Колизион. Купол изгнанных

– Я – не твой враг. Я – не твоя противоположность. Я – не все то, что было в нем и от чего ты хотел избавиться.

Первый фамильяр продолжал отступать, пока не уперся спиной в светящуюся стену пентаграммы.

– Я – часть тебя. Та, которую ты не принимал, но от которой все равно не смог избавиться.

Первый фамильяр дернулся, но не смог сдвинуться с места.

Ковбой на мгновение обернулся и нашел взглядом Фьора.

– Готов?

Фаерщик кивнул. Тогда Ковбой взглянул на Графиню.

– Мне жаль, – грустно сказал он. – Я правда надеялся, что у нас может быть шанс.

Графиня прижала пальцы к задрожавшим губам, а Ковбой уже отвернулся и сделал последний шаг, полностью сокративший дистанцию между ним и Первым фамильяром.

– Я – это ты, а ты – это я. Мы одно целое.

С этими словами он обхватил Первого фамильяра и прижал его к себе, а в следующее мгновение все пространство внутри пентаграммы залило ревущим огнем.

Оставшиеся внутри помощники Первого фамильяра с криками выскочили из огненной ловушки, мерцающие стены пентаграммы исчезли, и остался только ревущий, беснующийся огонь, в котором невозможно было ничего рассмотреть.

Несколько мгновений – слишком долгих мгновений! – Кристина стояла на месте, будто парализованная, а потом закричала:

– Кирюша!

И не раздумывая бросилась прямо в огонь.

«Его можно спасти, но для этого придется пожертвовать собой», – преследовали ее слова Графини, и Кристина цеплялась за них, как за свою последнюю надежду. Кирюшу можно спасти, пожертвовав собой. Кирюшу можно спасти!

Кристина даже не почувствовала боли, оказавшись внутри огня, но мгновенно потеряла ощущение реальности. Часть ее была в этом пламени, другая – в огне, горевшем на арене во время ее представления с Фьором, а третья – на костре, сложенном инквизитором, который слишком сильно ее любил и слишком ненавидел за то, что она не любила его.

Но вот среди огненных языков Кристина увидела Ковбоя. Он стоял, широко расставив ноги, и держал на руках Кирюшу. Его одежда горела, его лихая ковбойская шляпа горела, его лицо почернело, но, увидев Кристину, он широко улыбнулся и передал ей Кирюшу.

И словно прорвало невидимую плотину – обжигающие языки пламени обожгли нестерпимой болью.

– Быстрее! Уходи! – выкрикнул Ковбой.

– А ты? – спросила Кристина.

– Нет. Это должно закончиться для нас обоих, для него и для меня. Здесь и сейчас. Раз и навсегда. Да уходи же! – прикрикнул он.

Кристине хотелось бы ему сказать… о, ей столько всего хотелось сказать! Но не было времени – ни секунды. Если она хочет, чтобы у Кирюши был шанс выжить, ей нужно убираться отсюда прямо сейчас.

– Стой! – вдруг выкрикнул Ковбой. – Амулеты. Оставь их мне, пусть нас не станет вместе, и этот чертов проход между мирами исчезнет вместе с нами.

Кристина не раздумывала ни мгновения, она сразу ему поверила и высыпала амулеты в подставленную ладонь Ковбоя. Ладонь, на которой уже не осталось кожи, а плоть тлела так, что от одного взгляда на нее накатывала тошнота.

Бросив прощальный взгляд на Ковбоя, на фамильяра, который оказался одним из самых лучших людей, которых она только знала, Кристина бросилась обратно. Однако выбраться из огненной ловушки не удалось: сколько она ни бежала, пламя все не кончалось.

Боль стала настолько нестерпимой, что будто перешла на другой уровень, Кристина ощущала ее, но словно воспарила над ней. Так же, как это сделала когда-то, сгорая на костре, Христиана. Кристина шла через огонь, чувствуя, как горят ее волосы, как языки пламени сжирают кожу, прижимала к себе Кирюшу, стараясь, как могла, защитить его от огня. Ей была знакома эта дорога. Точно так же она уже однажды уносила Апи, уверенная, что, скорее всего, они умрут, и шла, шаг за шагом, шаг за шагом, ни на что не надеясь и сосредоточившись только на одном: на том, чтобы сделать следующий шаг.

Только там, с Апи, на холодной ночной дороге их поджидал Те. Здесь же ее не ждал никто.

Перед глазами все плыло, ноги подкашивались, но пока они шли, Кристина их переставляла, отвоевывая у судьбы жизнь Кирюши, – по одному шагу за раз.

В ослепительном сиянии огня появился невысокий силуэт, схватил Кристину за обгорелые остатки костюма и потянул за собой. Даже в ослепительном сиянии огня Кристина увидела сильно оттопыренные уши и поняла: это Апи. Апи пришел за ней!

А затем отступившая боль снова обрушилась на Кристину, и на этот раз организм не справился с шоком. Кристина упала, продолжая прижимать к себе брата, и последнее, что она увидела, – это Апи, накрывающего своим телом тело Кирюши, и собственные кости, проглядывавшие сквозь обгорелую плоть рук.

«С такими ожогами не выживают», – подумала Кристина, и ее поглотила тьма.