Блуждающий костер

— Потерпи до вечера. Мне кажется, сегодня что-то прояснится.

…

— Я ему говорю — совсем, что ли, охренели? Или поднимаете зарплату, или ищите другого дурака, Я вам не папа карла, чтобы забесплатно перерабатывать. Стоят такие, молчат, переглядываются…

— И что? Уволили?

— Хрен тебе, повысили! А где они замену найдут, да еще в конце года?

— Нормально так! Молодец.

— Данилыч, а ты, оказывается, акула капитала, — улыбаясь, протянул Генка. Он устроился на коврике прямо у костра. — Во как начальство нагибаешь.

— А по-другому, знаешь, с ними нельзя! Я как-то пока не готов благотворительностью заниматься.

— Вот молодежь! Для вас главное — деньги, — говорил себе под нос Володя, проверяя струны. — Я вот как пришел после института в наш отдел, так и пашу до сих пор. И ничего. На жизнь хватает, на походы — тоже. А чего еще надо?

— Да понимаешь, как-то пожить надо, человеком себя почувствовать! — Данилу задело за живое. — Чтоб не трястись над каждой копейкой. В конце концов, самоуважение тоже надо иметь.

— А я, по-твоему, себя не уважаю?

— Мужики, мужики, спокойно! — шутливо, но строго перебил Генка. — Володя себя очень уважает, и Данилыч тоже. Это просто разные взгляды на жизнь. Мы это уже сто раз обсуждали, и предлагаю тему закрыть…

— …а я точно такой же видела, только черный и с бретельками. И прикинь, сразу уже за полторы. Только за один цвет!

— Ага, деньги из воздуха делают. Себестоимость — нулевая.

— Я все это понимаю, но черный все-таки прикольней, я бы взяла. Но мне в принципе непонятно, почему серый за тыщу двести, а черный — за полторы?

— Рынок, девушки, рынок! — вмешался Петя в дамскую беседу. — На черные лифчики спрос больше.

— О чем это вы там? О каких-таких лифчиках? Вы там не рано ли раздеваться собрались, а? У нас тут зима пока что, холодно!

Яна и Катя сконфуженно засмеялись.

— Володь, ты же сам сегодня предлагал пляжную фотосессию. Забыл?

— А я, честно говоря, и от тепла бы не отказалась. — Яна пыталась разглядеть себя в маленьком зеркальце, но освещения от костра не хватало, и она мазала лицо кремом на ощупь. — Тут, конечно, хорошо, но в какой-то момент организм говорит — все, хватит. Нужен душ, нужна нормальная еда и прочее.

— Ага, вот и мой организм то же говорит!

— Эх, девчонки-девчонки! Не выйдет из вас полярных исследовательниц, — в который раз печально покачал головой романтик Володя.

Мороз был небольшой — всего три-пять градусов. Угревшись у костра, народ не спешил расходиться по спальникам. Вечерние приготовления — шитье, ремонт, неизбежную заклейку пластырем стертых ног — делали прямо на улице. Спарку, в которой ночевали Катя, Женя и Димыч, решено было снова разобрать на отдельные спальники. Катя заявила, что ей и вчера было жарко, а сегодня она точно вылезет вся мокрая.

— Если хотите, можете сами себе спарку сделать, на двоих, — криво улыбнулась она, поглядывая на Женю и Димыча, сидевших рядышком.

Петя снова прыснул от смеха, и все взгляды устремились на них. Но «сладкая парочка», как их уже успели окрестить, никак не отреагировала. Погруженные в свои мысли, они смотрели в темноту.

— Ты что-нибудь видел? — в который раз шепотом спросила Димыча Женя, хотя знала ответ.

— Нет. Наверное, он появится, когда все в шатер залезут. Как в тот раз. Ребят! — позвал он громко. Он не знал, что вокруг как раз говорят о них, и удивился, услышав взрыв хохота. — Может, уже спатеньки, а? Завтра хоть и вниз по долине, а километраж-то большой.

