Блуждающий костер

Исчезнувший лагерь

Утро началось с досадливого пробуждения под бодрый («Ну и какого черта он такой бодрый?!») голос руководителя.

— Груп-па-по-дъем-мис-ки-на-ба-зу! — довольно проорал Володя, втащив в шатер дымящийся котел с кашей.

Редко кто из утренних дежурных не испытывает тайного злорадства, видя, как мучительно тяжело его товарищи сбрасывают теплые сладкие сны. Он уже пережил это мучение пару часов назад, а сейчас активен и свеж, и свысока посматривает на штабель обреченно шевелящихся коконов. Ну что, мол, много вы выиграли, что поспали на два часа дольше, а-ха-ха? Зато я испытал унижение пробуждением один, а вы неуклюже копошитесь, стонете и трете опухшие лица у меня на глазах. Что, плохо, да? А мне хорошо!

Володя, победно усевшись на чурбак, весело поглядывал на свою унылую утреннюю паству.

— Блин, а не рано еще? — прохрипел спросонья Генка.

— Чёт-ты больно быстро управился. Надо в следующий раз девчонок ставить, чтобы подольше готовили. А нам — побольше поспать. — Данила пытался шуткой скрыть свое недовольство.

— Атас, ребята! Солнце высоко, небо чистое, перевал виден. Давайте-ка быстренько, ноги в руки, поели, собрались и пошли! «Нам природа снова шанс дае-ет», — выразительно пропел Володя, наслаждаясь превосходством первовставшего.

— О-ох…

— А нам точно туда надо? — попробовала пошутить Катя.

— Точно надо, — отрезал дребезжащий голос из димычева угла.

Димыч поднялся по первому зову руководителя, и сейчас ожесточенно натягивал на рейтузы капроновые штаны. Его лицо было черно от недосыпа, руки плохо слушались, но неколебимая душа снова была готова к дневным подвигам. Услышав этот голос, все затихли и стали поспешно собираться: он звучал как приговор, не подлежащий обжалованию.

— Какие у нас все-таки лоси собрались, — как бы невзначай уронила Яна, хмуро поглядев на Димыча.

— Каша остывает! Миски на базу! — заторопил Володя, постучав поварешкой изнутри по стенке котла. Ему, давно покинувшему мир сонных, трудно было сейчас сочувствовать чужому страданию. Нет — он, конечно, все понимает, но чего они так долго возятся?

— Лови! — Генка перебросил свой мешочек с посудой поближе к котлу.

— И мою.

Миски с разных сторон полетели к импровизированной кухонной зоне. Володя, улыбаясь, подбирал их и составлял полукругом — вот это уже хорошо, вот так по-нашенски!

— Сам бы жрал, да денег надо… Не ругайте повара, он готовит, как может! — в сотый раз повторял он свои нехитрые шутки, закидывая увесистые комки довольно неаппетитной массы по мискам.

Досада на его довольство и свою утреннюю немощь временно отвлекло Женю от ночных воспоминаний. Но, получив миску и водрузив ее на колени, она словно почувствовала порыв холодного ветра. Он принес с собой вчерашние картины. Сначала маленькое оранжевое пятнышко за деревьями, потом — большой костер и тени на его фоне. Она вздрогнула и чуть не уронила миску.

— Осторожно! — испугалась Яна. — Еду держи.

Группа увлеченно застучала ложками. Судя по молчанию, вкусовые качества каши были более чем средними.

— А чаю можно? — с полным ртом спросил Генка, с трудом пережевывая разбухшие зерна.

— Хе-хе, кашу чаем не испортишь! Кидай кружку.

«А может, ничего и не было? Может, мне это приснилось?» — с надеждой думала Женя. Хотя прежде таких подробных, неотличимых от реальности снов за ней не водилось. Она механически жевала кашу, не чувствуя вкуса. — «А что, если мне все-таки показалось, и это был наш костер?» — жалко взмолилась она, но тут же отсекла эту возможность, вспомнив зрелище погасших углей по возвращении в лагерь. Наш костер потух, а тот — еще как горел. Вариант, что она повредилась в уме и видела галлюцинации, был совсем грустным, и она запретила себе об этом думать. Но совсем не думать было нельзя. Подобно сверлу, мысль о костре свербила ее сердце. Невозможно было пошевелиться, не почувствовав ее холодного стального прикосновения.

