На грани войны

Глава 51

Лиам

День пятьдесят четвертый

— Я выполнял приказ, — заикаясь, выдавил Лютер. — Это не оправдание…

— Нет, не оправдание, — резко заявила Ханна.

У Лютера отвисла челюсть. В его глазах промелькнуло что-то похожее на раскаяние.

— Я заслужил это. Саттер заявил, что необходимо устроить поджог. Он сказал, что суперинтендант слишком долго проявляла мягкость по отношению к Шеридану, что ему давно пора усвоить урок и понять, кому именно он подчиняется. Он велел мне сделать это сегодня, пока шеф Шеридан занят пожарами на Главной улице.

— Пожары устроили ваши люди.

— Да. Мы их устроили. Все.

— Мой сын находился внутри. — Голос Ханны звенел сталью от едва подавляемой ярости. — Как вы могли!

— Я не знал! — Лютер резко вдохнул, его трясло от вида оружия, приставленного к его лицу, но еще больше потрясало жесткое обращение Ханны. Он смотрел куда угодно, только не на нее. — Я клянусь вам. Я взломал замок, вошел внутрь и направился прямо к гардеробу в главной спальне. Я облил бензином хозяйскую спальню, кухню, гостиную и ушел. В доме стояла полная тишина. Я подумал, что он пуст. Не было никаких признаков, что в нем кто-то есть.

— За исключением восьмилетнего мальчика, который спал на полу в своей спальне!

Лютер заметно сдулся. Стыд проступил на его лице, поселился в глубине морщин и затенял глаза.

Есть много эмоций, которые мужчины могут хорошо имитировать, но это не одна из них. Этот ополченец сожалел о содеянном.

— Мне жаль, — произнес Лютер. — Правда, жаль. Я был свидетелем ужасных вещей. Я принимал участие во многих из них, и лучше бы я этого не делал. Но это. Сжигание еды в городе? Стрельба по людям, пытающимся потушить пожар? Я не подписывался убивать детей.

Квинн усмехнулась.

— Только взрослых?

Лютер покраснел.

— Все совсем не так. Не так все начиналось. Я понимаю, к чему ты клонишь. Понимаю. С самого начала это были мы против вас. Я не буду врать. Я бы предпочел быть с «вами». И я не собираюсь отказываться от того, что мне нужно, чтобы выжить.

Лиам уставился на M4, который он снял с Лютера.

— Оружие ты украл у американского солдата? И осколочные гранаты.

— Мы увидели возможность и воспользовались ею. На атомной электростанции Кука расквартировано подразделение Национальной гвардии. Мы избавили их от некоторых вещей, которые они не смогут больше использовать, вот и все.

Его слова подтвердили то, что Дейв сказал ранее.

— Ты и его убил?

— Нет, вообще-то. Мы не убивали. Я готов делать то, что должен, чтобы жить. Людям не причиняли бы боль, если бы они знали, когда нужно смириться с тем, как обстоят дела.

Он сжал губы. Его глаза потемнели, выражение лица не поддавалось прочтению.

— Но в наш последний рейд, эта чертова девчонка, выбежала перед грузовиком. Видимо, мы взяли какое-то лекарство от диабета, которое требовалось ее матери. Она была еще ребенком, не больше четырнадцати лет. Саттер мог оттолкнуть ее или объехать. У нас имелось все необходимое. Никто не боролся и не преследовал нас. — Он опустил взгляд. — Саттер этого не сделал. Он просто ее застрелил.

Негодование пронзило Лиама. Он представил себе эту девушку, более храбрую, чем машина с садистами-социопатами, которые ее убили. В его сознании у нее было лицо Квинн. Ему потребовались все силы, чтобы не пристрелить Лютера, как собаку.

Квинн закатила глаза.

— Так теперь ты сожалеешь? Кого это, черт возьми, волнует?

Лютер вздрогнул.

— Я не святой. И не собираюсь притворяться таким. Но я хочу уйти. Я покончил с Саттером и его эгоистичной политикой. Я просто хочу жить, а не тратить все свое время на борьбу с людьми.

— Мне все равно, — заявила Квинн.

— Я пошел на самый большой чертов риск в своей жизни, придя к вам, — проронил Лютер.

Лиам сузил глаза.

— Вопрос в том, почему.

Лютер неловко сдвинулся, его руки опустились на несколько дюймов.

Призрак зарычал.

Побледнев, Лютер поднял руки вверх.

— Потому что вы знаете, что делаете. И вы рисковали своими жизнями, чтобы спасти нас.

Лиам сжал челюсти.

— Оказывается, мы спасли не тех людей.

— Может быть, и так, но спасли.

— Лучше бы я этого не делал.

Лютер помрачнел.

— Я заслужил это. Послушайте, это уже ничего не меняет, на самом деле. Саттер не тот, за кого я его принимал. И ваша суперинтендант — тоже. До краха все обстояло именно так. Коррумпированные и жадные политики правили нами, облагали нас налогами до смерти, высасывали из Америки все соски. Никто ничего не мог с этим поделать. Во всяком случае, не маленькие люди. Нас учили, что голосование может все изменить, все исправить, но мы просто меняли одного шарлатана на другого на всех уровнях власти.

