Кадуцей

Приступ

Утро следующего дня было тяжелым, впрочем, как и большинство остальных. Меня разбудила Сабрина, как-никак у нее все еще оставался ключ от моей комнаты. Голова трещала, однако, открыв глаза, я словно увидел ангела. В пробивающихся сквозь занавески лучах Сабрина предстала великолепно красивой, ее взор был устремлен на меня, в то время как мое сознание все глубже погружалось в океан великолепных глаз стоящей предо мной древнегреческой богини, по крайней мере, мой уже изрядно побитый жизнью мозг видел Сабрину именно так.

— Вставай, пора на учебу, — отразились эхом ее слова в моей голове и ко мне пришло осознание, что это не происходит наяву, но это и не сон. Каково же это оказаться между реальностью и сном? Каково это осознавать, что все, что происходит иллюзия? Весьма приятно.

Осознание того, что это всего лишь иллюзия, мне ничего не дало, я все еще не знал, как мне прекратить этот приступ и наконец проснуться в реальности. Движения мои тоже были ограничены, я не мог пошевелить никакой частью тела и лишь наблюдал.

«Ее жертвы зачастую подвергаются отравлению самыми разными ядами», — прозвучал в моей голове отрывок вчерашнего разговора с Амикусом и прекрасная, богоподобная, словно сошедшая с полотна Да Винчи, Сабрина превратилась в мерзкую, огромную змею.

Желтые глаза рептилии глядели словно насквозь, она начала ползти ко мне и обвивать мое тело. Поднимаясь от ног выше, змея становилась лишь менее реалистичной и более ужасающей. Комната, в которой я находился тоже перестала быть такой уж жизнерадостной, солнце село, а ветер распахнул окно, впустив морозный воздух позднего февраля. Меня бросило в дрожь в тот момент, когда змея уже обвила мою шею и прицеливалась, чтобы совершить укус. Он пришелся на мою руку. Еще мгновение и боль волной разошлась по моему телу. От предплечья выше, к плечу, а оттуда в самое сердце. Яд проделал недолгий путь, который из-за отсутствия хоть чуточки реализма в моем видении стал еще короче.

Я открыл глаза и меня скрутило от резкой боли, которая пронзила все мое тело. Мне буквально хотелось разорвать себе грудь, чтобы вытащить это чертово сердце, которое заставило меня извиваться, словно я находился под постоянными ударами тока. Боль длилась несколько минут и постепенно стихла, а у меня наконец получилось открыть глаза.

Я был весь в поту, у меня болели мышцы, и я ничего не понимал. Постепенно осознание произошедшего приходило ко мне, наконец давая возможность моему телу остыть.

Как только жар немного спал, я почувствовал какой дубак стоит в комнате. Окно было нараспашку, а по центру комнаты насыпало снега. Что, черт побери, здесь творится?

Однако, несмотря на все происходящее, мне все-таки пришлось встать и убрать весь тот бардак, что теперь образовался недалеко от моей кровати. Пока я это делал, смог кое-как проанализировать, что произошло. Во-первых, приступы могут быть максимально похожими на реальность, а могут вполне себе отдаляться от нее, во-вторых, если умереть, ты выйдешь из приступа, по крайней мере, мне так кажется, в-третьих, мои воспоминания могут как-то влиять на происходящее в видении. Но все еще оставалась эта непонятно откуда возникшая боль, словно в меня действительно впрыснули яд, так еще и это окно.

Наконец закончив уборку, я глянул на часы. Они показывали, как ни странно, шесть часов тридцать минут, проснулся же я, скорее всего, около пяти. Сегодняшний день предстоял быть безумно долгим. Отправившись на кухню, я стал готовить себе завтрак и не забыл выпить таблетки. Моя рука машинально потянулось к тому месту на подоконнике, где обычно лежала пачка сигарет и моя старая зажигалка «Зиппо», но, не найдя там ничего из перечисленного, я лишь недовольно цыкнул и закатил глаза.

В попытках отвлечься от задания, данного мне Амикусом, я решил хоть денек полностью отсидеть в университете, к тому же там было всего три пары, и я мог, или хотя бы надеялся, услышать от кого-то, что у него тоже распахнуло окно. И мои ожидания оправдались. Придя на матан, я краем уха услышал разговор одногруппников, которые как раз обсуждали очень сильную метель, начавшуюся ночью, говорили, что ветер местами снес крыши. Странно только, что я не проснулся, но это все можно также списать на приступ, который удерживал меня между миром грез и миром яви. Следующей парой шел английский, на котором я благополучно доспал отобранные у меня часы. К своему счастью, проснулся я, пропустив стадию между сном и явью, а это значило только то, что таблетки мне все еще помогали.

Следующей парой шла философия. Пожалуй, что это мой самый любимый предмет, однако то, как ее обычно преподают не вызывает у меня уважения, а потому я на нее и не хожу. Но сегодня она стояла последней парой, а это значило, что людей там будет немного, да и к тому же я хотел отсидеть полный день, а потому решил все-таки удостоить своим присутствием учителя, тем более кажется, что там должен быть какой-то новый препод.

Так и оказалось, он представился Серпенсом Вененумом. Имечко у него, конечно, странное, но это не так важно, почти всю пару мы с ним препирались по поводу того, чем же является философия. Не сказать, что сам спор имел большое значение, однако эти распри меня позабавили и препод показался мне интересным

После пары он меня подозвал и спросил не хочу ли я сделать исследовательскую работу по философии Раскольникова и ее актуальности. Меня порадовало его предложение, и я согласился. «Учебный день прошел, на удивление, хорошо», — пронеслось у меня в голове. Выходя из аудитории, я попрощался с ним, и мне показалось, что у него желтые змеиные глаза, опять змеи.

Полоса хороших новостей на этом не заканчивалась, и, оказавшись дома, я обнаружил там Сабрину. Поразительно, кажется, что она меня действительно любит. «Как бы мне себя так полюбить?» — подумал я и, улыбнувшись ей, открыл дверь. Кажется, меня ждал прекрасный вечер впервые за долгое время.