— Женьк, ты чего, уснула? — послышался, словно сквозь туман, голос Кати. Женя с удивлением обнаружила в правой руке кружку с чаем, а в левой — овсяное печенье. Оказывается, все это время ее тело покорно выполняло заученные движения — отставляло одной рукой пустую миску, принимало другой наполненную кружку и сладости. В шатре стало больше движения: кто-то уже встал на ноги, смирившись с неизбежностью выхода, и завязывал ботинки. Кто-то, навалившись животом на скрутку спальника, скорбно прощался с ним до вечера, запихивая в тугой капроновый чехол. Опомнившись, Женя тоже принялась одеваться. Толкотня, спешка и боязнь, что ее отругают за нерасторопность, снова на время отодвинули пугающие думы. Но когда через полчаса суета немного схлынула, когда ее рюкзак уже законопослушно стоял торчком, выражая готовность выдвинуться по первому указанию — как только Димыч и Данила уложат свернутый шатер в саночки — мысли снова вернулись. Правда, теперь ей уже не было так страшно, как вчера. Ярко светило солнце, искрящийся снег слепил глаза. Перед этим мощным аргументом ночное видение как-то скукоживалось, становилось маленьким и безобидным — несмотря на то, что мозг пока не мог оспорить его реальность. К тому же, соображала Женя, группа вот-вот должна стартовать, а следующая ночевка предстоит уже в другой долине, за перевалом. Все, что она видела сейчас — поляна, холм и то, что было за холмом, уходило из ее жизни безвозвратно. Вряд ли она когда-нибудь сюда вернется (тем более, что она ведь твердо решила переориентироваться на летний Кавказ). А значит, можно позволить себе немного пощекотать нервы и напоследок увидеть то место. То, где ей все это привиделось. Да даже если и не привиделось, что с того? Разве может какой-то костер, пусть даже самый таинственный, кого-то напугать средь бела дня? Тем более, что она ведь не собирается ходить туда в одиночку! У нее есть отличный способ взять туда еще две души, которые не верят во всякие глупости и своим неверием будут охранять от них ее, Женю.

— Девчонки, а вы в туалет не хотите? — игриво подмигнула она Кате и Яне, словно приглашая подруг поучаствовать во фривольной игре.

— Вообще-то надо бы… — замялась Яна. — А мы успеем?

— Володь, а можно мы, так сказать… в лесок на пять минут отлучимся? — несвойственным ей тоном обратилась Женя к руководителю. Нужно было во что бы то ни стало добиться его согласия.

— Вот девчонки, а! А раньше что, не могли? Обязательно вот именно сейчас пудрить носики? — для виду заворчал Володя, хотя по его улыбающимся глазам было видно, что он не против.

— Мы быстро! — обрадовалась Женя и первая заспешила в лес, чтобы не дать ему возможности передумать.

— Мы как — по-быстрому или… по-долгому? — спросила Яна, когда они миновали останки пилорамы.

— Мне бы по очень долгому, — хихикнула Женя, и девушки прыснули от смеха. — Я тут удобное место знаю — вчера вечером туда ходила.

— Ого, так далеко в темноте ходила? — проговорила Катя, поднимаясь на холм по набитым следам.

— Да я бы с удовольствием поближе присела, но ты же знаешь — если Димка на «мину» наткнется, такой скандал устроит…

— Угу!

— Может, здесь уже? — Яна оглянулась, поднявшись на холм. — А то он скандал устроит, что долго ходим.

— Скандал он в любом случае устроит, — выразительно улыбнулась Женя. Хотя на самом деле Димыч никогда не устраивал скандалов — в лучшем случае он говорил пару скупых холодных фраз и уходил — подруги понимающе хмыкнули. — Блин, отсюда лагерь видно. А значит и нас — оттуда, — соврала она. — Давайте-ка еще в ту сторону спустимся!

— Да кто сюда пойдет-то?

— Кто угодно. Сюда единственная протоптанная дорожка ведет. Какой-нибудь Петя сейчас обязательно припрется. За тем же, что и мы. А мне для моего дела нужен абсолютный покой, — она состроила шутливую гримаску.

— Ну ладно, пошли.

Они двинулись дальше по вчерашним жениным следам. Вскоре показалась вытоптанная площадка и снежный холмик — место ее ночного привала.

— Еще чуточку пройдем, — жалобно попросила Женя, видя, что ее подруги хотят остановиться здесь. — Сейчас же день, видимость хорошая. Я вечером во-он куда ходила — она показала цепочку своих следов. — Боюсь, с холма нас увидят, если что…

— Эдак мы сейчас до перевала доскочим!

