Колизион. Купол изгнанных

Глава 22

Фьор сидел, прислонившись спиной к одному из опорных столбов, уставившись невидящим взглядом прямо перед собой; состояние усталости перетекло в этакое отупение. Когда перед ним остановилась пара ковбойских сапог – коричневых, из тисненой кожи, с серебряной отделкой, – он не сразу зафиксировал этот факт.

С усилием подняв голову, Фьор встретился взглядом с Ковбоем.

– Как ты это сделал? – тихо спросил тот.

– Что сделал? – не понял фаерщик.

– Сам знаешь.

– Не знаю, чего ты пытаешься от меня добиться такой детской уловкой…

– Подобное чувствует подобное, Фьор, – перебил его Ковбой. – На случай, если ты забыл, я – фамильяр. Я всегда чувствую другого фамильяра.

Фьор медленно поднялся на ноги, чтобы оказаться с собеседником лицом к лицу, и использовал этот момент, чтобы взять себя в руки, а эмоции – под контроль.

– Я не фамильяр, – тихо, но твердо ответил он.

– Я вижу, – ответил Ковбой. – Ты – это ты. Но и его я в тебе тоже чувствую. Хочешь объяснить?

– Я не обязан ничего объяснять, – напрягся Фьор.

– Если не хочешь объяснять мне, тогда объясни Крис, – тут же парировал Ковбой, умело совмещая конструктивное предложение с завуалированной угрозой.

Фьор замолчал, только пальцы правой руки начали нервно пощелкивать, стреляя в разные стороны огненными искрами.

– Так как ты это сделал? – терпеливо повторил свой вопрос Ковбой.

– Не знаю, – буркнул Фьор, сдаваясь. – Собственно, я до последнего не был уверен, что он теперь как бы во мне. Пока ты не сказал…

– Я слушаю, – подтолкнул Ковбой, когда Фьор замолчал.

Но фаерщик не торопился отвечать. Как выразить словами то, что он сам до сих пор не мог постигнуть? Как объяснить, что он сделал, когда он сам толком не ведал, что творил? Все словно получилось само собой; этакая волна судьбы, которую ему каким-то чудом удалось оседлать и позволить нести себя туда, куда она неслась.

Фьор прикрыл глаза, мысленно переносясь на пустынную ночную дорогу, стиснутую с двух сторон безжизненным лесом. Он увидел ретроавтомобиль, горящий в ночи десятками круглых фар, делающих его похожим на некое инопланетное существо. Увидел безжизненное тело фамильяра Дэнни, лежащего на дороге, и самого шута, тот был прижат к земле, и его горло стискивали руки оседлавшего его фамильяра Фьора.

Не раздумывая ни секунды, фаерщик вызвал сгусток пламени и метнул его в свою копию. Тот прошел сквозь фамильяра, не задев, но зато Дэнни захрипел от боли – его обожгло. Попытки оттащить фамильяра ни к чему не привели, он будто не замечал усилий Фьора. Найденный на обочине камень обрушился ему на голову и даже не поранил. Дэнни продолжал хрипеть, его сопротивление ослабевало, а Фьор, перепробовав на своем фамильяре все, что подвернулось под руку, понял, что, похоже, в принципе не может причинить ему физический вред.

Будто подслушав его мысли, фамильяр поднял голову и оскалился, глядя на Фьора. Тот смотрел в его лицо – в свое лицо, и одновременно и узнавал, и не узнавал его. В выражении этого лица читались решительность и твердость, уверенность в себе и некая внутренняя расслабленность, которая появляется у человека, нашедшего свое место в этой жизни и довольного им. В лице фамильяра читалось все то, чего не хватало самому Фьору в прежней жизни, то, чего он хотел бы иметь. Но почему-то все это досталось не ему, а его фамильяру.

Хотя… а откуда это ему досталось? Не просто же само собой взялось! Фамильяр получил все это от него, от Фьора! Значит, и у него были все эти качества! Просто он их либо не замечал, либо похоронил под грузом жизненных обстоятельств, решив, что в таких условиях просто не может их развить. А вот фамильяр не терял времени даром и с толком использовал все унаследованные или, вернее сказать, украденные внутренние ресурсы.

Хрипы Дэнни будто отошли на второй план, Фьор их слышал, но они превратились в фоновый шум и больше не призывали к немедленным действиям. Чем дольше Фьор смотрел в лицо своего фамильяра, тем больше видел в нем себя. Того, каким он мог бы быть. Таким, каким он еще будет, когда вернется обратно в этот мир.

– Ты – это я, – тихо сказал Фьор, не особо думая над тем, откуда у него берутся эти слова, они просто приходили к нему, и он выпускал их в этот мир.

Фамильяр резко вскинул голову, руки на горле Дэнни дрогнули.

– Ты – это я, а я – это ты, – более уверенно произнес Фьор, делая еще один шаг вперед.

