тайно вывезти всех из «Винтер Хейвена» до рассвета.

Оставаться здесь и дальше для них невероятно опасно. Если Виггинс выдаст их, или Призрак залает, или Ноа или Розамонд увидят кого-то из них в окне…

Все понимали серьезность ситуации. Они говорили шепотом и двигались только при необходимости, с напряженными и застывшими выражениями на лицах.

Они чувствовали, как стены смыкаются, как тишина давит на них. Смерть нависла над ними, как огромный валун, готовый упасть.

Они находились в центре осиного гнезда. Один толчок, один удар, и десятки вооруженных мужчин и женщин обрушатся на них в приступе ярости и ненависти.

Одна маленькая ошибка, и все они погибнут.