Кадуцей

Кадуцей

«Но лишь отыскав Кадуцей,Я смог понять тех чертей,Что терзали меня, днём и ночью желаяНизвергнуть в пучину отчаянияЭтих мерзких существ,Что посмели назваться людьми.
Кадуцей пропитал мой слог болью,Отчаянием — взгляд и мысли — скорбью.Этот ключ к вечной жизниПропитан ложью Аполлона,Пропитан завистью Гермеса,Они все врали о его предназначении,Грезив созданием символа грехопадения.
Символа раздора и разврата,Боли и потерь.Так в нездоровой пляске гордости и тупости боговРодился Кадуцей»

Этот стих прожигал мое сознание. Я чувствовал, как хожу по грани разума и безумия. Моя вторая личность переворачивает с ног на голову смысл Кадуцея. Он так развлекается? В чем его цель? Я задавал себе много вопросов и пытался отделаться от этого поганого стишка, но сознание никак не замолкало, казалось, что у меня в голове целая сотня голосов, и все они в унисон твердят этот чертов стих. Раздражение сменялось ненавистью, ненависть — страхом. Я начал бояться сам себя, и теперь уже точно.

Эти чертовы коридоры до допросной теперь казались мне бесконечными, я уже начал надеяться, что не дойду до еще одного трупа, но тут Амикус остановился. Дверь открылась, и я увидел ужасную картину. Девушка сидела на полу, прислонившись спиной к стене, у нее был вспорот живот, изо рта стекала кровь, глаза были выколоты, а челюсть сломана. Руки были переломаны в локтях и прибиты к стене. К металлической стене. Что за нечеловеческая сила была в убийце? Какой силой владеет он?

Вся картина чем-то походила на распятие, однако одна деталь привлекла мое внимание больше, чем изуродованный труп девушки. На стене красовалась кровавая надпись: «Она нашла свой Кадуцей. Кто же найдет ключ раздора следующим?»

Меня бросило в холод, и я чуть не потерял сознание. Вдруг я услышал голос Змеи, сломанная челюсть трупа начала двигаться и произносить слова:

— Родился Кадуцей… Родился Кадуцей… Родился Кадуцей… — с каждым разом она произносила это все громче и громче, и каждый раз я чувствовал все большую боль в груди, казалось, что мои органы один за другим пропадают из тела, казалось, что сотни ножей каждое мгновение вонзаются в мое тело. Стоящий рядом Амикус стал поворачиваться, и я увидел, как его глаза начинают вытекать из глазниц. Из ушей, ноздрей и рта полезли разные насекомые: жуки, тараканы, сороконожки, сколопендры — все это в огромных количествах вылезало из тела мужчины. Тысячи насекомых стали, словно вода, заполнять комнату. По началу, несмотря на боль, я пытался от них отбиваться, но вскоре их стало так много, что они повалили меня на пол, и я почувствовал, как они начинают выедать мои глаза, залазят мне в рот, нос, уши. Я чувствовал, как они поедают мои внутренности, как они разъедают мой мозг. Паника охватила мое сознание. Я был уверен, что умер.

Очнулся я в той же комнате с трупом, я сидел на полу, облокотившись спиной на стену, с меня рекой лил пот, а рядом со мной на корточках сидели Амикус и Марго. Я бросил быстрый взгляд на Амикуса, потом на Марго, а после на труп. Рвота начала подступать к горлу, но мне, не без усилий, удалось сдержать ее.

— Живой? Что случилось? Приступ? — начала расспрашивать Марго.

— Д-да, это пока что был самый ужасный, — ответил я дрожащим голосом.

Мне помогли подняться и отвели в комнату. Когда я наконец-то остался один, то просто лег на кровать и закрыл лицо руками. Мне было одновременно страшно от того, что происходит с моим сознанием, и противно от собственной слабости. Появилось доселе незнакомое мне чувство — стало казаться, что мое тело уже не полностью принадлежит мне. Это буквально самое ужасное чувство, которое только можно испытать — когда ты не ощущаешь спокойствия даже в собственном теле, то тут уже недалеко и до петли.

Мысли сжирали меня. Я не мог понять, когда все пошло не так и как все исправить, у меня не было ни малейшего понятия, имею ли я все еще право называться человеком или теперь я просто животное. Сердце начало биться чаще, а дышать стало намного тяжелее.

«Какие мы нежные. Господи, как ты мне противен, ничтож…»

— ЗАКРОЙ СВОЙ ПОГАНЫЙ РОТ! — закричал я неожиданно даже для самого себя и сразу же зажал рот руками. К моему счастью, звукоизоляция здесь достаточная и никто мой возглас не услышал, вероятно, по этой же причине никто не услышал, как кричала Змея.

«Что же будет с тобой, когда ты зайдешь в галерею», — произнес с некой насмешкой голос. Я дрожащими руками потянулся к лежащему в кармане телефону и зашел в галерею. Там была видеозапись длинной в чуть больше, чем двадцать минут.

Я начал смотреть. Мне казалось, что мое сердце не начало биться быстрее, а просто остановилось, дыхание перехватывало каждое мгновение, я весь дрожал, страх полностью окутал мое сознание. Из глаз начали литься слезы, во рту пересохло. Я знал, что должен был, но просто не мог оторвать взгляд.

На видео я — Давид Менс — собственноручно убиваю Рененут, выдавливаю ей глаза, вспарываю живот, ломаю кости, вбиваю в ее руки гвозди, пишу ее кровью послание, но самое ужасное — я все это время улыбаюсь, иногда даже смеюсь. Когда запись закончилась, то у меня уже не осталось никаких сил и я просто отложил телефон и заплакал. Первой моей мыслью было что же обо мне подумает Сабрина, когда узнает обо всем, а второй, что я убью себя.

«Не убьешь, я тебе не позволю, это как-никак и мое тело тоже, так что впитай и смирись, ничтожество»

Я встал и взял пару таблеток, которые мне прописала Марго. Я проглотил их так, без воды, все равно никакой разницы. Голос разразился смехом. «Действительно думаешь, что тебе это поможет? Какой наивный».

— Закройся, пожалуйста.

«Я оставлю тебя, когда найду свой Кадуцей».