— Хочешь спать — так иди. Кто тебе мешает? — лениво ответствовал Володя. — А я вот хочу в кои-то веки у костра спокойно посидеть. Когда у нас в последний раз так хорошо было? Все или спешка, или мороз, или дров нету, или шатер ломается. Одни страсти-мордасти.

— В шатре воняет, — хмыкнул Данила. — Вот было б еще потеплее, так я бы на пенке тут бы и заночевал.

— А что, заночуй! У нас так было, случались герои. Вот, помнится, на Алтае…

— Ну… э-э… как-нибудь в другой раз.

Снова раздался смех, и все забыли о Димыче. А они с Женей продолжали разглядывать черные провалы между деревьями. Каждый со страхом, но и с вожделением ожидал увидеть там далекий огонек. Однако ночь оставалась непроницаемой. Если сверкала где-нибудь искорка, то оказывалась холодным отблеском снежинки, отразившей луч фонаря.

— А может, он сегодня и не появится? — Женя с надеждой взглянула на Димыча.

Он покачал головой. Женя вздохнула. Увы, оба знали, что даже если костер на сегодня оставит их в покое, это не принесет утешения. Им было не просто страшно: измученная душа требовала разгадки тайны. Они и боялись, и ждали этого костра. Сейчас только он мог доказать, что они не сошли с ума, и что все, что они видели в течение трех минувших ночей, действительно существовало. А еще — можно будет наконец-то предъявить доказательство друзьям, которые то ли договорились лгать им, то ли и вправду впали в слепоту и забытье. Костер, пожалуйста, не приходи сегодня! — Нет, пожалуйста, приходи! — стучало сердце. О том, чтобы пойти спать одним, оставив здесь неведающих (а вдруг все-таки они не лгут?) товарищей, не могло быть и речи. Что, если он появится в их отсутствие? Что тогда будет с ребятами?

— А вдруг он с той стороны горит, за шатром, а мы и не видим? — спросила Женя. Ей очень не хотелось проверять. Однако она знала, что придется это сделать.

— Угу. Надо обойти лагерь по кругу. Пошли, может, что и увидим.

Слава Богу, Димыч тоже не хочет уходить далеко. Приободрившись, Женя поднялась вслед за ним.

— Хе-хе, вы попарно теперь в туалет ходите? — бросил Данила, провожая их взглядом.

— Ни минуты друг без друга не можем! — пискнул вдогонку Петя.

Еще засветло, придя на стоянку первыми, Димыч и Женя поставили свои лыжи в стороне. Они не попались на глаза Володе, и благодаря этому оказались не задействованы в растяжке шатра. Димыч с Женей не планировали этого, однако теперь у них появилась свобода передвижения. Стоило этим воспользоваться. Неторопливо пристегнув лыжи, Димыч задумался, откуда им начать. Так ничего и не придумав, он направился в сторону сегодняшней лыжни — там тьма казалась черней обыкновенного. Женя слегка замешкалась. Димыч успел отойти метров на двадцать и уже частично скрылся за елкой. И вдруг он замер. Его поднятая с палкой рука зависла на фоне черного воздуха. Не понимая, что происходит — впереди не было ничего, ради чего стоило бы останавливаться — Женя резво побежала за ним. Сначала она тоже видела лишь тьму и димычеву спину, освещенную ее налобным фонарем. Поравнявшись с ним, она открыла было рот, чтобы спросить, что случилось, и тоже застыла в немом изумлении. Димыч растерянно повернул голову назад, потом снова вперед, и снова назад; ей тоже захотелось это сделать, потому что… Потому что впереди, метрах в десяти от них горел костер и сидели их товарищи — Володя, Данила, Яна, Петя… Но ведь костер должен быть сзади! Женя вцепилась в руку Димыча.

— Ты тоже… видишь это?

— Он развернулся… наш костер… — прошептал он не своим голосом.