В глазах фамильяра – чуть припухших графитово-серых глазах – загорелся огонек тревоги.

– Я не ненавижу тебя, – продолжил Фьор и сделал еще один шаг. – Я не боюсь тебя.

Фамильяр отпустил горло Дэнни и медленно поднялся на ноги. Шут захрипел, откатился в сторону и, встав на четвереньки, тяжело закашлял.

– Ты – не мой враг. Ты – не мой антипод. Ты – не лучшая версия меня.

Каждая фраза сопровождалась шагом вперед, от каждой фразы фамильяр все больше бледнел, и взгляд становился все более загнанным. Он дернулся, будто пытался отступить, но так и не сдвинулся с места.

– Ты – это часть меня самого. Часть, которая всегда была во мне, но которую я боялся выпустить на свободу, и она вырвалась сама.

Теперь Фьор подошел вплотную к своему фамильяру, они не сводили друг с друга взглядов. И чем больше Фьор смотрел на своего фамильяра, тем меньше видел его, и тем больше – себя.

Да это и был он!

– Я принимаю тебя, – сказал Фьор, сократил те немногие оставшиеся между ними сантиметры расстояния, обхватил своего фамильяра и прижал к себе. – Ты – это я. Возвращайся.

И фамильяр вернулся. А Фьор его принял.

Фаерщик открыл глаза и встретился взглядом с Ковбоем.

– Я как будто увидел в нем себя, и мы вроде как стали одним целым. Но я – это по-прежнему я. Правда, теперь немного другой. Немного больше такой, как он, – сказал Фьор и сам поморщился от того, как неуклюже и беспомощно звучали эти слова и как они не отражали даже и десятой части всего того, что произошло.

Ковбой напряженно хмурился.

– Откуда ты узнал, что можно так сделать?

– Я не знал, – развел руками Фьор, а потом вдруг задумался.

Да, он совершенно не думал об этом в тот момент, но сейчас, оглядываясь назад, понимал, что где-то слышал о чем-то подобном. Но где? От кого?

В воздухе появился тонкий запах паленых трав, а вслед за ним – Те. Проходя мимо, он замедлил шаг и, поймав взгляд Фьора, удержал его, а потом едва заметно кивнул и улыбнулся раскосыми черными глазами, которые на миг превратились в хищные, желтые глаза ягуара и снова стали человеческими.

И будто последняя часть головоломки встала на свое место.

– Я что, теперь тоже нагваль? Как ты? – недоверчиво спросил он у Те.

Оборотень-капельдинер усмехнулся.

– Чтобы стать нагвалем, ты должен родиться под определенной звездой и с младенчества видеть своего животного двойника во сне, – сказал он, извлек откуда-то трубку и стал неторопливо, будто у него было все время в мире, ее раскуривать. – Связь с ним возникает с первых дней и крепнет с годами обучения под руководством опытного шамана или другого нагваля. И так до тех пор, пока вы двое не научитесь существовать попеременно и одновременно.

Те затянулся. Фьор и Ковбой оба терпеливо ждали, зная, что торопить его бесполезно.

– Ну и еще тебе надо родиться в одном из племен Первых народов, – хитро добавил Те и почти улыбнулся. – Так что нет, ты не стал нагвалем. Но природа мистических двойников схожа, и ты сумел понять, что вам необязательно существовать отдельно. Отдельно вы – словно частички одной души; каждой чего-то не хватает для того, чтобы стать целым.

– Это что же выходит, каждый человек в мире – неполный, потому что не соединился со своим фамильяром? – нахмурился Фьор.

– Далеко не у каждого человека есть фамильяр, – напомнил Те. – Как и далеко не у каждого из моего народа есть зверь-двойник. Но если тебе выпало родиться связанным с тем миром, то – да, часть тебя всегда там. Если только ты не найдешь ее и не примешь в себя.

– Ты понял? – хмуро обратился Фьор к Ковбою.

– Почему ты спрашиваешь меня?

– Потому что ты фамильяр; разве вы не знаете вот это вот все?

Ковбой задумчиво покачал головой; казалось, мыслями он был где-то далеко, и, похоже, эти мысли его не слишком радовали.

Некоторое время Те изучал Ковбоя своим обычным нечитаемым взглядом, а потом вдруг торжественно закивал и изрек, обращаясь к небу:

– Теперь я понял, для чего ду́хи моего племени увели меня так далеко от нашего народа. Я должен был быть здесь, в этом месте и в это время.

С этими словами Те нарисовал тлеющей трубкой в воздухе что-то замысловатое и ушел, оставив после себя тонкие клубы голубоватого дыма, а Фьор с Ковбоем только смотрели ему вслед.

– Зачем ты вернулся? Почему ты все еще здесь? – наконец спросил Ковбой. – Ты теперь свободен. Ты мог уйти куда хочешь.

Фьор ответил не раздумывая:

– Потому что я чувствую, что должен сегодня быть здесь.