— Эта штука, эта катастрофа, она как перезарядка. Люди вроде Саттера всегда будут искать способ манипулировать хаосом себе на пользу. Политики будут использовать творящееся безумие, чтобы консолидировать еще больше власти. Но кто сказал, что ЭМИ не может принести пользу? Кто сказал, что происходящее не может стать перезагрузкой и для нас?

Квинн грозно посмотрела на него.

— Переходи к делу. Все, что я слышу, это бла-бла-бла.

— С моей точки зрения, нас отправили обратно на Дикий Запад. Сила решает все. Если ты сможешь победить своего маленького тирана-мэра, никто больше не придет тебя арестовывать или увозить в тюрьму. Федералы не появятся с 50-калиберными пулеметами и воздушной поддержкой. Армии наплевать на то, что здесь происходит. Если у вас есть возможность уничтожить врага, почему бы не сделать это сейчас? Это шанс. Возможность.

— Спасибо за ободряющую речь, — поблагодарила Квинн. — Твой совет нужен нам как выстрел в голову.

— Тогда не обращайте на меня внимания. Ложитесь спать, просыпайтесь и смотрите, как весь ваш город сгорает дотла, а не только пара зданий. Проснитесь под крики своих близких, которых убивают. Мне не до этого. Я просто пытаюсь сделать одно правильное дело. Вот и все.

— Ты рискуешь получить пулю, ради того, чтобы поступить правильно? — скептически спросил Лиам.

Лютер не моргнул. Он встретил пристальный взгляд Лиама.

— Именно так.

— Недостаточно убедительно. — Квинн взмахнула «Береттой». — Ты хочешь уйти? Почему бы тебе просто не взять снаряжение, запрыгнуть на квадроцикл и уехать? Зачем приходить к нам?

Что-то изменилось в его лице. Мелькнул страх.

— В этом-то и загвоздка. Саттер — не тот человек, которого можно бросить. Он не позволит нам уйти отсюда, даже в одних одеждах. Он расценит это как предательство. Он пошлет своих лучших следопытов, чтобы выследить и убить нас.

— Кого «нас»? — спросила Ханна.

Тень пересекла лицо Лютера.

— Мой отец живет со мной. У него тяжелая форма ХОБЛ. Ему нужен кислород. Ему нужно электричество. Мы не можем просто взять и уйти.

— Ты хочешь, чтобы мы убили Саттера, — подытожил Лиам. — Хочешь, чтобы мы решили проблему за тебя.

Лютер сглотнул и кивнул.

— В обмен на мою помощь в победе над Саттером я получу возможность остаться в «Винтер Хейвене» с моим отцом, когда все закончится. Вот и все.

— Ты играешь на обе стороны, — заметила Ханна, ее голос выдавал сдерживаемый гнев. — Неважно, кто победит, ты останешься в выигрыше.

— Да пошел ты! — прошипела Квинн. — Ты такой же мерзавец, как и Саттер.

В глазах Лютера вспыхнул гнев или обида, а может, и то, и другое.

— Никто ничего не делает просто так. Если помогу вам победить, я это заслужил. Это справедливо.

Лиам не стал доверять ему больше, чем раньше, но, по крайней мере, он понял мотивы Лютера. Для начала.

— Есть еще кое-что. Не то чтобы это имело значение сейчас. — Взгляд ополченца переместился с Лиама на Ханну. Чувство вины омрачило его лицо. — Саттер велел убедиться, что тайник с таблетками сына Шеридана находится в доме, и проследить, чтобы он сгорел вместе со всем остальным.

Лиам не сводил глаз с Лютера. Он не мог видеть выражение лица Ханны, но мог представить ее реакцию. Внешне она не шелохнулась, даже не вздрогнула.

— Ты уничтожил важнейшее лекарство маленького ребенка! — голос Квинн взвился от ярости. — Лекарство, без которого он умер бы!

— Должен был. — Лютер вернул свое внимание к Лиаму и его М4. — Я сейчас собираюсь достать кое-что из своего нагрудного кармана левой рукой. Это не оружие.

Лиам наклонил подбородок в знак согласия.

Медленно и осторожно, Лютер достал пузырек с таблетками. Он протянул их.

— Это гидрокортизон. Понимаю, что сейчас это не имеет значения, но я планировал передать шефу Шеридану как можно больше. Я был не один, поэтому не смог пронести все, но у меня есть два флакона в этом подсумке и еще два в левом кармане моих форменных штанов.

Лиам изо всех сил старался сохранить нейтральное выражение лица. Если Майло очнется от комы, эти четыре бутылька будут стоить для Ханны дороже золота. Что делало их бесценными для Лиама.

Они не могли выразить своего облегчения — ведь раскрыв правду о Майло, поставят под угрозу всех. Ноа не останется в стороне; он обрушит на их головы все ополчение.

— Положи все это на пол.

— Предполагалось, что это будет жестом доброй воли, — сказал Лютер. — Чтобы показать вам, что я искренен. Что вы можете мне доверять. — Лютер перевел взгляд с Лиама на Ханну и обратно. — Мне нужно твое слово. Если я помогу вам, в обмен на это мы с отцом останемся здесь. И нас не тронут.

— Ты должен сделать что-то получше этого, — проворчала Квинн.

— Значительно лучше, — согласился Лиам.

— Я могу. — Лютер впервые улыбнулся. Это была не очень красивая улыбка, напротив, острая и хитрая, как у барракуды. — Я могу дать вам то, что необходимо для окончательной победы над Саттером.