Несколько секунд они стояли, держась друг за друга и тяжело дыша. Между тем сидевшие у костра не замечали не только их замешательства, но и их самих. Генка с Яной о чем-то весело болтали (что никогда меж ними не водилось). Петя внимательно рассматривал что-то в руках у Кати и как будто давал дельные советы. Данила, с небывалым для него выражением лица, через костер просил Володю спеть какую-то песню. Женя не расслышала, какую именно, но когда Володя с воодушевлением ударил по струнам и запел, а другие тотчас встрепенулись и подхватили, Женя изумилась еще больше, потому что это была «Что я натворил» Арика Круппа, которая прежде не входила у Данилы в список любимых, и он в жизни не стал бы ее заказывать. Грянул слаженный хор, которого в их группе никогда не бывало. Глаза поющих радостно заблестели, все сразу отложили свои дела. Громче всех подпевал Данила, размахивая в такт рукой.

В первое мгновение Женя подумала, что у нее кружится голова; иначе нельзя было объяснить, почему костер и товарищи вдруг переместились в пространстве. Но сразу же ее пронзила другая мысль.

— Они поют… как те, другие! У того костра, — прошептала она.

— Это и есть другие, — еле вымолвил Димыч.

Страх сковал Женю с головы до ног. Если бы не рука спутника, она, наверное, бессильно сползла бы на снег.

— Бежи…

Димыч помотал головой.

— Нет. Мед-лен-но от-хо-дим.

Они сантиметровыми шажками поползли назад, не сводя глаз с костра. Никто из поющих не обернулся. Володя, Данила, Петя. Яна, Катя, Генка… Они словно забыли о том, что в их группе есть еще два человека. Взгляд Жени случайно упал на дальний край кострового круга: там, скрытый языками пламени, сидел кто-то еще. Да, пожалуй, и не один. Кто же это?.. Боже, не может быть, чтобы…

Это был уже не страх; и Димыч, и Женя утратили способность бояться. Какой-то нечеловеческий инстинкт спасения подхватил их и заставил совершить прыжок спиной вперед. Очнувшись через мгновение, Женя обнаружила себя лежащей ничком в снегу. Рядом возился, пытаясь подняться, Димыч.

— Чё, уже и ноги не держат? — вяло усмехнулся Данила. — Стояли-стояли за деревом, и вдруг хоба — так назад и полетели. Волка, что ли, увидели?

Ошалело подняв голову, Женя не сразу пришла в себя.

— Вы… здесь? А кто же тогда там…

— Блин, а где нам быть-то? — удивился Володя.

— Не, это точно любовное помешательство, хе-хе.

— Ян, спасай участников лыжного похода! На тебя вся надежда.

— Эй, я доктор, а не психиатр!

Понеслись новые шутки. Данила утверждал, что психиатрия в спортивных походах — самая нужная медицинская специальность. Неплохо бы даже завести своего психоаналитика, чтоб таскал кушетку в саночках. Тем временем Димыч, проворно выбравшись из снеговой ямы, отвернулся и уставился в темноту.

— Они там? — спросила Женя, боясь поднять голову и посмотреть в ту же сторону.

— Нет, никого. Только деревья.

— Он исчез? Там больше нет костра?!

— Больше нет.

Димыч снова обернулся, проверяя, на месте ли настоящий костер, или тоже исчез. Но костер не исчезал. Походники, уже вернувшись к своим делам, изредка косились на них с Женей и посмеивались.

— А этот костер… он — точно наш? — взмолилась Женя, все еще не решаясь взглянуть.

— Точно. Вставай.

Димыч помог ей встать на ноги и отряхнул. Она осторожно, заранее готовясь к худшему, подняла глаза. Да, все на месте. Яна, Катя, Володя… Сделав над собой усилие, она перевела взгляд в противоположную сторону, где только что был второй костер, с песнями… И только сейчас осознала, что песен больше не слышно. За деревьями не было ничего — ни костра, ни звуков.

— Но где же он?..

Димыч, пошатываясь, снял очки и попытался их протереть.

— Это было видение, да?

— Наверное.

Женя набрала в легкие побольше воздуха и медленно выдохнула. Видение — это хорошо. Это самый лучший вариант, да. Но что-то продолжало свербить сердце. Ах да, вот это…

— Димка! А ты видел… В общем, там, в дальней части костра, помнишь? Те, которые…

Она замолчала; страшно было произнести это вслух. Но Димыч все понял без слов.