— Да нет, все, уже близко. Зато так приятно расслабиться вдали от посторонних глаз, — Женя снова включила заманивающие интонации. — Для меня, можно сказать, самые приятные моменты похода — именно такие.

— Когда без штанов сидишь? — хихикнула Яна.

— Если этого похода — то да. Я уж тоже не знаю, куда от них ото всех спрятаться, — согласилась Катя.

Хотя было светло, Женя узнавала место. Ей казалось, что она помнит даже стволы, которые вчера один за другим вставали перед ней в луче фонаря. Впереди, за деревьями, полоскался сгусток солнца на снегу: видно, там была поляна. Женя готова была поклясться, что именно отсюда, за этими старыми елями видела вчера костер — если бы не следы. Они почему-то все не заканчивались, хотя Женя точно помнила, что повернула назад задолго до поляны.

— Нет, ты точно вчера на перевал бегала, — сказала Катя. — Вы как хотите, а я прямо тут сяду.

— Н-ну, ладно. А я все-таки до своего места дойду…

Решимость уже оставила ее. Она бы с удовольствием бы составила компанию подругам, и больше никуда не ходила. Но теперь, когда цель была так близка, обидно было поворачивать назад. Не оглядываясь, она подняла ногу, подалась вперед и вставила ее в следующий след. Потом — в следующий. Позади слышался уютный щебет девчонок. Они шутили над тем, как запугал Женю Димыч: теперь она меньше, чем в двух километрах от лагеря, не писает. А впереди все ближе пододвигались две развесистые ели и солнечная пустота за ними. Женя почувствовала, что спина у нее взмокла. Она оглянулась назад — девчонки сидели на корточках в ямках, как птицы на гнездах, и весело скалились ей вслед. Ну, еще немножечко! Вот ведь уже и поляна. Метров десять осталось… Она остановилась. Нет, здесь что-то не то. Ночью она точно не подходила к поляне так близко! Она бы просто умерла со страху. Вот эти самые ноги — Женя посмотрела на свои бахилы, по самые завязки утонувшие в глубоких следах — просто отказались бы ей повиноваться. И, тем не менее — вот они, ее следы… Стоп! Ее осенило. Словно солнце, плясавшее на поляне, вспыхнуло у нее в голове — да нет же, это не ее следы! Смотри, как широко они отстоят друг от друга — она отродясь не делала таких широких шагов. И их размер… Женя специально ступила в снег перед самым следом, провалившись выше колена, и заглянула в глубокую овальную шахту. Это не ее нога, точно! Это был какой-то мужик. Значит… кто-то из наших ночью тоже ходил в эту сторону! Он дошел до конца ее следов, а потом почему-то пошел дальше. Но зачем? Ведь там… там был чужой костер! Получается, он ходил к костру? Он тоже его видел? Женя задумалась, тяжело переползая из одного следа в другой. Выходит, в этом костре не было ничего страшного? Может, это действительно была какая-то другая группа, которую они фантастическим образом не увидели и не услышали? Но… если какой-то наш мужик — Димыч, или Генка, или Володя — ходили к чужому костру, почему они не рассказали об этом? Или, может, они рассказывали, просто она проворонила? Женя остановилась, отдуваясь, у старой мохнатой ели, похожей на заснеженного медведя. За ней была поляна. Следы обходили густую крону и исчезали из виду. Нет, это невозможно. Она бы услышала. Зная Володю, можно быть уверенным, что он сделал бы эту новость основной темой разговоров не только на утро, но и на последующие два дня. Тогда, получается, этот кто-то, кто ходил сюда, никого здесь не встретил? Женя облегченно выдохнула. Ну конечно! Потому что не было никакого костра. Черт его знает, что и почему ей привиделось. Этот Володя, или Димыч, или Генка просто ходили… ну понятно, зачем они ходили, хе-хе. Димыч, небось, сам больше всего на свете боится оконфузиться. И потому конфузит других. Потому-то он и ушел по большой нужде черт-ти куда… Женя ухмыльнулась, представляя, что она сейчас увидит за елью. Небрежно прикопанный холмик — думал, наверное, что в такую даль никто не зайдет — а рядом неэстетичные желтые и коричневые пятна… Фу. Она брезгливо поморщилась. Ну, разумеется, она не станет это разглядывать. Просто убедится, что так оно и есть, и…